От удовольствия прикрываю глаза и, едва не мурлыкая, устраиваюсь в объятиях Ника. Мы с ним заняли небольшой диванчик чуть поодаль. Я хотела сесть рядом с мальчишками, которых за уши не оттянуть от камина, но Морозов решил, что на деревянном полу мне будет твердо и неудобно. Ни на секунду не забывает, что я… беременна.
На протяжении всего вечера он носился вокруг меня, будто ценнейший экспонат из музея стащил – и не знает теперь, где надежнее спрятать. Ничего не позволил самой делать! Митю и Колю в помощники взял. Даже на кухне.
- Полуфабрикаты невозможно испортить, парни, вы чего, - заверял их Ник, оставляя меня отдыхать. – Все нормально будет.
- Папа Мороз, ты можешь все! – издевались они в ответ и звонко хохотали.
Я тем временем дремала, инстинктивно поглаживая животик, и невольно улыбалась, когда слуха касались голоса моих мужчин. Мне никогда в жизни не было так хорошо. Хотя, казалось бы, ничего особенного не произошло.
Но старый дом стал для меня сказочнее и желаннее, чем богатые хоромы Солнцева.
- Дин, та блин. Ты опять! – вскрикивают мальчишки так, что я вздрагиваю в руках Ника. А он успокаивающе меня по голове поглаживает, локонами играет. – Папа Мороз! Ты его перекормил!
Не понимаю, о чем они. Потираюсь щекой о плечо Ника и медленно разлепляю глаза, взмахивая ресницами.
- Вам не угодить, - смеется он бархатно. – То зверски голодный ваш песик, то слишком сытый, - продолжает ухмыляться по-доброму. И его поведение отзывается теплом в моей душе. Разве можно настолько трепетно относиться к чужим детям? Не злиться на них, не ругать за каждую оплошность, а просто… любить? Как своих собственных… - Решайте, кто из вас убирать за ним будет? – «включает» воспитателя.
Устало приподнимаю голову, устремляю туманный взгляд в сторону камина – и вижу щенка, который радостно носится вокруг своих мини-хозяев. Веду носом и морщусь, а после – замечаю его «шедевр нерукотворный». Вздыхаю и порываюсь встать, чтобы прибраться прежде, чем меня стошнит.
- Мама, отдыхай! – важно приказывают мне Коля и Митя, явно тон Ника дублируя, и подскакивают на ноги.
- Так, давай на «Камень-ножницы-бумага», - предлагает старший.
- Давай, - кивает второй.
Наблюдаю за их тремя попытками и замечаю, как Коля жульничает, намеренно задерживаясь и успевая предугадать, что Митя показать собирается. Легко обыгрывает младшего, почти опускается на плед, но вдруг спотыкается о предупреждающий взгляд Ника. Морозов, как и я, все понял и уловил «тактику» Коли. А теперь смотрит на него неодобрительно, на совесть давит.
- Ла-адно, понял, - сдается тот.
Жестом указывает брату присесть, а сам берет все необходимое для уборки. Ошеломленный Митя сначала замирает истуканом, а потом, поразмыслив, фыркает недовольно:
- Ты опять жульничал? Маленьких обижать некласиво!
- Да у нас полтора года разницы, - закатывает глаза Коля и нос зажимает, приближаясь к месту преступления.
- Давай помогу, - смягчается младший. – Цени мою доблоту, - бросает непривычную фразу.
С прищуром кошусь на Ника, а он невозмутимо пожимает плечами. И, смеясь, притягивает меня ближе. Отвлекает от забот поцелуем. Искренним, уютным, правильным, как и все вокруг нас.
Глава 27
Теплые пальцы сильнее впиваются в подбородок, стоит мне лишь предпринять слабую попытку сопротивления. Горячие губы настойчивее запечатывают мой рот, не позволяя издать ни малейшего стона, - съедают каждый звук. Ник торопится, словно дорвался до сладкого после длительной диеты и теперь намерен проглотить всю меня целиком.
Вздохнув, я решаю покориться, укладываю ладошки на мощные плечи, спускаю к груди, чувствуя, как опасно напрягаются мышцы под моими пальчиками. Уже через минуту я понимаю, чем обусловлено такое рваное, импульсивное поведение Морозова.
Поцелуй прекращается внезапно и резко, будто и не было ничего. Ник выпрямляется, обнимает меня за плечи, а сам выглядит невозмутимым и чуть заметно кивает за мою спину. С улыбкой изгибает бровь, намекая, чтобы я обернулась.
