или нет, но даже у богатых старых кошёлок вроде меня не так уж много настоящих развлечений. И не надо заниматься самоедством. Я же тебя знаю. У тебя сердце лёгкое и отходчивое, безобидное. Загорелся идеей, попытался, не получилось, перешагнул через неудачу и пытаешься ещё раз… Именно поэтому у тебя всё получается.
– Да вот, оказывается, что не всё, бабуля, – усмехнулся я.
– И поэтому ты раскис? Не узнаю тебя! Хочешь? Бери, борись, кричи, делай, что угодно, но только не сиди, как унылая клякса! Не позорь имя и репутацию Власовых, в конце концов! – строго добавила бабуля. – Это позволительно только Елисею. Он-то у нас Власов постольку-поскольку…
– Спасибо, бабуля. Чёрт! – я откидываюсь на спинку кресла. – У меня будто камень с души свалился.
– Я рада, только не расслабляйся, милый, окончательно. Не то упустишь своё счастье.
Бабуля многозначительно мне подмигнула и в последний раз затянулась, выкурив сигарету до самого фильтра.
– Ох, видел бы меня сейчас Алекс, царство ему небесное. Он бы мне точно всыпал по первое число за курение, – усмехнулась бабуля и встала. – Последнее слово должно быть за тобой, милый.
Бабуля потрепала меня по голове и сжала плечо.
– Завтра я сообщу, что улетаю в Женеву. Позвоночник, будь он неладен… Но у меня будет к тебе одна маленькая просьба, Родион.
– Всё, что угодно, бабуля, – поцеловал я бабушкину сухую руку.
– Не говори Елисею, что я всё поняла. Сразу же. С первого взгляда. Пусть старается и дальше. Я всё-таки надеюсь воспитать из этого шалопая настоящего мужчину.
– Не скажу, бабуля. Думаешь, Елисей повзрослеет?
– О, Родя! Некоторые мальчики взрослеют только в возрасте сорока лет… Так что у нашего оболтуса ещё всё впереди…
Бабуля поцеловала меня в лоб и направилась на выход из террасы. Обернулась напоследок:
– Не сдавайся, Родион. И не сиди раздетым на холоде. Должна же я дать хотя бы один совет, подобающий настоящей старушке.
Глава 34. Родион
Вопреки совету бабули я сижу на террасе ещё час или около того, пока не успокаиваюсь окончательно, приводя мысли в порядок. Честное слово, я рад. Как бы я ни изображал из себя великого Комбинатора, в глубине души мне не давала покоя совесть. Поэтому сейчас я с облегчением вздохнул. В конце концов, я очень даже не бедствую, а жадность иногда не доводит до добра. Поэтому фиг с ним, с наследством! Но Тане я не собираюсь говорить, что бабуля нас раскусила.
Возможно, я самый настоящий идиот, но собираюсь и дальше красть у Тани крохи внимания. Глупо до ужаса, но зато получу хоть что-то вместо огромного и потрясающего ничего. Потому что сейчас Таня на меня такая злая, что не захочет меня даже видеть, не то что продолжать со мной отношения.
Внезапно я понял, что не хочу прекращать. Мне нравится находиться рядом с ней, спорить или находить точки соприкосновения, нравится феерично ссориться, а потом бурно мириться. Мне нравится в ней абсолютно всё. Словно недостающий кусочек мозаики в моей жизни нашёлся. И теперь мне не хочется его выпускать из своих рук. Остаётся только удержать её около себя.
Я возвращаюсь в спальню. Таня лежит на диванчике, повернувшись лицом к его спинке. Теперь понимаю, что Таня настроена серьёзно. Потому что деление кровати на две половины было таким нелепым и кокетливым, что я чувствовал, как ей хочется нарушить выстроенные ею же самой границы. А сейчас – нет. Бескомпромиссный узкий диван. Спиной ко мне. Вот так тебе, Власов.
– Ты выпила таблетку?
Молчит. Ничего не говорит, не хочет отвечать. Не буду же я рыться в мусорном ведре, чтобы докопаться до правды. Наверное, выпила. Чёрт… Становится тоскливо на душе. Я присаживаюсь на самый край диванчика.
– Скажи, ты просто не хочешь иметь детей, или это связано только со мной?
– Я не собираюсь обсуждать эту тему с тобой, Власов, – устало говорит Таня.
– Почему?
– Единственное, что я тебе скажу, Родион, так это то, что я не хотела бы забеременеть после случайного перепихона.
Я хватаю её за плечо, разворачивая к себе:
– Случайного? Так ты к этому относишься? Просто секс для снятия напряжения?
– Я не хочу забеременеть только потому, что у наглого авантюриста и бессовестного враля вроде тебя перемкнуло в голове, и ему вдруг захотелось кончить в меня. Для меня достаточно поражений. Всё. Больше не хочу с тобой разговаривать на эту тему.
Таня помолчала, а потом спросила:
– Когда возвращаемся в Россию?
– Не терпится, да?
– Родион. У нас был уговор. На несколько дней. Они прошли. Теперь нужно только вернуться в Россию и подать на развод.
– Я только что разговаривал с бабулей. Вскоре она улетает в Женеву на лечение.
– Твоя бабушка больна? – хмурится Таня.
– Моя бабушка уже старенькая. Разумеется, у неё иногда что-то болит. Но лечение в Женеве она проходит почти ежегодно.
– Значит, вылететь из Парижа мы сможем уже завтра! – говорит Таня и встаёт.
Я изумлённо смотрю, как она начинает складывать свои вещи в чемоданы.
– А не торопишь ли ты события, Таня?
– Не тороплю. Завтра мы будем уже готовы вылететь в Россию. У тебя, как-никак, бизнес без присмотра остался. Нехорошо…
– Будешь учить меня вести бизнес? – не выдержал я. – Ты? Нет, серьёзно? Ты будешь учить меня, как вести свой бизнес? Ты, которую обвели вокруг пальцы, обули на ровном месте! Это же надо было так вляпаться.
Таня замирает на мгновение, делает глубокий вдох, задерживая дыхание.
– Это тебя не касается, Родя. Лучше позвони своему управляющему, пусть приготовит деньги. Я выполнила условия сделки. Даже перевыполнила.
– Ты сейчас говоришь про супружеский долг, да? Накинуть тебе за него ещё десять тысяч? – зло бросаю я.
Чёрт! Я только и делаю, что всё порчу, раскачиваю нашу лодку ещё сильнее. А она и без того вот-вот перевернётся.
– Нет, Родя, оставь себе свои десять тысяч. Это была гуманитарная помощь страждущему. Может быть,
