– Долетел? – спрашивает он, как обычно, не здороваясь.
– Ага.
Громов старший тяжко вздыхает.
– Зачем тебе это надо, Мирон? Вот что ты вляпался?
– Ни во что, – усмехаюсь. – Это помощь… любимому человеку.
– Моделька твоя сглупила где-то?
– Нет. Дело не в Ладе.
В мобильном слышится глухой хохот. И треск ладони по столу.
– Что смешного? – спрашиваю мрачно.
Смотрю вперёд на то, как мы с таксистом плавно прибыли в длинную пробку.
– Вспомнил себя в двадцать, – говорит дядя Глеб. – Как ты их друг от друга отличаешь?
– Кого?
– Свои любови?
Пф-ф…
Если бы дядя знал, кому именно я помогаю с его протекцией, охренел бы знатно и тут же сдал нас Руслану. Даже не сомневаюсь.
– Сравнивают обычно что-то похожее, – отвечаю тихо. – Здесь не та ситуация.
– Ясно, – вздыхает Громов. – Давай там, аккуратнее. Родион Дорофеевич обещал посмотреть, но на быстрый результат сказал не рассчитывать.
Похуй.
Время есть.
Попрощавшись с дядей, просовываю руку в карман куртки и сжимаю драгоценную флешку.
Всю прошлую ночь мы провели вместе с Соболевым. Пытались через хакерские проги воскресить удалённую запись с видеокамер, установленных в коридоре ночного клуба.
После того как отвёз Мию домой и мысленно получил от неё удар по яйцам, сразу поехал домой к Валеевой. Тая вышла в слезах и всхлипывая рассказала много интересного.
Например, что презервативы на консультации по истории Мие в сумку подкинула Анжела. Мажорка с их курса. Решила просто приколоться, а когда запахло жаренным побоялась рассказать. Попросила девчонок её прикрыть.
По поводу сообщений и шантажа, Валеева ничего не знает. Над Ладой пошутить хотела, десять раз извинилась. А вот всё остальное – клянётся – не её рук дело.
Так и выходит.
Всё замкнулось на записи с видеокамер. Но и её успели подтереть. Охранник из ЧОПа клянётся, что ничего не знает. Взгляд у него хитрый, я бы такому не доверял.
Не справившись самостоятельно, пришлось обратиться к дяде Глебу. В прошлом он работал в органах, поэтому поворчав, всё-таки сделал всего один звонок и договорился, что я лично привезу флешку.
Поездка в Москву выпала как нельзя удачно. Встретившись с нужным человеком, извлекаю телефон из кармана.
– Привет, ты где? – спрашиваю ровно.
– Хмм… в павильоне. На ВДНХ.
– Окей. Скинь геолокацию.
– Хорошо, – ошарашенно отвечает Лада.
Застегнув куртку, захожу в метро и выбираю нужную ветку на светящейся карте. В поезде смотрю в одну точку. Проверяю телефон. Звонков нет, сообщений тоже.
Выдумать правила в любой игре с Алиевой может только Алиева.
Блядь.
Поджав губы, вспоминаю её вчерашнюю...
Слёзы хрустальные, растерянность на лице, а потом решимость. С чего я вообще подумал, что она будет ждать?
Никогда не будет.
Ни минуты.
Усмехаюсь. Взрывная Карамелина.
Выйдя из метро, направляюсь в сторону ВДНХ, чтобы ощутить несколько, пожалуй, самых неприятных минут в жизни.
– Привет, – удивлённо улыбается Лада и стремительно бежит ко мне через весь павильон, запахивая шёлковый халат на ходу. – Не пугайся, у нас тут всё прилично. Просто перегрим.
На голове мелкие бигуди, под глазами полупрозрачные патчи с блёстками.
Смешная.
Она красивая и далеко не последний для меня человек на земле. Мне действительно сложно было сюда приехать, чтобы рубить отношения наживую. Ну, а как к такому подготовишь?
Пиздец.
– Привет, – отвечаю спокойно, озираясь по сторонам. – Надо поговорить, – сжимаю зубы.
Тяжело вздыхаю, понимая… то, что сейчас произойдёт вполне закономерно и когда-то должно было случиться. Но от этого внутри не менее херово.
На душе осадок, пепел с огарками. Потому что только конченный идиот будет радоваться, когда причиняет боль другому. Только полный мудак. Тем более, девушке, с которой действительно было хорошо.
