— В тот день я была неудачным свидетелем, — развожу я руками, так как никакой уверенности в том, что это тот самый пресловутый Таир, у меня нет. — А ты чего?
— Стремно, я его не помню.
— А вдруг он — твоя судьба? — подначиваю я.
— А вдруг он — маньяк? — парирует Алсу.
— Паспорт проси, заодно на фотку посмотришь.
— Он прислал, — кисло говорит она. — Таир Нарыков.
— О! — воодушевляюсь я. — Князья такие были. Алсу Нарыкова — звучит!
— Пф-ф, — кривится Алсу. — И ты туда же. Как вся моя семья. Чуть что, сразу замуж отдают. Кста-а-ти, — загораются ее глаза. — Я сейчас тебе такое расскажу! Про Мишеля и его невесту! Ты упадешь!
Глава 38
Падать я не падаю, но зарубочку себе делаю, а хочется сделать ее топором на ноге Юдина.
Вот скотина ебливая! Прости господи!
Неунывающий децибел! Мало ему!
— Откуда дровишки? — уточняю я, у закончившей сплетничать Алсу.
— У меня все дрова от Марата, кто еще мне будет рассказывать про личную жизнь Юдина?
— А Марат зачем тебя в курсе держит?
— Пф-ф, скажешь тоже, держит в курсе, — хихикает Алсу. — Только эсэсовские пытки способны его расколоть. У меня обширный опыт в этом деле.
Вспоминаю Каримова, выглядит на редкость цветущим, так и не скажешь, что жертва домашнего насилия.
— Щекотки он боится. И когда я пою, тоже быстро сдается, — поясняет Алсу, видя мои блюдцеобразные глаза.
— И что? Ты увидела его, резко запела, и он с порога начал колоться? Мол, заткнись, я и так расскажу, что он взял свою бывшую невесту на работу, а у нее уже пузо на нос лезет?
— Ну не совсем так, — неправдоподобно смущается она. — Я его так допекла вопросами про Мишеля, что он велел мне успокоиться. И что скоро у Юдиных свадьба, мы туда приглашены, и если буду вешаться Мише на шею публично, то меня запрут дома на веки вечные. Или отдадут замуж. Скотский Дан только скалился. Вот не скажу ему, где теперь его краш бывает…
— Про краш Дана ты мне тоже обязательно расскажешь, — соглашаюсь я. В конце концов, девочка я или где? Там такие страсти, похоже, кипят, что мои романчики отдыхают… — Меня сейчас Юдин волнует.
И видя подозрительный взгляд Алсу, мгновенно поправляюсь:
— Исключительно по рабочему вопросу. Может, надо комнату для молодоженов сделать, а там односпальная кровать.
Кстати, да. В квартире Михаила спальный траходром на восемь полос, а на втором этаже на Солнечный кровати какие-то не впечатляющие. Учитывая Юдинские этюды, очень непредусмотрительно.
Кнопок ему, что ли, туда положить?
Или крапивы?
Я бы полюбовалась на волдыри на его упругой заднице!
— Видимо, он планирует спать только на ней, — фыркает Алсу. — Я ее помню. Она страшная и старая. Ей двадцать четыре.
У меня вытягивается лицо. Мои двадцать пять, видимо, в глазах Алсу — видимо, совсем преклонные года.
— Прям страшная? — не верю я.
— Я красивее, — без тени сомнения отвечают мне.
Ну тут вообще тяжело конкурировать, но меня прям распирает, что ж там за старуха Изергиль на последних сроках.
— Показывай, — требую я.
— Ты ей, что, обои под цвет волос выбирать будешь?
— Нет, — признаюсь я. — Просто любопытно.
Алсу достает мобильник, чехол которого украшен сумасшедшим количеством наклеек и подвесок, скроллит наманикюренным пальчиком и предъявляет мне фото.
— Она не страшная, — с сожалением приходится признать мне.
Алсу несомненно ярче, экзотичнее и эффектнее, но в этой девушке, сидящей на подвесных веревочных качелях на берегу моря, обхватив явный животик, есть мягкая женственность. Манкий типаж для всяких брутальных самцов.
У меня Лизка из типа того, только она от таких шарахается и выбирает себе ни рыбу, ни мясо вроде этого Сережи.
Девица — полная моя противоположность, это видно за версту.
Ну, Юдин, ты и сволочь!
Вернулся к бабе, обрюхатил, взял ее на работу, катит с ней в командировку, а мне вешает лапшу на уши про то, что слезать с меня не собирается! То-то он мне только роль любовницы предлагает.
Угу. Бегу, волосы назад.
В одном товарищ прав: ремонт — дело непредсказуемое!
У меня аж руки чешутся, как мне хочется поскорее закончить «сюрприз» для Юдина. Думаю, молодая жена тоже однажды порадуется!
Мы с Алсу треплемся еще часа полтора, выдуваем весь чай, обсасываем подробности личной жизни ее младшего брата и его друзей. У меня от этих историй волосы на голове шевелятся, а Алсу ничего, бодро рассказывает. Впрочем, если все время жить в мексиканском сериале, то он становится нормой, а обычная жизнь — пресной.
А вот я как-то стара для такой драмы.
У меня вон членоносный яйценосец из рук уплыл, бесит, конечно, но страдать я пока не готова. Но мстю это не отменяет.
Пусть знает, как заставлять краснеть леопардов, когда у самого в стойле ягненок.
В последний момент я умудряюсь-таки напомнить Алсу про огурцы. Марат долго отмахивается от сестры по телефону, но услышав мои жалобное мяуканье, все-таки соглашается поработать извозчиком, хоть и ворчит, когда забирает огурцы, что они совсем не подходят к его тачке.
Нанизав свои браслеты на запястья и расцеловав меня, Алсу отбывает, обещая не бросать меня без новостей.
— Да вы сами — новость, — ржет Марат. — Я приехал забирать твою букашку с парковки «Амандины», ко мне вышел охранник и попросил держать свою семью на поводке. С Даном я уже все выяснил, а вот что выкинула ты, драгоценная сестра, я до сих пор не знаю.
— Я и сама не знаю, — ворчит Алсу. — И мне кажется, так даже лучше. Все, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе.
Перед глазами мелькает смазанная картина диких танцев Алсу вокруг какого-то здоровенного мужика, которого она заставляет стоять ровно: «Теперь ты — шест».
Воистину, многие
