— Слушаю.
— Владимир Александрович, Мартынов, который сегодня ложно охрану увел, смылся.
— Порадовал, — рыкнул я.
— Это еще не все. Он успел побывать в лагере, когда наши парни еще не знали, что он засланный…
Почувствовал, как земля стала медленно уходить из-под ног.
— Продолжай…
— Через полчаса после его ухода Оксана пропала.
Ты труп, Громов…
40
Марина
Оксана сидела у меня в комнате на кровати, завернутая в толстое одеяло из верблюжьей шерсти, и пила горячий чай. На главный вопрос вечера, как девочка оказалась в холодильной комнате, она ответила до безобразия просто и нелепо: хотела взять ключ из ключницы, да перепутала двери. Только вот в голове не укладывалось, как можно было перепутать обычную дверцу шкафа и металлическую, встроенную в стену. Напирать и настаивать на правдивых ответах я не стала. Даже если Оксану до ночи расспрашивать о произошедшем, она ничего мне не расскажет.
Признаюсь, я едва смогла уговорить кудахтавшую Наталью Николаевну уйти отдохнуть после тяжелого эмоционального испытания. А затем привела девочку к себе, чтобы отогреть. Не хватало дочери Владимира заболеть посреди жаркого лета. Ведь о том, где я нашла Оксану, знали только она, я и Владимир. Причем последнему я об этом не сообщала. Когда мы прошли коридор администрации, навстречу выскочил один из бравых солдатиков охраны. И насколько я поняла из разговора, послал его туда сам Владимир.
Оставила размышления на лучшее время. Сейчас гораздо важнее не допустить, чтобы Оксана простудилась из-за переохлаждения.
— Согрелась? — Я постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее.
В конце концов, до частых приездов Владимира к Кирюше мы с девочкой неплохо ладили. Она не посмотрела на меня, только кивнула. Ее большие глаза не выпускали из виду моего сына, который снова засел за конструктор, пытаясь построить большой и надежный замок для Юлечкиной куколки. Кирилл пригласил подружку поиграть новым конструктором, а я не увидела поводов для возражения.
— Твой папа скоро приедет, — снова обратилась я к Оксане.
— Ну да, мне потребовалось потеряться, чтобы он наконец-то приехал!
— Это неправда. Он просто был очень занят.
— Если бы его попросили приехать к Кириллу, он бы бросил все дела!
Какой поворот. Девочка так уверенно сказала эту фразу, что у меня не осталось сомнений — она знает правду.
— О чем вы говорили в столовой с Кристиной?
Оксана медленно перевела на меня взгляд. Если совсем недавно она дрожала от холода и смотрела на меня со смесью испуга и благодарности, то сейчас испуг прошел. Жаль, на пару с благодарностью. Сейчас в ее глазах сквозили недоверие и обида.
— Этот мальчик… ваш сын… он правда мой брат? — тихо, чтобы Кирилл не услышал, спросила она.
Вот он, вопрос на миллион. Никогда бы не подумала, что отчитываться перед одиннадцатилетним ребенком будет настолько сложно. Но раз уж заварила кашу, теперь нужно расхлебывать.
— Правда, — помедлив, ответила я. — Но я очень не хочу, чтобы ты переживала по этому поводу. И если тебе настолько некомфортна подобная мысль, мы всегда можем оставить все как есть.
— Как есть? — Оксана нахмурилась, плотнее кутаясь в одеяло. — А папа? Мой папа оставит все как есть?
— А этот вопрос тебе лучше задать ему…
— Он сделает так, как хотите вы!
— Что?
— Вы ведь не разрешили ему рассказать мне правду! Вы хотите, чтобы он жил с вами отдельно, а я осталась с бабушкой!
— Оксана, тише! — попросила я, оглянувшись на Кирилла.
Сыночек был настолько поглощен игрой с подругой, что в упор нас не замечал. Оксана смолкла, отворачиваясь от брата. В ее глазах стояли слезы. Она шмыгнула носом и моргнула. Слезы покатились по щекам. Даже плачет не так, как все дети… Без громкого воя, не привлекая постороннего внимания…
— Это Кристина тебе такого наговорила?
Оксана не ответила. Глаза были все так же закрыты, а по щекам, по уже влажным дорожкам, пробежали новые слезы.
