Оля смотрит на меня, широко раскрыв глаза, излучая чистейшую ненависть.
— Мне нужен мой сын! — заявляет, и я бы, возможно, поверил в это. Но только доверие к таким людям как она, не моя сильная сторона. К тому же после всего случившегося.
— Он перестал быть твоим, когда ты оставила его подыхать на морозе. — напоминаю ей. — У тебя нет никаких прав на него и никогда не будет.
— Саша, помоги мне его вернуть. — кидается ко мне, хватает за руку. — Я больше не могу иметь детей. — вырываю руку из её хватки с брезгливостью. — Он мой сын, ты разве этого не понимаешь? Ему нужна мать! Не левая тётка, мать! Настоящая.
— Ты это поняла, когда вместе с Ликой пыталась его убить, или когда маленьким на скамейке бросила? — поднимаюсь на ноги. Даже сидеть с ней рядом мерзко и противно. Словно в дерьме искупался.
— Я решилась на это потому что была уверена, что, если с ним будет что-то серьезное ей больной ребёнок будет не нужен и я смогу вернуть его себе, в крайнем случае он не достанется никому. — от её слов я просто прирастаю к полу, в моей голове такое просто не укладывается. — Ты знаешь, как мне больно было слышать, когда он называл её «мамочкой»? Видеть, как он держит её за руку и обнимает? — начинает плакать, но я не верю во внезапный «материнский инстинкт», в порывах которого она захотела убить родного ребёнка. — В тот момент я и решила согласится на предложение Лики. Ей нужен был ты, мне мой ребенок. Мой сын не будет какую-то шлюху называть матерью! — кричит вся в эмоциях, слезах и соплях, заламывает руки, но во всём этом чувствуется фальш. Здесь есть что-то ещё.
Я просто в бешенстве после её слов, моя сдержанность в миг испаряется, улетучиваясь куда-то очень далеко. Хватаю её за шею, припирая к стене, она в панике пытается оттащить мою руку, но ей это не удаётся.
— Отпусти! — кричит, глотая слёзы. — Я же мать твоего сына! Мать! Родная! — успокаивается, смотрит в глаза и твердо произносит. — Он не будет называть матерью тупую шваль.
— Ты перегнула. — чеканю, окончательно закипая и сильнее сжимаю пальцы на её горле. — Ты права, он никогда не будет называть тебя матерью. Знаешь почему? Потому что ты и есть самая настоящая шваль. И запомни, у моего сына есть мать и можно сказать практически с рождения. И поверь, именно она для него самая настоящая и родная.
— Я биологическая мать. — зло хрипит. И до меня доходит в чем тут дело.
- Лика тебе хорошо заплатила?
Она молчит, но дышать ей труднее. Убивать я её конечно не собираюсь, но эта дрянь за свою шкуру испугается, если поймет, что я не шучу.
— Мне же нужно было бы потом как-то жить с сыном и лечить его если бы устранилась та… — осекается, понимает, что ещё одно слово в сторону Эли и ей будет ещё хуже.
Дальше любые её оправдания слушать бессмысленно… Но у меня остался ещё один вопрос.
— Кто был за рулём машины?
— Не знаю. — пытается дышать со страхом в глазах. — Этим занималась Лика.
Вот тут правду сказала. Отпускаю её, она опирается на стену, рукой хватаясь за горло и жадно пытается надышаться.
— Ты псих! — бросает, когда я уже подхожу к двери.
Действительно, я становлюсь психом если кто-то пытается обидеть близких для меня людей.
Противно даже разговаривать с ней. Ничего не отвечая выхожу из кабинета.
Глава 50. Эля
Эля
— Мама, а он скоро приедет? — спрашивает Дима, смотря в окно.
— Не знаю сынок. Но думаю, как только освободится, сразу.
Саша уехал вчера утром и до сих пор не возвращался. Не знаю почему, но посреди ночи я подорвалась с давящим чувством тревоги. Будто что-то не так. Но что именно я не могла понять. Я то и дело смотрела на сына, боясь отойти в ванную комнату или выйти в коридор. Никак не могла объяснить своё поведение. Меня накрывали те же чувства что и тогда… Когда с Димой случился весь этот ужас. Мой страх был за сына.
