это здание?
— Ирландцы тут ни при чем. — Он ругается, когда фиксирующая прокладка снова выскальзывает из его пальцев. — И никто не может проникнуть в это здание.
— Тогда почему? Думаешь, я сбегу?
Он не отвечает, но продолжает возиться с протезом. Надев его, он встает и подходит ко мне, кладет руку мне на шею.
— Ты можешь попробовать убежать, — говорит он и поднимает мою голову, — но я буду каждый раз тебя ловить, Милена.
Он все еще без рубашки, и то, что так близко ко мне, вносит сумятицу в мой и без того запутанный разум. У парня, черт возьми, восемь кубиков на прессе. Как я могу притворяться равнодушной, глядя на его живот и пересчитывая каждый кубик? Я думала, что подобное — миф.
— Не мог бы ты надеть рубашку?
— Нет. — Он делает еще шаг вперед, заставляя меня отступить назад. Скользит рукой по моей шее вниз, пока не останавливается на спине. Крошечные волоски на моей коже поднимаются, и мурашки покрывают все тело.
— Торе?
— Да? — Еще шаг, за ним еще один, пока я не упираюсь спиной в стену коридора.
— Почему ты всегда загоняешь меня в угол? — спрашиваю я, пытаясь отвлечься от мыслей и не прижать ладони к его груди. — Тебя это заводит или что?
— Может быть. Почему бы тебе не проверить? — Он берет мою руку и прижимает ее к своей промежности, и я втягиваю воздух. Он твердый, как камень.
— Прекрати свое сексуальное запугивание, Сальваторе, — задыхаюсь я.
— Я не вижу, чтобы ты пыталась убежать. — Он наклоняет голову, наблюдая за мной, затем проводит пальцем по моей щеке. — Или чтобы ты отпустила мой член, если уж на то пошло.
Я ахаю и быстро убираю руку.
— Скажи мне, Милена, если бы сейчас запустил руку тебе в трусики, — он скользит правой рукой по моему бедру, проводя пальцем по линии от пупка до пояса шорт, — я бы нашел тебя мокрой?
Я должна сказать ему, что у меня все сухо, или повернуться и уйти. Или попросить его остановиться. Вместо этого прикусываю нижнюю губу и удерживаю его взгляд, не моргая.
Медленно я расстегиваю первую пуговицу на своих джинсах. Сальваторе наклоняет голову и прижимается губами к моим, но лишь на секунду.
— Следующая, cara, — говорит он мне в губы, и я расстегиваю еще одну пуговицу.
На этот раз он берет мою нижнюю губу между зубами и нежно посасывает ее, сводя меня с ума от желания.
— Дальше.
Я расстегиваю последние две пуговицы и глубоко вдыхаю, ожидая, что Сальваторе будет делать. Он проводит пальцем ниже, под кружева трусиков, и прижимается к влажной коже.
— Мокрая. Тебе следовало сказать мне, что все так плохо, Милена. — Он быстро проводит пальцами по клитору, и мое дыхание учащается. — Почему ты такая чертовски упрямая?
— Я не упрямая, — шепчу. — Я зла на тебя.
— Ты можешь продолжать злиться на меня. Я не возражаю. - Он сжимает левую руку рядом с моей головой. — Повернись и прижми ладони к стене.
«Нет! Убери его руку и уходи», — кричит разум. К сожалению, мой разум не в состоянии контролировать тело, потому что я делаю то, что он приказывает. Как только поворачиваюсь, Сальваторе прижимается ко мне всем телом, снова запускает руку в мои трусики, и мне едва удается сдержать стон. А может быть, и нет, поскольку едва слышное поскуливание все же вырывается через мои приоткрытые губы.
— Мне очень нравится наша маленькая игра. — Он толкает и надавливает, и кружит пальцем, заставляя и без того влажное лоно еще больше намокать.
Когда он надавливает еще немного, я скрежещу зубами, сдаваясь, даже пытаясь удержать последние остатки сопротивления, прежде чем оно исчезнет. Я немного вскрикнула? Возможно, но ощущения, которые испытываю благодаря его ловким пальцам, мешают мне думать. На этот раз он медленно обводит клитор, оказывая давление во всех нужных местах, я словно марионетка на его ниточках. Дыхание учащается, сердце бешено колотится в груди.
— Но, как и в любой подобной игре, в конце концов, победитель может быть только один. — Он давит на клитор чуть сильнее, его движения становятся быстрее, и под его контролируемыми и методичными прикосновениями последние остатки моего сопротивления быстро исчезают.
— Ты думаешь, что победишь?
Я снова прикусываю губу и прижимаюсь лбом к стене. Еще. Мне нужно больше, но я скорее умру, чем ему признаюсь. Демону. Да, он демон, посланный мучить меня и играть на мне, как на инструменте, своими дьявольскими пальцами. С каждым нажатием его пальцев я теряю очередной кусочек своего разума.
— В том-то и дело, Милена, — шепчет он мне на ухо и медленно двигает пальцем к моему входу. — Я уже победил. Осталось только, чтобы ты это признала.
— Ты еще не победил, Сальваторе.
— Уверена в этом, cara? — спрашивает он и вводит в меня два пальца.
Я втягиваю воздух и стону, закатывая глаза. Он проталкивает пальцы еще глубже, а другой рукой быстро массирует мне клитор. Затем сгибает пальцы, лаская мои внутренние стенки и нащупывая точку G. На этот раз очень громкий стон наполняет воздух, так как удовольствие переполняет мое тело.
Сальваторе щипает за клитор чуть сильнее и быстрее дразнит его двумя пальцами, и я достигаю такого оргазма, какого еще никогда не испытывала. Волна за волной спазмы сотрясают мое тело, заглушая все рациональные мысли. Кажется, что в этот момент мой разум полностью отключился.
Сальваторе касается губами моей шеи. Легкими поцелуями осыпает мое горло до самой мочки уха. Затем тихо шепчет:
- Это были лишь пальцы, Милена. Сегодня ночью, когда ты попытаешься заснуть, представь, как это будет, если вместо них в тебя войдет мой член.
Он осторожно вынимает пальцы и уходит, оставляя меня посреди коридора, я упираюсь лбом и руками в стену и пытаюсь отдышаться.
* * *
— Черт бы его побрал, — бормочу я и беру телефон с тумбочки, проверяя время. Четыре утра. Застонав, кладу телефон обратно и зарываюсь лицом в подушку, пытаясь выбросить из головы воспоминания о том, как меня прижимали к стене. Никакая умственная гимнастика не помогает.
Встаю с кровати и иду на кухню. Может, мне стоит напиться и вырубиться на диване? Много времени это
