в ответ, облегченно выдохнула и расслабилась, потому что теперь вижу, не зря были все наши старания. Я не только накрасилась и сделала прическу для него, но еще и надела платье. Такой он меня точно ни разу не видел.
— А я вот тут подумала, что будет, если ты потом еще и платье снимешь перед ним? Его же точно удар хватит. Откачаем ли?… — продолжает злорадно причитать подруга.
— Юлька, угомонись, — стараюсь в полголоса приструнить подругу, потому что Кирилл подходит к нам все ближе.
Он останавливается прямо передо мной, несколько долгих секунд зачарованно смотрит в глаза, потом наклоняется и целует в губы.
— Слушай, Гордеев, — слышу Юлькин голос, словно сквозь вату, — надеюсь, у тебя с сердцем проблем нет?
Кирилл с трудом отводит от меня глаза и растерянно смотрит на мою подругу.
— Не жалуюсь, а тебе зачем?
— Переживаю, что же будет с тобой, когда моя подруга снимет пальто, — говорит самым серьезным тоном, на какой только способна.
— Ну а если надумаешь стащить с нее платье, заранее прими корвалол, чтоб не окочуриться от переизбытка чувств, — говорит тихо, чуть наклонившись к нему, — там такое кружевное безобразие надето, без успокоительного легко коньки отбросить можно.
Я сдавленно ахаю на эту ее фразу, поворачиваюсь к подруге и стараюсь испепелить ее глазами. Эта засранка спокойно стоит рядом, на меня вообще не смотрит, загадочно улыбается и считывает реакцию Гордеева на свои слова.
— Ну, все, мне пора, отличного вечера котятки, — удовлетворенно хмыкает, хватает свою сумку и спускается с лестницы.
Я перевожу взгляд на Кирилла и от того, что я вижу, меня бросает в жар, щеки начинают гореть и дыхание сбивается. В его потемневших глазах отражается столько огня, что с каждой минутой у меня все меньше уверенности, что спать я буду сегодня в своей кроватке.
— Ах, да, совсем вылетело из головы, — опять слышу Юлькин голос словно издалека.
Она подходит к Кириллу и пальцем тыкает ему в грудь.
— Веди себя прилично, Гордеев, руки свои загребущие не распускай, — произносит твердым голосом, — Золушку вернешь домой до полуночи. Информация про белье была сказана просто к сведению, чтоб понимал все риски и охранял принцессу от нежеланных поклонников. У меня все. Пока, пупсики.
Подруга резко разворачивается на каблуках и уходит. Я не сдерживаюсь и начинаю хохотать, Кирилл улыбается в ответ, берет меня за руку и ведет к своей машине.
— Вот ненормальная, — бубнит себе под нос, но я прекрасно его слышу.
— Она лучшая, — отвечаю ему с улыбкой.
— Пойдем скорее в машину, замерзнешь, — осторожно тянет за руку, а когда я спотыкаюсь, резко останавливается и подхватывает меня на руки.
Я успеваю только взвизгнуть от неожиданности, но потом, когда чувствую, как бережно его руки держат, расслабляюсь и впитываю в себя это невероятное чувство защищенности.
Кирилл бережно усаживает меня на сидение и сам пристегивает ремень безопасности. Затем берет мою руку, трется об нее щекой и целует прямо в ладошку.
Мы так и едем, взявшись за руки и слушая какую-то романтичную песню по радио. Сейчас нам не нужны слова и разговоры, комфортно просто молчать, чувствовать друг друга рядом, переплетать пальцы и периодически ловить на себе взгляд любимых глаз.
Глава 29
Мимоходом отмечаю, что едем мы довольно долго, но ни о чем не спрашиваю. Когда машина останавливается, смотрю по сторонам, замечаю, что здесь снега больше, чем в городе.
Кирилл обходит машину, открывает дверь с моей стороны и опять подхватывает на руки. Пытаюсь протестовать, но не сильно, только для вида, потому что понимаю, что, во-первых мои туфли утонут в снегу, во-вторых мне так приятно чувствовать себя в его руках.
Кирилл заносит меня в помещение и сразу поворачивает направо, поэтому не успеваю ничего рассмотреть. Мы минуем раздвижные двери, заходим в какую-то комнату и только тогда он ставит меня на ноги. Я осматриваюсь вокруг и восхищенно выдыхаю. Эта комната оказалась большой террасой с панорамными окнами с трех сторон. Слева у стены стоит сервированный стол и красивые, обшитые мягкой тканью стулья. Справа — удобный диванчик, обшитый той же тканью, что и стулья, с множеством разноцветных подушек. Взгляд невольно задерживается на большом букете моих любимых пионов, запакованных в красивую коробку. Интересно есть то, что он про меня еще не знает.
Здесь так уютно, что хочется завернуться в плед с чашкой горячего шоколада и сидеть всю ночь на коленях у любимого мужчины. Выглянув в окно, замечаю, что, пока мы ехали на улице стало темно и зажгли фонари, а еще идет небольшой снег. Волшебно.
— Ника, — зовет меня Кирилл, разворачивая лицом к себе, — посмотри на меня.
Я поднимаю голову, нахожу любимые глаза, и в этот момент все вокруг нас озаряется светом. Я вздрагиваю от неожиданности и перевожу взгляд на потолок, потом на окна. О, боже. Это гирлянды. И их так много. На потолке и на окнах до самого пола. Они озаряют все вокруг светом мгновенно усиливая эффект волшебства вокруг нас. Складывается такое чувство, что он читает меня, как открытую книгу. Ну, вот откуда он все это может знать, про пионы, про то, что я с детства очень люблю гирлянды и мой любимый праздник Новый год. И еще теперь мне кажется, что гирлянды это наша с ним тема. Они присутствуют на каждом нашем свидании и теперь будут всегда у меня ассоциироваться с ним.
Я растягиваю губы в счастливой улыбке и Кирилл мне отвечает такой же. Его руки ложатся на мою талию и притягивают ближе. Смотрю в его глаза, и дыхание перехватывает, потому что
