Да и в целом у греков с турками есть что-то общее. Мне так показалось еще в нашу самую первую поездку в эту страну, но жена категорически со мной не согласилась.
Аня передает кальян мне, а сама делает глоток вина. Глубоко затягиваюсь: арбуз, яблоко и что-то еще. Не плохо.
— Тогда возьмем завтра с утра машину и съездим на юг? — Жена ставит бокал на столик и тянется к фруктам в тарелке.
— Да, конечно. У тебя не намечено совещаний по работе?
Я не забываю, что Аня согласилась на этот отпуск только ради того, чтобы показать своему начальству, что она готова работать даже на отдыхе. Она очень хочет получить должность директора департамента маркетинга.
— Завтра нет. Скорее всего, послезавтра будет. Я подготовила презентацию со своими предложениями.
— Покажешь мне?
Анины глаза загораются озорным огоньком. Уж я-то знаю, как она любит делиться идеями по работе. Когда-то в кровати перед сном она могла часами рассказывать мне про свои рабочие планы. Это было очень давно, когда мы еще спали вместе.
— Тебе правда интересно?
— Да, очень.
— Хорошо, покажу. — Довольно улыбается.
Я отдаю ей кальян и оглядываюсь. Людей прибавилось, музыка стала еще громче. Кто-то уже и на танцпол вышел.
Жена прослеживает за моим взглядом.
— Нам уже по сорок лет, а когда-то мы тоже так танцевали.
— Никогда не танцевали! — Тут же протестую. — Твой отец же вообще никуда тебя не пускал. А после свадьбы ты сразу забеременела Андреем.
— Нет, ну мы же все-таки ходили на дискотеки после того, как ты познакомился с моими родителями.
— Всего пару раз.
— Но все-таки!
Я фыркаю. Прошло уже больше 20 лет, а я до сих пор не могу понять, чем руководствовался Анин отец, когда держал взрослую дочь в ежовых рукавицах. И Аня, блин, тоже вечно правильная и послушная была. Как вообще согласилась со мной на свидание сходить — непонятно.
— Дай угадаю. Ты сейчас думаешь, что мой отец был ужасен! — Язвит жена. Она хитро прищурилась и смотрит на меня поверх бокала, из которого делает глоток.
— Именно. Твой отец вообще тиран.
— Он за меня переживал!
— А по-моему, у него профессиональная деформация в этой психбольнице случилась.
Мой тесть был главврачом в психушке. Но сейчас уже давно на пенсии.
Аня вдруг взрывается громким хохотом. Я смотрю на нее с немым вопросом.
— Я вспомнила, как мой отец застукал нас целующимися у подъезда!
Мысленно возвращаюсь на 22 года назад в тот день и тоже начинаю смеяться.
— Да уж, более подходящий момент для знакомства с твоим отцом-тираном сложно представить.
Аня залпом допивает оставшееся в бокале вино и просит официантку повторить напиток. В свете софитов я вижу, что ее лицо раскраснелось. На самом деле Аня довольно быстро пьянеет. С трех бокалов ее уносит. Жена свою норму знает, поэтому, когда через полчаса она просит еще вина, меня это сильно удивляет.
— У нас первый день отпуска! Я хочу расслабиться! — Тут же мне поясняет после ухода официантки. — Выпей тоже вина!
Раз такое дело, то мне тем более нужно быть трезвым. Нам еще в отель возвращаться, который вообще-то высоко на горе.
После третьего бокала Аня ударяется в счастливые воспоминания нашей молодости.
— Букет, который ты мне подарил на нашем первом свидании, я спрятала от отца под стол в своей комнате. А собака его сожрала!
— Ты мне никогда не рассказывала!
— Да, сначала я подумала, что ты можешь на меня обидеться, а потом как-то забыла.
— Но сейчас вдруг вспомнила? — Я выгибаю бровь.
— Да, только что по тротуару прошла женщина с лабрадором. Я тогда так расстроилась, когда собака съела цветы. Даже заплакала. Поэтому твой второй букет я спрятала в шкаф, а ночью доставала его и нюхала.
— Серьезно?
Аня быстро кивает головой и затягивается кальяном. А я смотрю на нее в полном недоумении и не могу сдержать широкой улыбки. Ни разу за все 22 года она мне об этом и словом не обмолвилась. Даже когда у нас еще все было хорошо.
В этот момент карман Аниного легкого белого платья загорается светом, и она тянется достать телефон. Смотрит на экран и хмурится, отбивает звонок и выключает гаджет. Возвращает его обратно и бросает короткий взгляд на наполнившийся людьми танцпол.
— А знаешь, что? — Громко говорит и встает с места. — Хочу немного наверстать упущенное. А то действительно сначала отец тиранил, а потом дети один за одним пошли. — И уверенной походкой Аня направилась к танцующей толпе.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы поверить своим глазам и подобрать отвисшую челюсть.
Сейчас играет быстрая популярная песня. Аня останавливается в центре танцпола, прикрывает глаза и начинает двигаться в такт музыке. Она хорошо танцует, я всегда это знал, но редко доводилось видеть. Потому что действительно не до танцев было: сначала ее никуда не пускал отец, потом мы поженились и сразу пошли дети. Танцевали мы с Аней только вдвоем под нашу песню Let it be группы Биттлз. И последний раз был очень-очень давно.
Аня машет распущенными темными волосами, покачивает бедрами… Я смотрю на нее, не отрываясь. Она невероятно красива. Спустя столько лет вместе, я сейчас смотрю на нее, как в первый раз тогда на дне рождения у нашего общего друга Кости. Просто не могу оторваться.
Она, видимо, чувствует мой взгляд, потому что вдруг резко останавливается и смотрит ровно на меня. Склоняет голову на бок и разводит губы в грустной улыбке. А потом слегка трясет ею, будто чтобы прогнать наваждение, и направляется ко мне.
— Будем просить счет и пойдем в отель? — Спрашивает, останавливаясь возле меня.
— Нам некуда торопиться, можешь еще потанцевать.
Она смущенно обнимает себя за плечи.
— Да хватит уже.
— Почему?
Аня пожимает плечами.
— Я уже слишком стара для этого.
Я громко смеюсь.
— Нет, абсолютно нет.
— Пойдем все-таки в номер.
— Ну как скажешь.
Я подзываю официантку и прошу счет. Через пять минут мы выходим с веранды и сворачиваем в сторону нашего холма.
— Третий бокал был лишним, — тихо говорит Аня.
Я смеюсь и на всякий случай беру ее под руку. Она в босоножках на высокой платформе, так что вполне может не устоять.
— А еще я никогда тебе не рассказывала, что очень сильно ждала твоего первого звонка и переживала, что ты не запомнишь мой домашний номер телефона. Ты ведь тогда его не записал, а запомнил наизусть.
— Я до сих пор его помню, хоть та квартира твоих родителей уже давно продана.
— Правда? — Удивленно на меня смотрит.
— Да.
— А я боялась,
