его ногу, намереваясь придавить, если понадобится, лишь бы он убрал свою лапу.
— Юля! — настойчивый рык. — Это ведь касается не столько меня, сколько моей семьи. И это архиважно! Просто выслушай.
Я скрестила руки на груди и выжидающе уставилась на мажора.
Посмотрим, что нового он мне скажет. Захочет оправдаться? Выгородить собственную шкуру? Надавить на жалость? Я была готова ко всему. К любому исходу.
— Может, впустишь?
— Нет, говори здесь. У тебя минута.
— Я не могу, — процедил, сквозь плотно сжатые зубы. — За мной могут следить.
Последняя фраза заставила напрячься. Нехотя пропустила его в коридор и прикрыла дверь.
— Это тебе, — протянул мне небольшую коробочку с милым красным бантиком, которую я не замечала до этого момента. — Там лекарства. После того, в каком состоянии ты уехала от меня и после того, ну, — он замялся, — когда виделись последний раз, ни за что не поверю, что ты даже не простудилась.
Грозовский небрежно спрятал руки в карманах брюк. И создавалось впечатление, что ему дико неловко говорить о таких элементарных вещах. Или же он… смущался?
— Говорить «спасибо» не буду. Это из-за тебя я в таком состоянии, — произнесла на одном дыхании.
Грозовский выразительно на меня посмотрел.
— Значит, всё-таки болеешь. Мне не показалось.
— Потому что, когда кажется, креститься надо. — съязвила.
Рома тяжело вздохнул, и устало облокотился о стену коридора. Он не пытался втиснуться в мою небольшую съемную квартирку, или пройди вглубь, и это успокаивало. Давало надежду, что парень будет вести себя в рамках приличия.
— То, что ты узнала, должно остаться тайной. Прости, что угрожал тебе, но отказываться от своих слов тоже не буду. Люди разные. А так рисковать я не хочу.
— Ты мог просто попросить.
— Я был на взводе.
— И поэтому каждый раз, когда ты на взводе, я должна терпеть такое отвратительное отношение к себе и выслушивать в свой адрес ужасные слова, которые вообще никаким образом не касаются меня, и полностью являются плодом твоего воображения?
— Разве? — его скулы заострились, брови сошлись на переносице, сделав лицо хмурым, словно туча. — Разве вы не все такие? Стоит только почуять хотя бы малейшую власть, узнать малейший компромат и…
— Лучше замолчи! — резко перебила его, чувствуя, как от каждого его провокационного слова закипает кровь в венах. — Иначе я сейчас же выставлю тебя вон. Говори, зачем пришёл и караулил меня под окном, словно маньяк. А затем уходи.
— Пойми, что все эти меры предосторожности не ради себя, а ради семьи. Я им многим обязан. Не хочу, чтобы кто-то стал потенциальной угрозой для власти отца, а также не хочу тревожить спокойствие родителей подобным заявлением в новостях. — он на мгновение замолчал, а потом вытащил руку из кармана и взял меня за запястье, привлекая к себе поближе, заставляя слушать его, смотря прямо в глаза. — Если тебе нужны деньги за молчание, просто скажи. Ты получишь свою долю. Но дай мне гарантию…
Я не выдержала. Свободная от его захвата рука замахнулась и рефлекторно отвесила звонкую пощечину, которая в тишине спящего дома стала оглушительной.
Я испуганно замерла, ожидая самого ужасного. Но когда кроме ошарашенного и неверящего взгляда разноцветных глаз не колыхнулся даже воздух, я набралась смелости и произнесла:
— А вот я думаю, что дело тут не в твоих родителях. — злая улыбка приклеилась к губам. В горле противно першило. Хотелось поскорее лечь в кровать и забыться сном. — Дело как раз таки в тебе. Ты просто боишься. Боишься того, что твои мажористые друзья и бесконечные постельные грелки на одну ночь узнают, что ты такой же, как и те, кого ты презираешь и высмеиваешь со своей псарней подхлебателей. Что они начнут издеваться над тобой и смеяться так же, как делаешь это ты. Ты — обычный трус, Рома, прикрывающийся заботой о своих родителях. — снисходительно покачала головой. — Убирайся из моей квартиры. И чтобы больше не подходил ко мне ближе, чем на десять метров. Обходи стороной, избегай, делай, что хочешь. Но больше никогда не смей ко мне приближаться! Видеть тебя не хочу…
Я сглотнула вязкий ком, застрявший в горле. Подавила предательские слёзы.
— Снежинка… — он двинулся было в мою строну, но я резко отшатнулась от него.
— Не прикасайся! Не смей! Вон! — голос стал выше на несколько тонов. Рука сделала выпад в сторону двери, указывая, куда ему нужно убраться. — И засунь себе свои деньги в задницу, Грозовский! Да, ты можешь купить себе всё, что захочешь, но счастливым ты от этого не станешь ни на йоту. А всё потому, что ты прогнил насквозь и притягиваешь подобное окружение! Быть частью твоего окружения я не собираюсь. Всего тебе хорошего, Роман!
Эти слова стали последними, которые он услышал, потому что я решительно вытолкала его наружу и захлопнула дверь квартиры прямо за его спиной.
И не только квартиры…
Это продолжается уже около месяца… И вот снова.
— Дай пройти. — прошипела, когда изрисованный преградил мне дорогу. — На нас же все смотрят!
— Плевать я хотел, кто на нас смотрит. — процедил Грозовский и, поняв, что по доброй воле я с ним никуда не пойду, перекинул меня через плечо и поволок в тёмный закуток «поговорить».
Знаю я, чем эти «разговоры» заканчиваются…
После нашего последнего недодиалога с попыткой выяснения отношений в моей квартире Рома не давал мне прохода. Правда, не так, как раньше. Без издёвок. Пёр вперёд, словно танк: вижу цель — не вижу препятствий.
А начиналось всё более-менее безобидно…
Цветочки от курьера, звонки, на которые я не отвечала, пребывание под моим окном, чтобы помозолить глаза. И когда я героически всё это вынесла и хотела вздохнуть с облегчением, парень приступил ко второй стадии.
Он стал подсаживаться ко мне за стол в столовой и сидел так всё время моей трапезы. Сам при этом мог не есть, но мне обязательно подсовывал десертик. А потом также молча вставал и уходил, как ни в чём не бывало. Словно и не он только что терроризировал мою нервную систему и круговую мышцу глаза, которая начинала методично дёргаться, стило завидеть Рому на горизонте.
На придурь Грозовского университетские поначалу смотрели с долей иронии. Думали, он так своеобразно травит. А потом со временем поняли, что нет. Как? Зверь начал проявлять ко мне активный интерес.
И тут началась третья стадия нападения.
То подкрадётся и приобнимет сзади, пока я раскладываю книги в шкафчике. То шепнёт на ушко романтическую лабуду, следом подсовывая мне шикарный букет роз. То следует за
