А когда он в районе десяти вечера вошёл в гостиную, где я старательно пыталась делать вид, будто готовлюсь к курсам, на которые меня всё же зачислили, я едва удержалась от вздоха.
Супруг, которому недолго оставалось быть таковым, выглядел очень измученным. И без того суровые черты лица словно окаменели, сделались жёстче и выразительнее. Во взгляде – безбрежная усталость, пусть он и пытался её скрыть. Мне вдруг невольно подумалось, не лично ли он в устранении аварии участвовал.
Это лишь утвердило меня в желании хоть как-то помочь. И неважно, что между нами совсем недавно стряслось. Сейчас все обиды и прочие переживания отступили перед тревогой за будущее.
И неважно сколько раз за день я об этом, несмотря ни на что, думала, стоило мыслям отвлечься от тревоги. Сколько раз по телу прокатывалась волна сладкого жара, когда мне вспоминалось, как его руки накрывают мои…
Стоп. Алина!
— Привет, — я отложила планшет, запрещая себе думать о кухонном инциденте.
— Привет, — Громов добрёл до дивана и, к моему удивлению, плюхнулся рядом со мной, откинулся на высокую покатую спинку и протянул свои длинные ноги, упёршись пятками в толстый ковёр.
— Как прошёл день?.. В смысле, как обстоят дела на объекте?
Громов медленно выдохнул, но не похоже было, чтобы его сильно расстроили мои расспросы. Хотя мне поначалу и подумалось, что он ненароком мог и послать меня подальше с моими расспросами. Но, кажется, я думала о нём слишком плохо. Или просто привыкла к тому, что у нас ни один разговор не проходил как у адекватных людей.
— На объекте случилась диверсия, — будничным тоном отозвался Громов. — Я уволил начбеза, нашёл ему замену, устанавливаем виновных.
Я должна ему рассказать. Не имеет смысла скрывать, чьих рук это дело. Правда, я очень боялась, что когда поделюсь с ним своей информацией, у Громова откроется второе дыхание. Сейчас он просто не знал, в каком направлении сосредоточить энергию, куда её выплеснуть.
Но стоит ему узнать, что за инцидентом на предприятии стоит Плотников… и всё, и дороги назад не будет, это факт и факт непреложный.
Не наломал бы он дров…
Поэтому решила заходить издалека, тем более что этот вопрос тоже считался насущным и требовал обсуждения.
К тому же, я была уверена, его мы с Громовым решим относительно быстро и полюбовно. В конце концов мы оба ждали того самого дня, когда разбежимся в разные стороны.
— Мне очень жаль, что всё так вышло… — я прочистила горло. — Но, может, я могла бы как-то помочь.
— Завалы мы почти разобрали, — усмехнулся муж. — Но всё равно спасибо за предложение. Я это очень ценю.
— Нет, — мотнула я головой, призывая на помощь всю свою смелость. — Я не об этом. Я, кажется, знаю, как решить твой вопрос с долгом.
Глава 54
— Вот как? — на лице Громова отразилось неподдельное удивление. — Митина, ты меня пугаешь, если честно.
— И ты меня, — нахмурилась я, исподтишка разглядывая его и гадая, как мы докатились до жизни такой.
Я ведь за все эти сумасшедшие дни ни разу не дала себе времени как следует обдумать происходившее. Лишь реагировала. Вынужденно, конечно, но какая разница? Факт оставался фактом, я лишь сейчас целиком и полностью осознанно приняла этот факт — я ввязалась в аферу, выйдя замуж за своего богача-соседа, с которым так и не сумела за всё это время наладить диалог. Но это не главное вообще-то открытие.
Сейчас я собиралась сказать этому «мужу на час», что нам стоит как можно скорее развестись. И мне… не хотелось ему этого говорить. От одной мысли на сердце становилось муторно и тяжело.
— Я? — Громов повернул ко мне голову, не поднимая её со спинки дивана, и приподнял брови в показном удивлении. — Я-то чем мог тебя напугать?
Мы рассматривали друг друга до тех пор, пока пауза не затянулась настолько, что стала неловкой.
— Будто нечем, — буркнула я, отводя взгляд. — Но я вообще-то пытаюсь о серьёзном поговорить.
