потом снова повернулся ко мне. – А ты… стерва ты и есть. Думаешь, раз у тебя папа, то можно о других ноги вытирать? А без папочки ты кто? Ни-и-икто.
– Стас! – прикрикнула на него Маринка. – Ты думай, что говоришь!
– Да пошла ты! – Стас дёрнул рукой и смахнул со стола кружку. Стекло со звоном разлетелось осколками по каменному полу.
К нам тут же подлетел официант.
– Какие-то проблемы? – стараясь оставаться учтивым, спросил он.
– Счёт принесите, пожалуйста, – попросила я.
– А ваш счёт оплачен. Но вот за разбитую посуду придётся заплатить.
– Как оплачен? Кем? – не поняла я.
– Молодым человеком, который присоединился к вам позже остальных и уже уехал.
Соболев! Я даже растерялась, не зная, что и думать.
– Но за посуду…
– За посуду заплатит он, – кивнула я на Стаса.
Мы с Маринкой решили дожидаться её Ваню на улице.
– Ты не обращай на Кариха внимания, просто он напился, вот и понесло. С кем не бывает.
Я пожала плечами, мол, мне всё равно. Мне и правда всё равно – что мне этот Карих, когда у Соболева, оказывается, какая-то Наташа всплыла?
По счастью, Маринкиного заплутавшего жениха долго ждать не пришлось. Минут через пять он уже подъехал к бару на старенькой тойоте. Маринка нас познакомила, но я, если честно, особо его не разглядывала. Чужие женихи волнуют меня крайне мало, особенно если это жених подруги и особенно если голова забита совсем другим человеком.
– Тебя куда? – спросила Маринка.
Домой сейчас ехать не хотелось совершенно, и я продиктовала адрес Киселёва. Он сам зазывал меня в гости, так что пришла пора воспользоваться его приглашением. Тем более не виделись давным-давно. Но главное, мне просто хотелось кому-нибудь излить душу. Кому-нибудь близкому, кто выслушает и утешит. А Киселёв с этой ролью отлично справлялся уже несколько лет.
Маринкин Ваня высадил меня у подъезда Руслана, и я увидела, что окна у него не горят. От досады я чуть выругнулась вслух. Я ведь ему заранее эсэмэску отправила, что приеду, и он ответил: круто. И вот так он теперь меня ждёт?
– Слушайте, можете ещё пару минут тут постоять, а то что-то у него света нет. Я быстренько поднимусь. Если он дома, то позвоню вам, а если нет…
– Хорошо, подождём, конечно, – заверила Маринка. – Он на каком этаже, этот твой друг?
– На третьем.
Киселёв, слава богу, оказался дома, просто спал. Накануне у них выдалась бурная гулянка, теперь вот приходил в себя.
– Ближе к обеду только по домам разъехались, – оправдывался он, протирая глаза. – Что-то я даже эсэмэски твоей не помню.
Потом прошлёпал босиком на кухню, взялся варить кофе. Я следом. Взгромоздилась на банкетку с ногами, обняв колени и пристроив на них подбородок. Он возился у плиты, а я меланхолично наблюдала за его манипуляциями. Спину Руслана рассекали четыре тонкие прерывистые полоски, явно от ногтей.
– Гляжу, жаркая ночь выдалась, – не удержалась я.
– А? Что? – обернулся Киселёв. – А, это…
Он повёл плечами, догадавшись, о чём я.
– Да, это так, по пьяной лавочке. Даже не помню толком… Лучше скажи, как у тебя дела? Всё так же тоскливо? Ни с кем там на своей работе не замутила?
Я промолчала. Киселёв снова оглянулся и посмотрел уже пристальнее.
– Так-так, ну, колись давай, с кем у тебя замут?
– Нет у меня ни с кем замута, – пробормотала я, вздохнув.
Руслан разлил кофе, сел напротив.
– А что есть? Я же вижу, точно что-то есть. Ты такая загруженная сидишь…
– Да ничего нет. Не знаю… Ну, в общем, есть один человек. – Я замолкла. Не думала, что будет так трудно выразить словами то, что меня так изводит. Но Киселёв не торопил, спокойно ждал, пока я соберусь с мыслями. – В общем, мне кажется, что я его люблю. А может, и нет. Не знаю, короче. Я запуталась. Но понимаешь, я всё время о нём думаю. И мне так плохо. И сердце у меня то болит, то колотится.
– А он что?
– А что он? Раньше мне казалось, что он тоже неравнодушен. А теперь… он как будто охладел. Не смотрит, не разговаривает со мной. Со всеми разговаривает, а со мной нет. И вроде как с другой встречается. А я уже измучилась вся.
– Бедная моя Энжи. А кто он такой-то?
– Да начальник мой. Соболев Вадим Сергеевич.
– О, служебный роман.
– Если бы. И вот ты понимаешь, по отдельности мне он не нравится абсолютно, а целиком…
– Как это – по отдельности?
– Ну вот смотри. Я, например, обожаю коктейль Секс на пляже. Но в то же время терпеть не могу водку, ананасовый сок не люблю, а клюквенный так вообще брр. И ликёр этот персиковый… фу. И что там ещё в его состав входит? В общем, всё это по отдельности не люблю, а коктейль обожаю. Ну вот и с Соболевым так же. Внешне вообще не мой тип. Всегда в костюмчике, собранный, целеустремлённый. Этакий типичный клерк, а он ещё и на работе помешан. Ни о чём другом не говорит. Видишь, всё, как специально, мимо кассы, и тем не менее думаю и думаю только о нём. Никогда такого со мной не было. Всё время хочется его видеть. А вижу я его так мало, всего лишь пятнадцать минут в день, по утрам, на планёрках. К себе он меня больше не вызывает. И вот из-за этих пятнадцати минут я рвусь на работу, как на крыльях лечу...
– Энжи, я тебя не узнаю. Ты же любого мужика, если захочешь, с ума свести можешь. Сейчас-то с чего вдруг раскисла?
– Он не такой.
– Все такие, уж поверь. Ну если только этот твой Секс на пляже не из этих… задне...
– Не из этих!
– Ну и ладно. Ну и хорошо. Значит, действуй. Ты ж как никто в курсе всех этих ваших женских штучек…
– Знаешь, с ним и я тоже не такая. Я хочу ему нравится, но почему-то при нём не получается у меня держаться легко и непринуждённо. Да и потом я ж не в постель его затащить хочу, я хочу, чтобы у него чувства были ко мне. Настоящие.
– О-о,
