меняется, будто становится тесно в небольшом помещении, хотя должно быть наоборот. Сосредоточенно укладываю в аптечку весь медицинский скарб, Багиров стоит сзади. Отчетливо чувствую его присутствие всеми нервными окончаниями. Эти бабочки в животе… никак не впадут в кому! Вечно оживают в неположенное время! Гадкие мурашки слишком резво несутся по коже, разгоняют волнение в теле.
— Будешь спать с краю, — раздается за спиной спокойный ровный голос. Не знаю, чего я ожидала, но явно не этого. Разом передохли все мурашки, и впали в кому бабочки. — Расстилай спальник и ложись отдыхать, — ровно произносит командир, разворачивается и выходит.
Ему и дела не было до того, что мы остались наедине, а я тут размечталась. Зла на себя не хватает.
Злая и послушная, я следую совету Багирова. Не тушу лампочку, потому что не знаю, как это делать. Отвернувшись к стене, пробую уснуть. Не получается. Кручусь, верчусь, злюсь. Мне становится жарко, но я не решаюсь раздеться. Я одна среди мужиков. Через час метаний понимаю, что лучшим решением будет подняться наверх. Там хотя бы свежий воздух.
Выбираюсь из окопа, иду к центру лагеря на небольшой огонек. Кто-то, тихо играя на гитаре, красиво поет. Сажусь на свободный ящик. Несколько парней замечают мое присутствие, но, кинув взгляд, возвращаются к своим занятиям. Кто-то сидит в телефоне, кто-то чистит оружие…
Не вижу нигде Багирова. Батя над самодельным столом рассматривает какие-то снимки, Мечник подсвечивает телефоном. Спустя полчаса парень перестал петь, костер почти догорел. Не помешало бы сходить в туалет, поднимаюсь и иду к кустам, видела, куда парни бегали, поэтому иду в противоположную сторону в поисках укромного уголка. Навстречу кто-то идет, я зачем-то отступаю в тень. Внимание привлекает женский смех.
— Я помню, как ты нес меня на себе, а я кричала матом и обещала тебе отстрелить причиндалы, — голос у нее низкий и немного грубоватый. Они как раз проходят рядом, несмотря на темноту, вижу, что она без кителя, идет в одной майке. Волосы длинные и влажные.
— А я тебе за это дал по заднице и попросил заткнуться, — ударяет под дых знакомый голос.
Отступаю еще немного за колонну, не хочу, чтобы меня заметили. Багиров, будто почувствовав мое присутствие, останавливается и всматривается в темноту, задерживаю дыхание и не шевелюсь.
— Есть кто? — требовательно и жестко.
Так я тебе и ответила!
Алеста
За неделю мы попали под два артобстрела, несмотря на то что постоянно меняли позиции. Мое представления о том, что мы будем сидеть на одном месте, очень быстро развеялись. Таких укрепрайонов по линии фронта было несколько, приходилось перемещаться. Маневренность позволяла вести разведку, наносить удары и отходить на соседние позиции. Расстояние небольшое между укреплениями, но это дает преимущество при ведении боя.
После ночного боя мы все вымотались так, что хотелось просто где-нибудь лечь и уснуть, но нужно было возвращаться на точку. Санчасть забита ранеными, а у нас нет возможности посадить вертушку, чтобы отправить ребят в госпиталь. Небо вокруг обстреливают.
— Аля, едешь со мной, — бросил зло Багиров, увидев, что я забираюсь в джип к Стасу с Лешкой. Внутри рос протест.
Жаров постоянно был при мне, будто я была его персональной задачей. Во время боя он приказал Лешке отвести меня назад, туда доставляли раненых, которых после оказания первой помощи перевозили в санчасть.
Со Стасом мы недавно помирились, у нас случился непростой разговор несколько дней назад. Он избегал меня, как только я это поняла, нашла парня и вынудила поговорить. После ночного дежурства он должен был отсыпаться. Отпросившись у Андрея Егоровича, я бегом помчалась в блиндаж, пока он не уснул.
— Что я сделала такого, что ты не хочешь со мной общаться? — ворвалась разъяренной фурией. Несмотря на то, что он старательно изображал сон, я знала, что не спит. — Я считала тебя своим другом, а друзья так себя не ведут.
— Друзья ничего не скрывают друг от друга, — «проснулся» неспящий товарищ, подпрыгнув на своем лежаке. — Думаешь, мне приятно это было услышать от пацанов, что ты с командиром, Аля? Почему сама не сказала? — прорычал Стас.
— Да потому что все произошло так внезапно, что я и опомниться не успела, — и это было правдой.
— На войне всегда так, но ты все-таки бьешь рекорды, — пробурчал себе под нос. — Он тебе хоть нравится или вынудил согласиться на отношения? — Стас неплохо знал Багирова, но признаваться я не собиралась.
— Если бы не нравился… ну ты понял, — врать в последние дни было непросто. Когда злишься на объект своих воздыханий, не получится говорить с огоньком в глазах.
— Я понял, — не скрывая недовольства. — Алька, иди работать, дай поспать.
— Ты на меня еще злишься? — допытывалась я, прежде чем уйти в санчасть.
— Я на тебя никогда не злился, — укладываясь обратно на спальный мешок. — Мне просто хотелось перекинуть тебя через колено и отшлепать, чтобы ты сначала думала, а потом действовала. Желание отшлепать никуда не пропало, Аля, поэтому тебе лучше рядом со мной не задерживаться, — отворачиваясь к стенке, предупредил меня. Дышать стало легче, Стас может продолжать на меня злиться, но он больше не будет меня избегать...
…
— Иди, Аля, — голос Лешки выдернул из воспоминаний.
— Яр не в настроении, постарайся сегодня его хотя бы не драконить, — шепнул Стас, прежде чем я пересела в другую машину. Забравшись на заднее сиденье, постаралась слиться с обивкой. Последнее время наши отношения вышли на новую прямую. Ребята называли это «притиркой» и довольно усмехались. Багиров хотел меня утопить в том самом озере, и лишь я знала, что это моя месть.
Я ведь не безголовая, чтобы после ночного боя злить Багирова. Для этого будут спокойные тихие деньки. Купание в озере с прекрасной Олесей я не простила.
Не успели мы себя объявить парой, а он уже в компрометирующей ситуации был замечен. Неважно, что между ними ничего не было. Между мной и Евгением тоже ничего не было, когда на следующий вечер я согласилась сходить искупаться в озере с ним. И неважно, что купалась я в футболке и шортах. Все равно кто-то донес. Багиров не кричал