— Да я серьёзен как никогда. Меня действительно настораживает, что ты проявляешь инициативу. Мы ведь с тобой вроде как не слишком ладим.
Мои губы растянулись в невольной улыбке от того, с какой кислой миной он произнёс последнюю фразу.
Мы с Громовым сейчас походили на двух порядком уставших дуэлянтов, бившихся несколько часов к ряду и взявших время на передышку. Временное и очень короткое перемирие, однако, позволило нам в кои-то веки поговорить без страстей и накала. Спокойно, по-человечески, что ли…
Этого я не планировала. От этого решиться на самое главное становилось исключительно сложно.
Но ведь никто и не обещал, что будет легко. Поэтому, Митина, бери что дают.
— Верно, — я не видела смысла оспаривать очевидное. — Но это же не значит, что не нужно пытаться как-то это исправить.
Его взгляд, до сих пор задумчиво блуждавший по моему лицу, сделался вдруг внимательным, сосредоточенным.
— Серьёзно, Митина, что стряслось? На тебя это не похоже.
Я закусила губу, опустила глаза.
— Что, даже огрызаться не будешь? — поразился он.
— Всё можно решить очень просто.
— Решить?
— Ну, всю эту проблему с нашей непростой ситуацией. Ускорить восстановление здания это вряд ли поможет, но… короче, мы решим этот вопрос глобально.
— Так… — подтолкнул меня Громов.
— Нам всего-то и надо что развестись.
Моё сердце дрогнуло — слова звучали слишком странно, слишком… неправильно.
— Развестись?
— Мгм, — кивнула я, отчаянно делая вид, что ничего такого особенного и не сообщила.
Тем более что, если уж так рассудить, разве этого могло стать для него новостью? Да Громов наверняка сам об этом думает едва ли не каждый день. Ему же только на руку, что я подняла эту тему.
Да и пора бы. Процесс пошёл. Раз коммуникации собрались подводить параллельно, то этим займутся в ближайшее время. А мы пока займёмся подготовкой к разводу. Плотников будет знать, что получит желаемое, и оставит Громова наконец-то в покое.
— Митина, а ты хоть помнишь, ради чего мы свадьбу играли?
— Само собой, помню, — обиделась я. — Но ведь твои подрядчики уже готовятся поводить коммуникации. А мы пока можем… ну, подготовиться.
— Не терпится? — прищурился он.
— Как и тебе, — огрызнулась я вяло. — Я даже готова с Лисицыным об этом поговорить. Ну, не напрямую, конечно. Просто дала бы знать, что не складываются у нас отношения. К тому же, знаешь же, они и впрямь не складываются. И он не мог этого не заметить. Он наблюдательный человек и очень неглупый. Да и не может никакой Фонд держать нас на привязи! Что они в конце концов нам сделают?
— Ну вообще-то Фонд может поспособствовать прекращению работ на твоём участке. Как минимум временному. Как максимум полному.
— Мы поговорим с Лисицыным…
— Не думаю, что это Лисицын будет решать.
Да с чего он вдруг упираться-то вздумал?
— Если ты вдруг подумал, что я тогда не всерьёз этого говорила, то я повторю. Ничего требовать от тебя при разводе я не собираюсь. Никакого раздела имущества, никакой «половины всего».
В тёмных глазах Громова вспыхнул огонёк. Он уже давно вышел из своей расслабленной позы и теперь сидел, прислонившись боком к спинке дивана.
— Решила, я о своём имуществе переживаю?
— А разве нет?
Он какое-то время смотрел на меня, будто ожидал, что я признаю ошибочность собственных выводов. Но зря ждал — для меня такая позиция была отличной защитой. Я не собиралась признаваться ни себе, ни ему, что уже давно не считала наш с ним брак на двести процентов ошибкой и недоразумением.
Но сейчас это совершенно неважно. Важнее донести до него, что развод — это спасение.
— Мы и впрямь друг друга совершено не понимаем, — проговорил Громов, так и не дождавшись от меня ничего.
— Вот видишь! — ухватилась я за скупую возможность. — Мы ведь и так всё это планировали. А сейчас… просто сейчас появилась возможность навсегда избавиться от проблемы. Даже если с производством возникнуть накладки и Фонд заартачится, о долге переживать не придётся!
