— Всего на две недели вроде уехать надо, а кажется, на целый год.
— Уехать? — вырываюсь из его горячих рук.
— Ну, я же говорю, сессия не закрыта. Мне придется уехать в Лондон на две недели. А потом я весь твой, без остатка. Хочешь, переезжай ко мне, а хочешь я перееду к тебе. Буду ночью вместо…
— Кирилл! — слова вылетают из сердца, иначе и не скажешь. Я растеряна, и там глубоко зарождается самый большой страх. — Ты ведь вернешься?
Глава 28
Вечером мы с мамой вместе бегаем по кухне. Она готовит свой фирменный салат, а мне достается десерт. Выбираю шарлотку, потому что и вкусно, и довольно быстро. Правда, родительница недовольно косится, мол могла бы чего и поинтересней предложить.
Пока возимся с блюдами, болтаем. Вернее, происходит допрос. Лампы в глаза только не хватает. И я мысленно надеюсь, что с Кириллом мама будет вести себя более сдержанно. Иначе парень сбежит быстрей, чем мы отметим нашу первую годовщину. Как только думаю, что впереди нас ждет много чего «первого» на лицо тянется улыбка и во рту появляется сладкий привкус.
Неужели любовь именно такая?
Папа возвращается вечером с бутылкой шампанского и вина. Говорит, вести задушевные беседы лучше под виноградные напитки. Я смущаюсь немного, а Лилька шутит, что вечерний ужин походит больше на сватовство. Ее слова настолько поражают мои уши, что лицо не выдерживает, заливается алой краской.
К назначенному времени переодеваюсь, решаю быть в платье. Кручусь перед зеркалом, то и дело пытаюсь подобрать тени или цвет помады. Папа при виде этого лишь молча хихикает. И в эти минуты, он мне почему-то напоминает Кирилла. Есть что-то общее в их поведении. Даже вот эти смешки и шуточки.
Когда Соболев звонит в дверь, я едва не подпрыгиваю. Волнуюсь жутко. Вспоминаю наш разговор про его отъезд, и думаю, как хочется провести побольше вместе времени перед этим. Чтобы потом не скучать. Хотя кого я обманываю. Разве можно не скучать?
К двери подбегаю быстрей, чем мама успевает высунуть голову с кухни. Мы сталкиваемся взглядами, и она кивает на замок, мол не хорошо заставлять гостя ждать.
— Привет, — едва слышно отзываюсь, пытаясь разглядеть за большим, просто огромным букетом ромашек своего парня.
— Бери скорей, а то рука отвалиться. У меня тут вообще-то их два, — командует Кирилл, и я обхватываю цветы, прижимая к самому сердцу. Вдыхаю их едва уловимый аромат, от чего лепестки чуть поднимаются вверх. Такие красивые и невинные, будто само лето зашло в гости.
— Добрый… ой, какой букет, — разлетается мамин голос. Оглядываюсь на нее, а она тоже, кажется, поражена объёмчиком.
— А это вам, — вытаскивает из-за спины Соболев второй букет, только не ромашек, а красных голландских роз на высокой ножке.
— М-мне? — теряется родительница и как-то даже смущается. Вот это да. Смотрю на нее, и там спектр эмоций меняется с каждой секундой: шок, осознание, радость.
— Да тут у нас полная боевая артиллерия, — вырастает из-за спины папа, усмехаясь. А мы что? Мы с мамой стоим и молча хлопаем ресницами, пытаясь внять реальности. Однако обе довольные, и тут, конечно, Кирилл попал в самое яблочко. Однозначно поразил мамино сердце. Цветы она любит. Особенно красные. Особенно розы.
Соболев разувается, проходит на кухню, к счастью, отец берет инициативу принятия гостя на себя. Они о чем-то беседует, пока мы ищем вазы и место под свои подарки. Лилька тоже охает, говорит, что столько ромашек в одном месте никогда не видела.
— Ну, долго вы там? — кричит папа с кухни. Весь вечер мама мариновала его голодом, сообщив, что ужинать будем только все вместе.
— Идем, — отзывается родительница. Мы заканчиваем с цветами и втроем возвращаемся в царство еды и запахов.
Рассаживаемся за небольшим квадратным столом. Я оглядываю блюда и думаю, что мы слишком разошлись: тут тебе и три вида салата, и запеченная курочка, разного рода закуски, рецепты которых мама нашла в интернете. Моя шарлотка на фоне этого убранства смотрится скромно, конечно, но не менее аппетитно. Возле каждой тарелочки папа уже успел поставить бокалы под алкоголь и под компот. Что ж, посиделки, и правда, напоминают больше торжественную встречу, нежели обычный ужин.
Мама оглядывает всех, атмосфера немного напряженная. Вроде, как и на запахи отзывается желудок, а вроде, как и неудобно немного быть первым, кто потянется к ложке салата. Тогда родительница берете инициативу в свою руки: подхватывает тарелку Кирилла и начинает накладывать ему вкусности. Папа хмыкает, смотря на все это, и как-то по-доброму усмехается.
— Угощайся, — улыбается родительница, мило хлопая ресницами.
— Спасибо.
— Где вы познакомились с Ариной? — интересуется крайне вежливо мама, накладывая и себе салат.
— Познакомились? — немного теряется Соболев. Я тоже теряюсь. Потому что это тот вопрос, который я старалась обходить стороной. Хорошо помню, как Кирилла не любили родители в школе. Слухи о нем доходили до всех, включая наш дом.
— Да, — кивает мама.
— Мы учились в одном классе, — опережает Соболев меня. Откладываю вилку, потому что аппетит сходит на нет. Перевожу взгляд на родительницу, и жду чего-то ужасного. Может, подскачет со стула, и кричать начнет. Она не любила Кирилла. Никогда.
— Да? Так погоди, но я Соболевых не знаю, — задумчиво тянет мама, всматриваясь в какую-то точку на стенке.
— Родители не ходили на собрания, если вы об этом, — все также спокойно и уверенно отбивается от атак мой парень.
— Вот как?
— Мам! — пытаюсь остановить сумасшедший поезд с расспросами.
— Мама бросила меня еще при рождении, а отец умер, когда я в седьмой класс перешел. Из родственников у меня только старший брат.
— Я… мне очень жаль. — Извиняется родительница как-то виновато, явно не ожидавшая услышать такую откровенность. А мне вдруг хочется поддержать Кирилла, поэтому я просто нахожу под столом его руку и сплетаю наши пальцы.
— Все в порядке. На самом деле, ваша дочь на протяжении многих лет всегда была на моей стороне. Может и не осознанно, но больше, чем она, никто и никогда обо мне не заботился.
