Несмотря на продюсерский запрет, почти каждый раз особо напористые поклонницы пробиваются к гримерке или пасут меня у служебного входа. Поначалу это, конечно, немного пугало. Потом, когда я уже немного привык к общественному вниманию, радовало. Ну а сейчас мне просто пофиг. Даже самое восхитительное действо при многократном повторении превращается в рутину.
Откидываю пустую бутылку в сторону, подхватываю микрофон и уже собираюсь сделать шаг на сцену, когда слуха внезапно касается обрывок фразы, брошенной Никитосом: «Какая нахрен Таня Белозерова? Сказал же, за кулисы нельзя!»
Ноги против воли прирастают к полу, а затем вслед за туловищем направляются в обратную сторону.
— Таня Белозерова? — ошеломленно уточняю я, опасаясь, как бы мне не послышалась.
— Да, а что? — продюсер на пару с охранником вперяются в меня вопросительными взглядами.
— Пустите ее, пусть в гримерке подождет, — командую я, слегка офигев от собственной решительности.
— Блин, Бо, ну чё еще за самодеятельность? Кто она вообще такая? — прилетает мне в спину недовольный голос Никитоса, но я, ничего не ответив, взлетаю обратно на сцену.
* * *
— Привет, мне сказали, что можно подождать внутри… Но я как-то не рискнула без тебя заходить, — Таня топчется на пороге гримерки и мило улыбается, слегка пожимая плечами.
Оглядываю ее с головы до ног и шумно сглатываю. За пять лет, что мы с ней не виделись, она почти не изменилась. Все такая же тоненькая, стройная, с глазами-блюдцами на пол лица.
— Привет, могла бы не стесняться, — усмехаюсь я, останавливаясь напротив.
Что делать дальше? Обнять? Или просто пожать руку? Черт знает, как надо вести себя с бывшими после длительной разлуки… Нет, с хреновыми бывшими все понятно — морда кирпичом и пошел мимо. А как держаться с теми, кого ты действительно рад видеть? Просто по-дружески?
Не придумав ничего лучше, слегка подаюсь корпусом вперед, и Таня сражу же распахивает мне свои объятья. Так, будто только этого и ждала.
Ну, окей. Значит, обнимемся.
Похлопываю ее по спине и, отстранившись, пропускаю перед собой в гримерку. Между нами все еще царит ощутимая неловкость, поэтому я решаю начать разговор с нейтральных тем:
— Ну… Как дела? Как родители?
— Все хорошо, — Таня осторожно садится на краешек дивана. — Отец так же на заводе, маму до главбуха подняли. Светка в музыкалку ходит, тебе привет передавала.
— Спасибо, ей тоже передавай, — отзываюсь я, вспоминаю Танькину младшую сестренку — угловатого, вечно хнычущего ребенка.
Помнится, в школьные годы она вечно караулила нас с Таней под дверью комнаты, а потом грозилась рассказать предкам о том, что мы якобы занимаемся чем-то нехорошим. Потешная Светка была и жутко вредная. Интересно, сейчас такая же?
— Передам, — кивает Белозерова, расправляя несуществующие складки на своей короткой джинсовой юбке. — Она тоже, кстати, на концерт хотела попасть, но папа не отпустил. Ты же знаешь, он у меня строгий.
— Да уж, — посмеиваюсь я, вспоминая многочисленные пистоны, которые он мне вставлял за то, что я, видите ли, слишком поздно привожу домой его бесценную дочурку. — Если б я знал, что ты хочешь прийти, я бы тебе билеты подогнал… Чего раньше-то не написала?
— А я писала, — признается девушка. — Ну, не из-за билетов, конечно… Так, просто увидеться хотела. Но ты мое сообщение в Инстраграме так и не открыл. Должно быть, у тебя директ завален.
В этом она права, мои личные сообщения в соцсетях уже давно превратились в помойку. Чего мне только туда не шлют — от угроз до голых сисек. Раньше это казалось забавным, а сейчас надоело. Поэтому я просто игнорирую входящие послания.
— Да, есть такое, — выдвигаю стул и сажусь напротив Тани. — Сама как? Все так же на архитектора учишься?