Я подлетела к телефону на зарядке, пытаясь его включить. Но нет… безуспешно. Ещё вечером заметила, что он почти разряжен, сразу присоединила к зарядному устройству. Ночью встала, хотела посмотреть время, но меня встретил бесцветный экран, не подающего признаков жизни телефона. Пришлось воспользоваться Димкиным.
Вот и сейчас хватаю телефон сына, залезая в телефонную книгу в поисках номера Ксюши.
Гудки… Сплошные гудки и никакого ответа.
Паника начинает нарастать. Нужно успокоится, я же здесь в палате со своим мальчиком, с нами будет всё хорошо. В больнице камеры, охрана, на этаже полно людей. Но это никак не успокаивало. В голове вопила тревожная сирена.
Нет. Нужно уходить. Найти Ксюшу, предупредить и куда-нибудь спрятаться.
— Сынок, где твой рюкзак, который привозила бабушка? — пытаюсь сказать, максимально спокойно, не выдавая собственной дрожи.
— Я его засунул на нижнюю полочку. — показывает пальцем на нужный шкафчик. — А зачем он тебе?
— Думаю нам лучше уйти отсюда. — отвечаю на автомате, доставая тот самый рюкзачок.
Домой тоже страшновато. Нужно подумать куда нам идти… Саша! Но его номер я не помню. У Ксюши он должен быть, в крайнем случае загляну в палату к его отцу, возможно, что Саша сейчас у него.
— Мы возвращаемся домой? — раздаётся взволнованный детский голос.
— Не знаю. В начале мы зайдем к Ксюше и найдем твоего папу. — озвучиваю дальнейший план действий.
Дима наблюдал как я собираю его рюкзак, складывая необходимые вещи. Потом проверила свою сумку. Взяла с вешалки нашу верхнюю одежду. Положила Димкин телефон к себе в карман, взяв сына за руку потянулась к дверной ручке и замерла… Не знаю, что именно меня так испугало в простом открытии двери, но Диму я завела себе за спину.
Открыв дверь, мы оказались почти в безлюдном коридоре, было всего несколько людей. Но моё внимание привлёк мужчина в мешковатой одежде, сидевший недалеко от нашей палаты. Я машинально вывела сына вперёд себя, оглянувшись на этого человека пошла к кабинету Ксюши. Меня настораживала мимика этого мужчины, он мимолётно посмотрел на меня, но при этом задержал внимание на Диме. Тёмный взгляд был изучающим и равнодушным. Но внутри почему-то всё просто вопило от страха.
Отходя от палаты возникло ощущение… что, покинув её сейчас, в ближайшем времени возвращаться туда нельзя.
Дёргаю за ручку Ксюшиного кабинета… закрыто. Стучу, никто не открывает.
Смотрю на время. Почти девять утра. Ксю должна быть на месте. Ещё раз стучу… но ничего не происходит.
Беру сына за руку, он всё время молчит, но при этом как-то настороженно наблюдает за моими действиями.
Вот только напугать мне его сейчас не хватало…
Достаю телефон и набираю начальника охраны, прошу прислать нескольких человек к нам, сообщаю куда направляюсь.
Иду дальше по коридору от Ксюшиного кабинета, но что-то заставляет сделать меня пару шагов назад и обернутся в сторону Димкиной палаты… Того мужчины уже нет. Мне бы облегчённо выдохнуть, но я напрягаюсь ещё больше.
Мотаю головой, отгоняя от себя ненужные мысли и иду в нужном направлении. Всю дорогу до палаты меня не покидает ощущение что кто-то наблюдает, смотря в спину. Но оборачиваясь я никого не замечала, кроме обычных пациентов и нескольких медсестёр. По позвоночнику пробегает новая волна дрожи, когда я хочу открыть дверь.
Аккуратненько отталкиваю её от себя, первым запускаю Диму и захожу следом. Закрываю за собой дверь. Бегло осматриваю палату и разочарованно выдыхаю… в палате никого. Ощущение чего-то необратимого и ужасного билось внутри, разрывая все эмоции. Мне стало казаться, куда не пойду везде будет ждать какая-то ловушка… но ещё больше пугало чувство что мы уже в ней…
Я положила наши вещи на диванчик.
На тумбочке увидела телефон, мне сразу подумалось что его владелец Дмитрий Петрович. Подошла… взяла в руки и облегченно выдохнула, когда поняла, что блокировки нету. Дима ходил за мной хвостиком и сейчас стоял рядом, зачарованно наблюдая за каждым моим действием.
