обуви. Я потянула ее вниз, но от тяжести она вывалилась у меня из рук, и на ковер один за другим посыпались большие блокноты.
Пока я удивленно смотрела на них, я услышала, как Джейми окриком снизу спросил, в порядке ли я.
Я ответила утвердительно и опустилась на колени, собирая блокноты в кожаных переплетах. Их было восемь. Страницы исписанные почерком Скай.
Она вела дневники.
Я даже и не подозревала.
Я посмотрела на дверь, размышляя, что делать. Я не должна читать их. Нужно отнести их Джейми и спросить его.
Я задрожала от адреналина. Внутри этих дневников были возможные ответы. Почему Скай принимала антидепрессанты? Что привело ее к алкоголю и наркотикам? Все дело в генетической предрасположенности к зависимостям или тут другая причина?
В моем нутре шевельнулось чувство, которое возникает, когда ты знаешь, что то, что делаешь — под запретом, но я принялась перелистывать дневники, пытаясь найти последнюю запись.
Она была сделана за несколько дней до смерти.
То, что я обнаружила, заставило меня перелистать дневники, возвращаясь через ее слова на четыре с половиной года назад.
Запись была датирована ноябрем, когда мне исполнилось двенадцать лет.
В этой записи ее почерк был неровным. Вместо красивого почерка в большинстве ее заметок, здесь он был колючим и каким-то бешеным. Подробная запись о том, как Скай ходила на встречу с влиятельным голливудским продюсером Фостером Стедманом. Как он пытался склонить ее к сексу в обмен на продвижение в карьере. Как она отказалась.
И как он все равно взял то, что хотел, и изнасиловал ее на полу своего кабинета.
Из моих глаз непрерывным потоком хлынули слезы, и я пыталась подавить рыдания, читая дальше, впитывая ее боль, унижение и стыд на протяжении многих месяцев. Как ничтожно и отвратительно она чувствовала себя из-за собственного молчания. Страх потерять карьеру, если она заговорит. Потерять деньги, необходимые ей для воспитания Лорны и Джейми. Как она испытывала отвращение, когда смотрелась в зеркало, и как алкоголь и кокаин заставляли ее забыться на некоторое время.
После реабилитации записи изменились. Ненависть к себе ослабла. Она рассказала Шеридан о том, что произошло, и Шеридан убедила ее пойти на терапию, о которой мы даже не узнали. Терапия помогла.
До больничного сериала. Сюжета об изнасиловании. Он вернул Скай в то место, куда Фостер Стедман загнал ее четыре года назад.
Сильно дрожа, я отбросила последний дневник и поплелась в ванную, где проблевалась. Пока я извергала свою печаль и желчь, ярость, вина и горе боролись за то, чтобы захлестнуть меня.
Мы не знали.
Никто из нас не знал.
Значит, Фостер Стедман стал настоящей причиной исчезновения моей прекрасной Скай.
Я прислонилась спиной к стене ванной, вздрагивая так сильно, что моя спина ударялась о кафель. Шок. Думаю, я была в шоке.
В таком виде меня и нашел Джейми.
Когда он опустился рядом со мной, я уставилась на него, на его обеспокоенные глаза и нахмуренные брови, и меня охватил ужас.
Если я отдам Джейми эти дневники… потеряю ли я и его?
Месяц спустя
ДЖЕЙМИ
Двадцать один год
Я мало чего боялся в жизни. После смерти Скай понял, что единственный мой страх — потеря Джейн и Лорны. Каким-то образом я убедил себя, что не боюсь тюрьмы. Да, я боялся потерять пять-семь лет жизни с Джейн. Я беспокоился о своем будущем и карьере, когда выйду на свободу.
И только когда я оказался в тюремной камере, меня охватил страх. Я провел в государственной тюрьме всего неделю, а какие-то больные извращенные ублюдки, ходили по коридорам, разглядывали меня, как будто я не человек, а просто ходячее говорящее отверстие, в которое они могли кое-что засунуть.
— Ты слишком красив для этого места, сынок, — предупредил меня байкер в кафетерии в первый же день. — Найди себе какую-нибудь защиту, иначе долго не протянешь.
Это могло напоминать сюжет плохого тюремного фильма, только все было по-настоящему. Это происходило. Со мной.
И я все время чувствовал себя чертовски испуганным, хоть и притворялся, что это не так.
Войдя в комнату для свиданий и увидев Джейн, сидящую за плексигласом кабинки для посетителей, я впервые за неделю почувствовал, что мои ноги коснулись земли. Лежа ночью в своей камере, я скучал по ней так же сильно, как и по ощущению отсутствия страха.
Мне было неприятно, что она видит меня в таком состоянии.
Джейн грустно улыбнулась мне, и эта милая ямочка на ее щеке облегчила боль в груди, когда я сел напротив нее и потянулся к трубке.
— Привет, малыш, — сказала она, прижимая ладонь к толстому барьеру.
Я положил свою руку поверх ее, желая почувствовать ее кожу.
— Доу.
Она взволнованно вздохнула.
— Как ты?
— Я в порядке, — солгал я.
— Джейми. — Джейн слишком хорошо меня знала.
Я ни за что не сказал бы ей ничего такого, что могло бы мешать ей спать по ночам.
— Как у тебя дела? Вы с Кэсси нашли жилье?
Мы не смогли внести залог после ареста, поэтому я ждал в следственном изоляторе. Мое дело дошло до суда быстрее, чем ожидалось, вероятно, потому что Стедман хотел, чтобы я оказался за решеткой как можно скорее. Мой адвокат хотел, чтобы я признал себя виновным, и я послал его на хрен. Я дошел до суда, был осужден и получил более длительный срок за то, что постоял за себя.
Джейн отказалась от маленькой квартиры, в которую мы только переехали, и на время поселилась с Кэсси, своей подругой из художественного колледжа, в ее двухкомнатной квартире. А после приговора они решили снимать квартиру на двоих.
— Да. Мы нашли квартиру в Помоне. Рядом с колледжем.
— Расскажи мне.
— Джейми, я не хочу говорить о квартире. Я хочу поговорить о тебе.
Меня охватило разочарование.
— О чем? Здесь не о чем говорить.
— Мне нужно знать, что с тобой все в порядке.
— Ты любишь меня?
Джейн моргнула от этого, казалось бы, случайного вопроса.
— Ты знаешь, что люблю. Ты мое все.
Я медленно выдохнул.
— Тогда я в порядке. Он думал, что забрал у меня все… но он не забрал тебя, а ты — это все, что имеет значение. Так что я в порядке.
Джейн зажмурила глаза.
— Станет легче, Доу, — пообещал я ей.
Я надеялся, что смогу сдержать это обещание. С той яростью, что бушевала во мне, я не был уверен, что смогу. Я не был уверен, что
