наконец, узнать правду. Внутри ее трясло, а внешне она выглядела потерянной и бледной.
— Надь…
— Это что же получается, мало того, что ты уже давно спишь с моей племянницей, заделал ей ребенка, так еще и на меня повесить его хотел? Чтобы я приняла его, как своего? Считала его отцом другого мужика?
Голос женщины дрожал, срывался при каждом слове, но вопросы свои она озвучила до конца. Она смотрела мужу в лицо, прямо в глаза, требовала честного ответа, но всё, на что он был способен — это тяжело вздохнуть и отвести взгляд, словно его одолевал стыд. А вот Надя расхохоталась, понимая, какой же слепой дурой она была.
— Нет, ну вы только посмотрите, на моего Лешу хочет вину возложить за свой грех.
Поскольку никто, кроме Миры, на Гдальскую-старшую внимания не обратил, она перестала притворяться, что ей плохо, и напала на невестку. Всё ее негодование было направлено на Надю, которая внезапно перестала смеяться и прищурилась, глядя на будущую бывшую свекровь другими глазами. — Так это я виновата? — выдохнула, не веря своим ушам. — А кто, милочка? Я, что ли, интриги развела тут? Не знала, что пригрела на груди змею. — На груди? Уж точно не меня.
Надя не узнавала тон, которым сама же и заговорила. Раньше она не позволяла себе спорить и отстаивать свою точку зрения. А сейчас у нее за спиной будто выросли крылья, некогда связанные мужем-изменщиком и властной свекровью. И если раньше она прикусывала язык из любви к Леше и желанию угодить новой семье, то теперь у нее не было никаких причин сохранять хорошие отношения. Настоящее облегчение. — Алексей, ты почему молчишь? Ты слышал, как она меня оскорбила? — Мама! Не лезь не в свое дело! И нечего слушать россказни Миры. Она всё врет.
Гдальский ни на секунду не поверил в тот бред, который налила в уши его матери эта вертихвостка Мира. Надо же, как повернула ситуацию в свою пользу. Обрела защитницу в лице его матери, которая так сильно одержима внуком, что поверит чему угодно.
— Леш, ты что? Почему Надю защищаешь? Я ведь люблю тебя.
Мира в этот раз играла на все сто. Не будь он уверен, какая она стерва, и сам бы поверил, что девчонка здесь — пешка и жертва обстоятельств вероломной тетки, настолько желавшей ребенка, что подложила племянницу под своего мужа. Еще и заплакала, когда он агрессивно рыкнул.
— А ну умерь свой отвратительный нрав! Весь в отца! — запричитала Галина Никадимовна и спрятала за свою спину Миру.
Гдальский застонал, стискивая переносицу. Совершенно не понимал, как разрулить сложившуюся ситуацию. Он ведь планировал спокойно поговорить с Надей, помириться, а уж с остальным они бы вместе справились. Если бы не мама… Чертова Мира!
Пока он стоял напротив двух женщин, Надя вернулась в спальню, схватила чемодан и выкатила его в коридор.
— Ты уже собрала вещи? — первой заметила изменения свекровь. — Вот и правильно, это Лешина квартира, здесь будут жить Мира и мой внучок. А ты возвращайся в свой клоповник, откуда мы тебя подобрали.
Едкий голос матери Алексея не ранил Надю. Она вдруг взглянула на нее совсем другими глазами. Эта женщина выпила столько ее крови, что дополнительного удовольствия своим унижением она ей не доставит. — Какой из внучков-то, а? — не преминула Надя съехидничать. — Не нужно давить на жалость. Мы все тут знаем, что ты пустоцвет, — неправильно поняла ее слова пожилая женщина.
— А я не на себя намекала. Надя перевела взгляд на Лешу, который отвел свой, когда на него посмотрела и мать. — Ты не сказал ей? Правда? — Гдальская улыбнулась, хотя внутри ощущала себя опустошенным сосудом, из которого выкачали все соки. — Давайте все успокоимся, — примирительным тоном произнесла Мира, словно не хотела, чтобы свекровь узнала о старшем внуке. Вот только Надя не собиралась молчать. — У Карины, бывшей девушки вашего Леши, пять лет назад родился сын. Внук, которого вы так хотели, Галина Никадимовна. Дима. Дмитрий Алексеевич, если быть точнее. Или ты не дал ему своего отчества еще, м, Леш?
Слова Нади стали спусковым крючком. Лицо Миры исказилось от гнева, она с тревогой посмотрела на старушку, ожидая ее реакции едва ли не больше Алексея, который застыл соляным столбом, представляя, как мать вскоре насядет на него и станет клевать мозг.
И только Надя заметила, как открылась и без того приоткрытая дверь, и на пороге квартиры возник Архипов. От его появления она испытала небывалое облегчение. Сейчас он казался ей спасителем, который увезет ее из этого дурдома.
— О чем она говорит, Леш? О чем? — крикнула вдруг свекровь, отчего у Нади заболели уши, и она прикрыла ухо.
Даже Архипов сморщился и прочистил свое ухо пальцем.
— Ты готова? — проигнорировал всех остальных людей и обратился к Наде Миша. Даже с Гдальским не стал здороваться. Выглядел хмуро, словно слышал многое из того, что здесь было произнесено.
— Да.
Надя кивнула и потянула за ручку чемодан. Покраснела от стыда, что он стал свидетелм этого некрасивого скандала.
— Так она еще и хахаля себе нашла? А я тебе говорила — не женись на этой лимите, проблем не оберешься!
Надя потеряла дар речи, хватая ртом воздух, но Архипов пришел ей на помощь снова. Схватил у нее из рук чемодан и заслонил от всех собой, поворачиваясь к Галине Никадимовной лицом.
— Приструни свою мать, Гдальский, раз ей родители не дали воспитания.
Надя не знала, вступился бы за нее Алексей, или кинулся бы в драку с Мишей, защищая мать, но в этот момент свекровь увидела лицо Архипова и отчего-то вскрикнула и завалилась назад, на Миру. Прикрыла глаза и, кажется, потеряла сознание. Будто призрака увидела.
Гдальский сразу же кинулся к матери, взял ее на руки и понес в гостиную. Несмотря на обиду и горечь, Надя была человеком, так что последовала следом, обеспокоенная состоянием пожилого человека.
— Видишь, до чего довела ее? — вдруг застонала Мира и прошла мимо, толкая бедром.
Надя удивленно посмотрела ей вслед и даже не стала препятствовать, когда та села около Галины Никадимовны.
— Надя, дай нашатырный спирт, — нервничая, произнес Леша и махнул ладонью.
Теперь этот жест показался ей признаком пренебрежения, но она проглотила язвительные слова и подошла к шкафу. Только убедится, что со свекровью всё в порядке, и уедет.
— Надя, вызывай скорую.
Приказной тон Гдальского начал вызывать у нее раздражение. Руки Миши в этот момент обхватили ее за плечи в поддерживаюдщем жесте, и она глубоко задышала, вглядываясь в побледневшее лицо свекрови. Вроде не притворялась.