— Ага, последний год остался, — отзывается девушка, а затем, немного помолчав, добавляет. — Ну а ты такой молодец, Бо! Какого успеха добился! Я на тебя сегодня из зала смотрела и все никак не могла поверить, что ты и есть тот мальчишка, с которым мы отжигали на школьных дискотеках.
На самом деле дифирамбы в свой адрес я слышу довольно часто. Особенно в последняя время. Но почему-то именно от Таниных слов меня пробирает смущение… То ли потому, что звучат они очень искренне, то ли потому, что Белозерова — моя первая юношеская любовь.
Признания в чувствах на асфальте, рэп-серенады под окнами, чумачечая ревность и клятвы в верности на мизинчиках — это все было с ней. Мы с Таней провстречались полтора года в старших классах, а потом я уехал в Москву, и наше общение постепенно сошло на нет.
Первые недели мы регулярно созванивались по скайпу, потом стали просто переписываться, ну а через полгода и вовсе исчезли из жизней друг друга. Я полностью погрузился в музыку, Таня стала встречаться с каким-то парнем из своего универа, и, казалось, что наши пути разминулись навсегда…
Но вот она снова здесь. Сидит в моей гримерке. Симпатичная, очаровательная, румяная. Кстати говоря, ее ангельская внешность крайне обманчива. Внутри у Таньки несгибаемый стержень. Она умеет быть очень жесткой и волевой, просто редко это показывает.
У нас в классе Белозерова училась лучше всех, а однажды даже подралась с Леркой Верещагиной. Из-за чего, я уже не помню, но картинка до сих пор стоит перед глазами: Таня сидит верхом на противнице и лупит ее по лицу тетрадью по алгебре. Фееричное было зрелище.
Я ж вам говорил, меня всегда привлекали женщины с характером.
— Спасибо, Тань, — я тепло ей улыбаюсь. — Есть планы на сегодняшний вечер?
— Да не особо, — она качает головой.
— Тогда пошли, может, по парку прогуляемся? — предлагаю я. — Или в том баре на Революционной посидим? Он же не закрылся еще?
— Давай, — с легкостью соглашается девушка. — Тебе, наверное, переодеться надо? — окидывает взглядом мои разложенные на кресле вещи. — Ты спокойно собирайся, а я тебя за дверью подожду.
Коротко улыбнувшись, Таня выходит из гримерки, а я беру в руки телефон и, приблизившись к окну, проверяю входящие вызовы.
Сердце опять сжимается в приступе болезненного разочарования: Карина так и не вышла на связь. Не перезвонила и не ответила ни на одно из моих многочисленных сообщений.
Хотя с момента нашей последней встречи прошло уже больше десяти дней.
Глава 39
Богдан
В итоге к нам с Таней подтягивается мой давнишний друг Мишаня со своей девушкой Лизой, и мы все вместе направляемся в бар, который раньше был бессменным местом наших тусовок. Наверняка в городе полно заведений классом повыше, но мне почему-то хочется тряхнуть стариной: посидеть за обшарпанными деревянными столами, закинуться пивком вприкуску с солеными орешками и потрещать со старыми знакомыми.
— Бо, а ты надолго в Тольятти приехал? — интересуется Таня, когда мы занимаем излюбленный столик в дальнем углу, подальше от посторонних глаз.
— Ну, я здесь уже три дня, — отвечаю я, стягивая с головы кепку, которую привык надвигать на глаза, чтобы быть менее узнаваемым. — С семьей время проводил, младших своих выгуливал, — делаю короткий взмах рукой, подзывая официантку. — А завтра вот уже улетаю в Казань, там концерт вечером.
К нашему столику подходит девушка с потрепанным блокнотиком в руках, и мы, сделав заказ, вновь возвращаемся к разговору.
— Вот это жизнь, — с улыбкой тянет Белозерова. — Гастроли, новые города, новые люди… Ты, должно быть, сам себе завидуешь?
— Да не, — усмехаюсь я. — Это лишь со стороны выглядит прикольно, а на деле — вечный недосып, отсутствие личной жизни и еда в пластиковых контейнерах. Я только в Тольятти на целых три дня задержался, специально график так составлял, чтобы родных успеть повидать. А вообще-то я галопом по европам передвигаюсь — даже по городу погулять иной раз не выходит. Приехал, отчекался, дал концерт, переночевал и дальше погнал.