— Что? Что ты имеешь в виду? — забираю у неё свою чашку кофе и хмурюсь.
Лёша никогда не скрывал, что Инга его раздражает. Во всяком случае так было пока мы встречались. С нашей женитьбой, а потом и с моей беременностью, начали проявляться другие вещи — ультиматумы, запреты и скандалы. Я не всегда бесстрашно защищала свою лучшую подругу. Иногда мужу удавалось загнать меня в тупик. Было проще единожды пойти на его условия, чем продолжать ругаться и отстаивать свою точку зрения. А позже, когда Лёша уже смирился, что Инга никуда из моей жизни не денется, она сама сказала, что больше её ноги в нашем доме не будет. Конфликт стал пассивным. Я просто перестала обращать на эту вражду внимание.
— Когда ты была беременная, — затягиваясь, ухмыляется она, — Он был у меня в общаге. Приехал на своей крутой тачке, бросил пачку бабла на кровать и приказал исчезнуть из вашей жизни.
— Что значит, приказал? — теряюсь я, впервые слыша о чём-то подобном.
— Ой, Лиза, а то ты не знаешь, как твой муж умеет команды раздавать. Пусть будет не приказал, а потребовал. Какая разница?
— А ты?
Инга удивлённо смотрит на меня.
Глупый вопрос, признаю. По прошествии стольких лет его вообще не должно было возникнуть.
— Если я и продавалась кому-то за бабки, то только тебе. — ухмыляется она. — Послала. И такого наслушалась. И в канаве меня найдут. И по кругу пустят. И он скажет тебе, что я к нему клеилась. И… ой, да какая сейчас уже разница? Просто тогда я уже для себя всё решила.
— А я? — не узнаю собственный голос, он хрипит и вибрирует. — Почему ты не рассказала об этом мне?
— Беременной тебе? Да и к тому же потом ты позвонила сама…
Не знаю, что сказать. Расскажи она мне это месяц назад, я бы безоговорочно поверила каждому её слову. Потому что это в его стиле. Сейчас… Эти последние недели так многое изменили во мне. Позволили узнать другого Лёшу. Того, кто никогда не поступил бы подобным образом с моей подругой накануне годовщины смерти её матери.
— Я же не ходила беременная все эти годы. — осторожно произношу я, делая глоток кофе.
— К слову не приходилось. То бессонные ночи, то детские болячки, то скандалы с Лёшей, то его измены… не хотела тебя ещё больше грузить. А потом ты вроде как и сама всё решила. Вы решили разводиться. Отложенный развод — ваше ноу-хау, и всё такое.
На губах подруги играет лёгкая полуулыбка. Я уже не помню, зачем начинала этот разговор и чего хотела добиться, на одно я знаю точно — чем он должен закончиться.
— Прости меня, пожалуйста.
— Ты сдурела? — нервно восклицает она.
— Я не должна была в тот день оставлять тебя. Традиции — это нормально. Ничего, что наши такие печальные…
— Лиза, остановись! — рявкает Инга.
Сейчас она очень похожа на моего мужа — яростная, властная и требовательная.
— Ты серьёзно считаешь, что я бы тебя потащила беременную в жару на кладбище? Что ты несёшь?!
— Всё равно прости. — причитаю я, приобнимая этот яростный и матерящийся ураган.
— Ой, Лиза. Умная ты баба, жалко только, что дура.
— Кто бы говорил. — фыркаю я, погладив болтающимся, длинным рукавом куртки её щёку.
Она хмурится и отстраняется, но рукав длинный — он её всюду достанет.
Я тяну руку снова к ней, размахивая рукавом во все стороны.
— Детский сад! — визжит она.
— Знаешь, — хохочу, едва выговаривая слова, — А в моей жизни всё-таки есть стабильность. Это ты и наша дружба.
— Ага. Ещё скажи, что если я не выйду замуж до сорока, то ты на мне женишься. — смеётся она, выставив свой рукав против моего.
Намечается битва.
— Не скажу. Сорок мало. Кристина будет ещё не готова принять подобный формат маминых отношений. А вот в твои пятьдесят!
…какие же мы всё ещё дети.
* * *
Побоище удалось на славу. Растянули рукава на куртках ещё больше, пытаясь друг друга ими задеть и отшлёпать. Проголодались и, спустя ещё десять минут, договорились на ничью.