Наши приключения в Европе, с которых всё началось, были… фееричными. Моя влюблённость к Ладе, как тонкая воздушная плёнка, на время смогла укрыть моё истерзанное сомнениями сердце.
Блядь.
Не смог. Не смог! Не. Смог.
Уговаривал себя.
Впитывал в себя речи Руслана. Пытался думать головой, как он просил. Быть трезвомыслящим, быть взрослее. Уехал в Европу, как опять же он посоветовал…
Сейчас по хрену на всё.
Лада внимательно изучает выражение моего лица и придвигается.
– Так соскучился, что решил приехать, любимый? – спрашивает она, окутывая мою шею.
Нервно облизывает губы и тянется за поцелуем. Качаю головой, аккуратно снимая её руки с себя, и смотрю прямо в глаза, замечая там пролетающий мимолётный страх.
Наверняка мой взгляд получается виноватым…
Сто процентов, потому что Лада… скорее всего, всё понимает, и хрупкое тело начинает бить мелкая дрожь.
Но она достаточно быстро берёт себя в руки…
– Я же завтра возвращаюсь домой. Съёмка всего на три дня, – щебечет без остановки, отводя глаза, теребит пальцами пояс от халата. – Мы с тобой всего на час разминулись. Ты из деревни вернулся, а у меня самолёт. Хотела тебя дождаться, ещё это чемодан. Замок заело, кое-как успела в аэропорт…
– Ла-да, – вздыхаю тяжело.
Она резко отворачивается и всхлипывает. Крутит головой неверяще.
– Не понимаю, – шепчет. – Почему?
У меня есть конкретный ответ на этот вопрос, который заключается в одном лишь имени, но я не собираюсь её унижать. Ведь унижает не само наличие сильных чувств на стороне у того, кто тебя бросает…
Унижает совсем другое. То, с какой лёгкостью человек швыряет эту информацию тебе в лицо.
Снова озираюсь по сторонам. В павильоне практически пусто. Только несколько человек, устанавливающих свет, на площадке с интересом поглядывают.
– Лада…
Подступаю ближе и размещаю ладони на узких плечиках, она замирает. Обхватывает мои пальцы и тянет их на себя, заставляет приобнять. В нос проникает привычный шлейф туалетной воды.
– Почему? – переспрашивает она. – Я ведь была для тебя идеальной. Старалась.
– Я знаю, – хриплю.
– Что не так? Из-за моей истерики в субботу? – поворачивает голову и доверчиво смотрит. – Хочешь, я перед ней извинюсь. Перед тобой. Больше никогда не услышишь от меня такого.
– Не надо, – останавливаю. – Дело во мне. Не в тебе.
– Это всё хрень собачья, – отпихивает она мои руки брезгливо. – Не надо мне рассказывать. Я не малолетка.
Утирает досадные слёзы, встряхивает бигуди и отходит к зеркалу, чтобы поправить патчи.
– Как мне теперь сниматься, Громов? – недовольно на меня смотрит. – Ты подождать не мог?
– Нет.
Вернее, я мог...
Но есть одна вредная девчонка, которой не терпится. И Демидов, постоянно маячащий на горизонте.
– Это из-за неё, да? Вожжа тебе под хвост попала?
– Из-за меня, – упрямо стою на своём.
– Ты… ведь пожалеешь, – бледное лицо принимает злую маску. – Она не будет как я…
Кружит глазами по моему телу, останавливая взгляд в зоне паха.
– Как ты? - усмехаюсь.
– Да, как я, – отвечает она самодовольно. Кажется, успокаивается. – Забудешь, что такое классный секс и всё равно вернёшься, любимый.
– Не будет такого, – заверяю. - Выбрось эту фигню из головы, — жёстко добавляю.
Просто... она не понимает степени моей решимости. И никто не поймёт.
Дело ведь не в сексе.
Я просто хочу видеть одну вредину…Видеть рядом с собой каждый день своей жизни. Я... задолбался бороться сам с собой.
Вот и всё.
С долей иронией наблюдаю, как Лада изгибается всем телом.
– Посмотрим-посмотрим, – улыбается она, придвигается и стирает несуществующие крошки с моего плеча...
Глава 33. Мирон и Горный Хрусталь...
Обратный вылет задерживается.
Как идиот брожу вдоль витрин в «Шереметьево» и пытаюсь дозвониться до Карамелины. Что-то мне подсказывает, что я опять удостоен чести побывать в её чёрном списке.
