— Хм... да собственно ничего особенного. Просто хотел узнать не собирашеься ли ты вернуться за сыном?
— Собираюсь.
— Неужели?
— Ужели. Это все? Узнал? Теперь вали давай.
И пошла грудью на Льва, оттесняя его к двери. Но Аверьянов не намерен был так легко сдаваться и отступать. Упрямостью он с детства страдал, так как эта нужная иногда черта ему передалась по наследству от матушки.
— Да? И когда же?
— Завтра приеду. Погостил Степан у тебя и хватит, ты прав. Завтра же утром заберу. А что, надоел тебе этот гаденыш? — усмехнулась она, и Лев почувствовал непреодолимую тягу врезать по наглой морде. Даром, что женщин он в жизни не бил... только это разве ж женщина?!
— Кто же тебе теперь его отдаст?
— Да ты и отдашь. Тем более, что это все равно не твой сын, так что...
— Врешь!
Ольга ухмыляясь качала головой, а Лев понял, еще чуть-чуть и он и впрямь не сдержится. Но он собравшись все же взял себя в руки. Эх, кто бы знал скольких моральных трудов ему это стоило.
— Хорошо. Но вначале тебе придется доказать это в суде.
— Что?
— Что он не мой сын.
— Слушай...папаша... — начал Андрей, — Ты все сказал, да? Она тебе ответила. Да? Иди уже с Богом, иди. Завтра приедет Оля, там и решите, что с пацаном делать. Хочешь в суд, хочешь в опеку...куда хочешь иди. А сейчас ты реально достал уже. Слышь?
Он угрожающе двинулся на Льва, а у того и самого уже нещадно зачеслаись кулаки. Но в то же время он понимал, что распускать их не стоит — суд может учесть все что угодно, когда будет определять место жительства ребенка, а потому надо сдержаться, надо. По крайней мере адвокат ему настойчиво это рекомендовал.
И еще... он ведь так и не узнал ничего про Пташкину, а разговор уже как бы свернулся.
— Ладно... — он примирительно поднял вверх руки, как бы сдаваясь.
— Вот и умница... — довольно пророкотал Андрей.
Лев с улыбкой кивнул и уже развернулся, чтобы «уйти», но в последний момент обернулся и как бы невзначай спросил:
— У меня только один вопрос — девушка сюда не приходила?
Спросил невинно, ничего не ожидая, но в коридоре вдруг повисло гнетущее молчание. Лев смотрел на Ольгу. А Ольга и Андрюша смотрели на него. Ольга отмерла первой.
— Какая еще девушка?
— Няня. Вы вроде должны были с ней пересекаться когда ты приходила в прошлый раз...
— Няня? — задумалась, или сделала вид, что задумалась, Ольга. — Да вроде нет. Не было никого... Может она приходила пока меня не было?
Она вопросительно уставилась на сожителя, но тот интенсивно покачал головой.
— Не было тут никаких нянь. Иди уже, папаш, иди, ну не гневи ты Господа...
— Хорошо-хорошо. — как ни в чем не бывало ответил Лев, — Конечно пойду. Чего ж не пойти... Сейчас спущусь вниз, тут возле магазина камеры вроде стоят. Спрошу, может за мзду дадут посмотреть запись. Может и не дошла она до вас, да?
Он поднял глаза на Андрея и пропустил момент, когда Ольга оказалась сзади. Удар чем-то тяжелым по затылку ознаменовался разноцветными звездочками перед глазами и Лев, оперевшись о стену, все-таки не устоял. В голове помутилось и сквозь вату в ушах он услышал назойливое жужжание голосов. А потом все окончательно померкло и Лев провалился в небытие.
22
Мирослава
Очнулась она значит ото сна, вся такая томная и вспотевшая, а рядом сопит кто-то в ухо и жалобно так стонет, словно козленочек блеет. Открыла Мира глаза и не сразу поверила им. Рядом с кроватью, прислонившись к спинке, «отдыхал» Аверьянов, еле слышно что-то бормоча.
Прислушалась Пташкина и затрепетало сердце в грудях девичьих, забилось, заколыхалось — бормотал-то Лев не абы что, бормотал он имя её, то переходя на шепот, а то вдруг на повышенные тона. Ругал видимо за что-то непутевую няню в своем беспамятстве. Ну или во сне, чем черт не шутит...
— Эй... товарищ босс, эй, слышь... — потормошила она Аверьянова.