— У меня никогда и в мыслях не было разлучать тебя с отцом. Поверь мне. Я бы очень хотела, чтобы ты приходила играть с нами.
— Неправда.
— Разве о таких вещах врут?
— Тогда почему вы ничего не сказали? Ведь папа с самого начала знал?
— Нет, он узнал совсем недавно. Мы хотели сказать вам обоим, когда твой папа и Кирилл подружатся.
— Почему папа не знал?
— Я не рассказала. Когда-то давно мы поругались, и я не смогла рассказать ему о том, что у тебя будет младший брат.
Оксана сжалась, будто последнее слово ударило ее. Я постаралась не зацикливаться на этом жесте и подалась к ней.
— Я бы очень хотела, чтобы со временем ты и Кирилл тоже подружились.
— Теперь вы и Кирилл будете жить с нами?
— Нет, Оксана, у нас есть свой дом. И так далеко с твоим папой мы еще не заглядывали.
— Я знаю, бабушка хочет, чтобы папа снова женился, — зачем-то сказала Оксана. — Она всегда ему кого-то сватает. Я слышала однажды, как они спорили из-за этого.
Я лишь кивнула, не зная, что на это ответить. Стало неприятно осознавать, что Владимир, оказывая мне знаки внимания, может жениться на другой. Вот только собственной ревности мне сейчас не хватало!
— Папа не хочет ни на ком жениться, потому что любит мою маму. Я точно знаю. О ней он отзывается с особенной теплотой. Всегда.
Снова ничего не ответила. Встала с кресла и принялась разбирать уличные вещи Кирилла. Лишь бы чем-то занять руки. Почему мне так больно это слышать?
— Но на вас он женится, — продолжала рассуждать девочка, словно не замечая моей суеты. — Потому что о вас он отзывается с такой же особенной теплотой, как о маме.
Руки на мгновение застыли в воздухе. Я рассеянно смотрела сквозь рубашку с машинками на рукавах, а по спине ползли холодные мурашки.
Оксана продолжала говорить. Медленно, тихо и грустно.
— Сначала я расстроилась, даже стала ревновать. Мне было приятно знать, что я и моя мамочка, которая пусть и на небе, но… мы самые важные для папы люди. А потом я поняла, что, возможно, это не так плохо. Ведь даже если папа будет любить меня меньше, он будет счастлив и не так одинок. Но я совсем не хочу, чтобы он бросил меня ради вас.
Я повернулась к ней, пораженная до глубины души. Оксана действительно уже взрослая и рассудительная. Совершенно не похожая на своих сверстниц. Уткнувшись носом в одеяло, она продолжала смотреть куда угодно, лишь бы мимо меня.
— Он бы никогда тебя не бросил, Оксана, — тихо сказала я. — Даже если бы весь мир стал просить его об этом.
— Но если попросите вы? Ведь я вам не дочка!
— Поверь, Оксана, если бы я хотя бы попробовала сказать подобное твоему отцу, он больше не стал бы отзываться обо мне с теплотой, которую ты заметила. Потому что ты всегда будешь для него дороже всех на свете.
Нас прервал достаточно громкий стук в дверь. Даже стало жаль, что Владимир приехал так быстро и так не вовремя. Но по преобразившемуся выражению лица его дочери можно было легко понять, что она все-таки мне поверила.
41
Я стояла посреди своей комнаты и соображала, где теперь спать. Пока я готовила Кирилла ко сну, Владимир остался с дочерью, и они достаточно долго разговаривали. Мешать не хотелось, потому я специально медлила. Играла в ванной с Кирюшей и развлекала его как могла. Только вот когда голоса за стенкой стихли и мы вернулись в комнату, Оксана спала на моей кровати. А Владимир, безмерно уставший и раздосадованный, сидел в кресле и пустым взглядом таращился в окно. Я очень надеялась, что разговор с дочерью у него прошел складно и на меня зла никто не держит.
Завидев нас, Владимир преобразился, бодро улыбнулся и вызвался почитать сыну сказку. Кирилл, разумеется, остался в восторге от подобного предложения и со скоростью пули забрался в кровать. Как же все-таки хорошо, когда есть подмена! Особенно когда эта подмена — второй родитель твоего ребенка.