Я, наверное, странная и мозг у меня вытекает, но этот вечер был самым лучшим за последние полгода. Но как и всё хорошее…
— Разогрей пока, а я позвоню Лёше. — отправляю Ингу к микроволновке с остатками ужина и полуфабрикатами для неё, а сама сажусь с телефоном за стол.
Тревога просыпается и понемногу стирает всё хорошее, пережитое за этот вечер.
Гудки сменяют друг друга. Монотонно. Безжалостно.
Становится нечем дышать.
Я сбрасываю звонок и дрожащими пальцами набираю Тимура.
Сбросил! Он сбросил вызов! Мой вызов!
Скриплю зубами и кошусь на пока ещё ничего не подозревающую подругу. Хочу попросить воды, но голос подводит. То ли стон, то ли хрип вырывается из горла.
Мой телефон издаёт сигнал оповещения. Я смотрю в экран настолько пристально, что даже не моргаю.
«Затягивается. Выпивают. Доставлю поздно или завтра.» — гласит сообщение от громилы.
Судя по глаголам «выпивают» и «доставлю», один из них употреблён Тимуром неверно. Либо Лёша в синие сопли, либо этот начальник безопасности слишком много на себя берёт.
— Ты чего? Дрожишь вся?
Медленно оборачиваюсь, аккурат на звук микроволновки.
Голос возвращается:
— Нормально всё. Лёши не будет.
Инга кивает, а я убираю телефон в сторону и иду ей помогать.
Вдвоём мы быстро справляемся и садимся за второй поздний ужин, переговариваясь ни о чём.
Я вроде бы и обещала себе, что разговор окончен. Даже радовалась его финалу, как маленький ребёнок, гоняясь за подругой по всему саду и двору, но… Мне не даёт покоя её откровенность.
Не могу сдержаться.
— Почему сегодня?
— Что? — то ли не понимает, то ли делает вид, что не понимает о чём я, переспрашивает она.
— Почему ты только сегодня мне рассказала о том, что было много лет назад?
Инга морщится. Откладывает вилку в сторону и цепляет ноготками сырный наггетс.
— Ты опять с ним.
— По-твоему, я должна его бросить, услышав эту мерзкую, многолетней давности историю? — не знаю, какие эмоции я хочу вложить в этот вопрос, но мне кажется, что от него веет холодом. Я не хочу, чтоб так было, но ничего не могу с собой поделать.
— По-моему, ты должна быть очень осторожной, Лиза. Я не соревнуюсь с твоим мужем.
— Тогда почему?
— Потому что ты моя лучшая подруга. — уверенно произносит она. — Он твой муж. Ты можешь с ним ругаться и мириться миллионы раз. Но я твоя подруга. Он попросит у тебя прощения, подарит дорогой подарок, окажет знаки внимания, уделит время. Он с тобой живёт, Лиза. Ты находишь причины доверять ему снова и снова, но не я. Мне оттуда не видно, изменился он или нет. У меня внутри ничего не оттаяло. Я всё ещё помню, сколько он тебе принёс боли и горя. И буду помнить всегда, даже когда ты его десятки раз простишь и забудешь всё, что он делал.
Мне становится неловко настолько, что хочется залезть под стол.
Неужели я ей кажусь такой? Всепрощающей и безнадёжной… Терпилой.
— Это все причины? — всё, что я могу произнести, после таких слов.
— Нет. — вздохнув, Инга подпирает голову рукой и безэмоционально произносит: — Ещё мне кажется, что Лёшу никто не похищал.
— Что?
— Ну, у меня есть ещё один вариант… — запинается она. — Точнее, был. Почему никто не заявлял о похищении и полиция не стояла на ушах — например, Тимур убил Стаса, который похитил твоего мужа. Решили по-своему замять. Но Стас жив, что, собственно, опровергает мой предыдущий вариант. Стало быть, возвращаемся к единственному — никакого похищения не было.
Неприятный холодок касается лопаток. Я выпрямляюсь, с опаской глядя на подругу и настороженно спрашиваю:
— С чего ты взяла, что Стас жив?
— Он звонил Олегу.
— Ты общаешься с Олегом? — моя подозрительность прорывает шкалу максимальной отметки.
— Не ревнуй, ну. Нужно было кое-что уточнить и… закрутилось, завертелось.
Да вы все, сука, надо мной издеваетесь!
Глава 32
Не могу спать. Из головы не выходят слова Инги о моём муже.