Потормошила чем смогла — головой, руки-то связаны. Лев еще громче замычал и пришлось Мире шикнуть на него. Обычно это помогает, когда кто-то храпит рядом. Ну это когда храпит, а тут человек бредит — толку-то на него шикать?
— Товарищ, очнитесь уже! Лев Аверьяныч, ой, то есть Лев Алексеич, ну харе уже дрыхнуть. Так и проспите момент, когда нас грохнут... — вздохнув, пробормотала она.
— Тамбовский волк вам товарищ, Пташкина. — раздалось совершенно неожиданно возле уха, и Мира даже ойкнула от неожиданности.
— Чего пугаете? — злобно прошипела она и тут же почувствовала его горячее дыхание на своей щеке и... чуть сдвинула голову, так, чтобы губы Льва скользнули по ее губам.
Аверьянов не растерялся и сработал оперативно. Впился животворительным поцелуем, заставляя сердечко Пташкиной биться быстрее, и тут она некстати подумала, что вот такой момент замечательный, а они как назло связаны. И какой тут интим, мать их всех задери?! И шея сейчас у нее отвалится, и так никакого удовольствия толком и не получишь.
Все-таки гадина это Ольга!
Отлепилась она с трудом от начальника, и то сказать отлепилась — щека к щеке так и остались. У нее тело затекло ото сна и неудобного поцелуя, да так, что ни сдвинуться толком — ни туда, ни сюда. Да и как-то рядом с шефом спокойней если честно. Опять же интимненько так. А то кто знает, ей может всего ничего жить осталось, так лучше уж эти часы провести рядом с хорошим мужчиной. Приятнее так сказать. Опять же шепот более различим.
— Погодите... — прошептала она. — Шея затекла.
Лев тяжело дышал — то ли так устал целовать Мирославу, то ли еще почему... кто ж его поймет? Слишком уж он экстраординарный, этот Лев Аверьянов. Тигр, Шерхан... босс... Лёва...
— Пташкина, блин! — голос Льва застал врасплох и Мира от испуга стукнулась головой о спинку кровати.
— Ая? — Вы меня совсем не слушаете? Тогда давайте обратно целоваться! Делать-то все равно больше нечего...
— Как это нечего? — возмутительно прошептала она.
— А спасаться как же?
— Ну не знаю, мне лично все нравится. Я бы так и целовался дальше... и дальше... и дальше...
— Вы только об одном и можете думать!
— А вы будто нет!
— А я думаю, что нас между прочим скоро того...
— Чего того?
— Пришьют... вот чего...
— Ааа... ну это да. Неприятно. Но с вами не так страшно умирать, — шепотом засмеялся Лев и Мира почему-то тоже улыбнулась.
И только она расслабилась, как он вновь полез целоваться.
— Да успокойтесь вы уже я ска... — зашипела она, но Лев не дал дошипеть, бесцеремонно впиваясь страстным поцелуем обратно. Обратно в ее «истерзанные» прошлым поцелуем губы.
Мира чуть не задохнулась, потому что Лев перекрыл ей воздух своим носом — она и не думала, что у него такой большой нос. А ведь говорят, если у мужчины нос большой, то и... она хотела было захихикать от подобных мыслей, но задохнулась и из глаз даже слезы полились. Так оголодала она по воздуху.
— Вы чего это, Пташкина, вы что, плачете? Я вас... это я вас... обидел, да?
Лев кажется не на шутку встревожился, пока Пташкина продолжала с энтузиазмом вдыхать кислород.
— Вы меня убить хотите?! — наконец отдышавшись спросила Мира обалдевшего от таких наездов Льва.
— Я вообще-то время вам оставшееся скрашиваю. Как могу, уж извините!
— Извиняю. А теперь давайте уже думать, как спасаться будем... кстати, как там Степка?
При одном только упоминании имени подопечного голос у Пташкиной задрожал. И Лев, услышав это, тихо успокоил:
— Все хорошо.
— Правда?
— Конечно. Все хорошо. Все будет хорошо, Пташкина, верьте мне.
Он что-то еще хотел шепнуть, но вдруг дверь отворилась и Ольга скомандовала:
— Тащи их в машину.
— А может не надо? — тихо спросил Андрюша.
— Надо, милый. Надо.
В темноте раздались шаги и вот уже Андрюша склонился надо Львом. Проверил хорошо ли тот связан и тут... он что-то шепнул Аверьянову. Мира точно слышала, что-то он ему сказал, а вот что именно не расслышала.