- Готово, Папа Мороз, - отчитываются мальчишки.
Стоят вдвоем, щенка на руках держат. Серьезные до неузнаваемости. И когда только успели так повзрослеть? Впрочем, это я в них продолжаю видеть малышей, которых на руках качала и смесью кормила. А если вспомнить последние пару месяцев, то именно Коля и Митя сориентировались, когда я попала в больницу, и нашли Ника. Убедили его помочь, сообщили всю необходимую информацию, не забывая при этом скрывать мою личность, как я и просила. Действовали четко и ответственно, но умудрились сохранить детскую наивность.
Крохи совсем внешне, но со стержнем внутри. Мои мужчины.
- Мы тогда вон те два кресла расстелим, - Коля вдруг указывает на мебель у стены. - Спать пора, - важно постановляет. – Где можно найти постельное белье?
Недоуменно хлопаю ресницами, медленно сканирую гостиную, а после – растерянно смотрю на Ника.
- Придется всем нам у камина сегодня переночевать. Дом не успел прогреться, в других комнатах холодно, - объясняет он и как бы невзначай прижимается губами к моему виску. – Не могу же я позволить нашим детям замерзнуть, - свободной ладонью накрывает животик. – Немного потерпите неудобства. Я быстро здесь все в порядок приведу.
Говорит так уверенно, будто мы собираемся жить большой дружной семьей в его доме. Всегда… Но это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Нахмурившись, упираюсь предплечьем в его грудь и приподнимаюсь.
- Ник, но…
Короткий поцелуй лишает меня дара речи, дезориентирует. И в следующую секунду Ник оставляет меня, чтобы помочь мальчикам с постельным.
Серьезный разговор вынужденно откладывается. А я обнимаю себя руками, задрожав без тепла мужских объятий, и невидящим взглядом впиваюсь в камин. Наблюдаю, как пляшут языки пламени, облизывая поленья. Буквально на доли секунды позволяю себе расслабиться, насладиться сказкой, которая закончится скоро…
- Давай сюда, - оборачиваюсь на звонкий визг Мити.
- Нет, туда, - спорит Коля.
Прикрыв рот ладонью, хихикаю, украдкой наблюдая, как они выбирают себе лучшие места в гостиной, чуть ли не по феншую. Тем временем бедный Ник послушно таскает за ними мебель.
- Так, ребята, - решаю прийти ему на помощь, - прекратите эксплуатировать папу… - вырывается у меня неосознанно, но я тут же исправляюсь: - Папу Мороза, - краснею под внимательным, но непроницаемым синим взглядом. – Пусть кресла остаются по обе стороны от камина. Достаточно тепло и из окон не дует, - выношу вердикт.
- А… - открывают ротики мальчишки, как два птенчика. Собираются возразить мне, но я зыркаю на них грозно.
В то время как хочется их обнять, я строю из себя строгую маму: они и так разбаловались, нужно угомонить.
- Не обсуждается, - поднимаю руку вверх. И Коля с Митей покорно плетутся к своим спальным местам, понурив головы.
Мы укладываем детей вместе с Ником, словно настоящие родители. И это ничем не примечательное дело очень объединяет нас. Подумав, прошу оставить на столике воду и стаканы – мальчики часто просят пить перед сном. Основной свет выключаем, но оставляем фонарь в качестве ночника, чтобы в незнакомой обстановке Коля и Митя не растерялись.
Управившись с детьми, я скрываюсь в ванной, но долго не могу там находиться – прохладно и сквозняки гуляют. Ник был прав: дом слишком отсырел за эти годы и потребуется время на его восстановление.
Время... Есть ли оно у нас? А совместное будущее? Хотя бы призрачная надежда?
Отгоняю от себя хмурые мысли. Пусть на одну ночь, но я желаю освободиться от бремени и отдохнуть.
Кутаюсь в халат и, постукивая зубами, возвращаюсь в гостиную. Замираю перед разложенным диваном. Инстинктивно губу закусываю от смущения и переживаний.
- Эм-м… - вспыхиваю, ощущая жар на щеках, и мы с Ником встречаемся взглядами.
- Диван один, да, - спокойно кивает Морозов, - поместимся, - всмотревшись в мое лицо, мгновенно мрачнеет: - Ну, прекрати, ты за кого меня принимаешь? Тут дети, в конце концов, - кажется, злится, недовольный моей реакцией. – Мира, - со вздохом качает головой.
