class="p1">— Лучше платье. Есть у тебя что-то подлиннее?
— Да куда же длиннее? И так все платья колени закрывают. Очень скромно. Ещё кардиганчик накину. Вообще сама невинность буду.
— Вот кстати про невинность, это ты хорошо напомнила. Они не должны знать, что у тебя раньше кто-то был, и что ты не девственница.
— Да ладно! Ты сейчас серьёзно? — Маринка от удивления застыла с глупой улыбочкой на лице. — А ничего, что мне уже двадцать четыре? А я типа ещё девочка? Нормально?
— Пусть так думают. Они вряд ли дадут благословение, если узнают, что ты не чиста. Поэтому ради меня, не сболтни лишнего, хорошо?
— Хорошо! — Маринка демонстративно закатила глаза, понимая, что знакомство с родителями будет не слишком весёлым, раз у них такие заморочки на счёт этого.
— И с платьем надо будет решить. Завтра поедем с тобой, купим что-то более подходящее. Обещаю, что это только для встречи с родителями.
— Да ради Бога! Я не против. А тебе вроде мои наряды очень даже по душе, — Маринка хитро улыбнулась и, усевшись на колени к Константину, жадно поцеловала его.
Костя был явно напряжён и думал о предстоящем событии, поэтому никак не хотел поддаваться на её ласки, аккуратно отстраняясь от нетерпеливых губ. Но Маринка, подогреваемая азартом запретного плода, лезла к нему под рубашку и щекотала пальчиками спину. А потом и вовсе начала призывно тереться своими сосками, обтянутыми тонкой тканью халатика, о Костю. Не в силах больше сдерживаться, он одним движением ссадил разыгравшуюся Маринку с колен и вскочил, поправляя брюки.
— Так, хватит! Что ты со мной делаешь? Я же сказал, что после знакомства у нас всё будет. Потерпи немного. Ты же знаешь, что это для меня важно!
— Ну, зай! Я не могу больше ждать! Хочу тебя — мурлыкала Маринка, продолжая свою игру. — Что может решить пара дней?
— Нет! Без вариантов! — он нервно застёгивал рубашку и старался не смотреть на разгорячённую Маринку.
— Смотри, а то в воскресенье я точно себя сдерживать не буду! — захохотала она и принялась убирать посуду со стола.
***
Для знакомства с родителями Костя купил Марине длинное тёмно-синее платье в пол. Узкий лиф туго стягивал грудь, а воротничок-стойка красиво обрамлял шею. Её походка сразу стала грациозной и величественной. Маринка с довольным видом крутилась возле зеркала, рассматривая непривычный наряд. Там, вместо обычной взбалмошной девчонки отражалась молодая женщина, красивая и элегантная.
— Надо же! Кто бы мог подумать, что эта монашеская одежда мне так пойдёт, — хихикала она.
— Это не наряд монашки. Это — наряд королевы, — Костя легонечко поцеловал Марину в висок и заключил её в крепкие объятия. — А вот губы ты зря так ярко накрасила. Они у тебя и так красивые! Незачем их краской портить. Да и целоваться без помады куда приятнее.
Костя прильнул к Маринкиным губам. Она сразу поняла, что тот собирается делать, поэтом вместо ответных поцелуев из её уст вырывались сдавленные смешки.
— Ну, теперь доволен? — Маринка засмеялась, стирая остатки помады с подбородка.
— Да! Теперь твой макияж, идеален! Но помада у тебя ужасно невкусная! Не покупай больше такую, — довольно улыбнулся Костя.
***
Родители Кости жили через пару кварталов от его собственной квартиры. Поэтому он почти каждый день навещал их, забегая после работы. Ни одного дурного слова в их адрес Маринка никогда не слышала и умилялась такой нежной сыновьей привязанности.
Хоть она и сама обожала своих родителей, но столько теплоты, сколько выдавал Костик, общаясь со своими по телефону, она никогда не излучала. И при этом всём он точно не был маменькиным сыночком. В его поступках никогда не было слепого подчинения. Лишь уважение, любовь и забота.
У самой двери в квартиру родителей Маринку начало потряхивать от волнения. Непонятная паника накрывала удушливыми волнами, и она с силой вцепилась в ладонь Кости.
— Да не переживай так! Они у меня очень скромные и добрые. Тем более я о нас столько рассказывал, что они тебя уже практически дочерью считают, — Костя легонечко обнял Марину за плечо и наконец нажал на звонок.
Послышались торопливые шаркающие шаги, и щёлкнул замок. Дверь открыла невысокая пухленькая женщина с милой улыбкой. Из квартиры пахнуло теплом и сладковатым запахом свежей выпечки. Особый аромат уюта и детства. Теперь понятно, почему Костю так тянуло сюда после холодных кабинетов клиники.
— Наконец-то! Мы с отцом заждались, — мама прижалась к Косте и крепко обняла его, расцеловав в обе щеки. Потом немного отстранилась и, осмотрев Маринку с ног до головы, засияла ещё больше. – Какая же наша Мариночка красивая! Котя, я уже и не надеялась, что ты в дом девочку когда-нибудь приведёшь! Всё ждала! А ты вот только сподобился.
— Мам! Ну хватит! — неловко протянул Костя и вручил ей Маринкин пирог, испечённый специально по случаю знакомства.
Но она мама Кости проигнорировав презент, ловко подхватила Маринку под локоть и увлекла за собой в гостиную.
— Отец! Иди скорее сюда! Котя свою девочку привёл! Посмотри, какая хорошенькая!
Тут же из соседней комнаты показался отец Константина. Он был совершенной противоположностью своей супруги: высокий, худощавый, с угловатыми чертами. Он наспех застёгивал пуговки на сорочке. Видимо не успел приоделся к приходу гостей.
— Мы вас заждались, — мужчина приветственно кивнул Маринке и, пожимая руку сыну, хитро подмигнул, — Хороша, хороша… Молодец, сынок! Хорошую невесту привёл.
Внутри у Маринки бушевала буря эмоций. Ей было приятно слышать комплименты в свой адрес, но они как будто были адресованы не ей, а Костику. Родители хвалили именно его, за то, что он молодец, такую женщину отхватил. А она, словно безмолвная вещь, стояла и глупо улыбалась.
До этого семейного ужина, Маринка считала, что её родители злоупотребляют сюсюканьем, но мама Кости их переплюнула. От переизбытка сладеньких слов у Марины начало сводить челюсти. Отец Кости, Анатолий Степанович был гораздо сдержаннее в проявлении своих чувств и частенько осаждал не в меру любопытную супругу. Хотя, так же как и она обращался не напрямую к Марине, а исключительно через своего сына:
«Котечка, как вы доехали? Котя, вы проголодались? Сынок, а что наша Мариночка будет пить? Котя, а Мариночка какой чай будет чёрный или зелёный?»
Пообещав Косте, что она будет себя вести скромно, Маринка из последних сил сдерживала своё желание узнать, почему нельзя обратиться к ней
