оставлять дверь открытой.
Поднимаю взгляд на входную дверь, которую держит открытой тяжелая коробка.
— Если я этого не сделаю, здесь станет слишком душно.
Это беда всех южан зимой: утром может быть очень холодно, но к концу дня всегда потеешь в свитерах.
— У тебя что, нет кондиционера? — Он поднимает глаза.
— Они заменяют конденсатор. Задержка.
Вопреки моему желанию, это слово вызывает у меня улыбку. Затем я меняю выражение лица на нейтральное, понимая, что Бо смотрит на меня так, словно ему нравится, как я выгляжу, когда улыбаюсь.
— Что привело тебя сюда? — Скептически прищуриваю глаза.
Он вздергивает подбородок, раскидывая руки, чтобы охватить комнату вокруг нас.
— Я слышал, ты открываешь свое дело. Хотел посмотреть сам.
Я оглядываю полузаконченное помещение, злясь, что он видит это до того, как все будет готово. Кофейня выглядит одинокой и пустой без кофемашины для приготовления эспрессо. Стены все еще покрыты ярко-белой грунтовкой. В таком виде трудно представить себе готовый результат.
— Будет выглядеть намного лучше, чем сейчас, — обещаю я.
Он низко наклоняется, чтобы собрать осколки керамики в совок для мусора, а когда заканчивает, встает, заслоняя меня.
— Я не сомневаюсь, но хотел увидеть это сейчас.
То, как он это произносит, мрачно и хрипло, заставляет меня думать, что он хотел видеть меня сейчас.
Но это ни в коем случае не так, посмотрите на меня. Мой наряд просто смешон по сравнению с его. Сегодня утром я надела легинсы, не заботясь о моде. Это даже не самая лучшая пара, те, что облегают мою задницу. Это мои легинсы, которые я надеваю, когда испытываю стресс. На одной из голеней есть дырка.
Я вздыхаю:
— Что ж, ты увидел.
Беру у него из рук полный совок для мусора и выбрасываю его в мусорное ведро за стойкой бара. Когда поворачиваюсь, он наблюдает за мной, засунув руки в карманы пальто. С этого момента я решаю, что буду выходить из своей квартиры только в своей лучшей одежде. Отказываюсь снова сталкиваться с ним в таком виде, мне нужно быть в равных условиях. Хочу, чтобы он увидел меня такой, какой я привыкла выглядеть в Нью-Йорке. Я тоже была отполирована до блеска. Я прихорашивалась. У меня даже есть женская версия такого пальто в моем шкафу… где-то там.
Толпа пересекает улицу перед зданием, шумная и неугомонная. Все они держат в руках замороженные напитки длиной в ярд, как будто находятся в парке развлечений. Кажется, они называются ураганами. Это заставляет Бо нахмуриться.
— Как долго ты планируешь задержаться?
— Столько, сколько это займет. — Надеюсь, он впечатлен моей предприимчивостью.
Он смотрит на коробки у моих ног.
— Это, вероятно, может подождать до утра. Тебе не следует оставаться здесь одной так поздно.
Я смеюсь над его беспокойством.
— Прямо сейчас на улице находится миллион человек.
— Вот именно. Мы всего в нескольких кварталах от Бурбона, достаточно одного пьяного парня, чтобы совершить какую-нибудь глупость.
Хочу спросить его, почему его это вообще волнует, но это глупый вопрос. Он мой друг, мой старый друг, и он не хочет, чтобы я оказалась в ситуации, которую считает опасной. Меня так и подмывает поспорить с ним, объяснить, что я местный житель и знаю, что эти пьяные студенты колледжа по большей части безобидны, но поднимаю руки.
— Хорошо, закончу утром.
Кроме того, я работала допоздна только для того, чтобы не думать о нем. Вот тебе и все. Моя пижама, она же слегка эластичные легинсы, зовут меня в кровать.
Я беру свои ключи и телефон со стойки.
— Доволен?
Мне требуется несколько минут, чтобы проверить черный вход, убедиться, что он заперт, выключить свет и направиться к парадной двери. Бо ждет меня, хотя так и не удалось выяснить почему. Он сказал, что пришел посмотреть на помещение. Он его увидел. Мы на неизведанной территории.
— После тебя, — говорит он, позволяя мне выйти на улицу, прежде чем затащить коробку обратно внутрь.
Здесь не так уж холодно, но из-за ветра кажется еще хуже, чем есть на самом деле. Он сразу же усиливается, треплет локоны, выбившиеся из хвоста. Они упрямые и надоедливые. Хуже всего, по словам Роуз, то, что из-за них я выгляжу моложе, чем есть на самом деле. Я тщетно от них отмахиваюсь.
Как только дверь закрывается, делаю шаг вперед, чтобы запереть ее. Мой ключ наполовину вставлен в прорезь, когда Бо заговаривает.
— Думаю, нам стоит сходить на свидание.
Его голос одновременно ровный и сиплый. Мой смех, который вырывается после этого, неловкий и неуклюжий.
— О, так вот о чем ты думаешь?
Ключ остается на месте. Руки замерли.
— Да, свидание. Поесть, может быть, сходить в кино.
Как будто я забыла значение этого слова, а он пытается научить меня ему. Укажите, пожалуйста, язык происхождения.
— В субботу.
Я снова смеюсь, все еще сосредоточившись на своем ключе.
— Подожди, мой внутренний 17-летний подросток прямо сейчас плачет.
Он вздыхает и делает шаг вперед, забирая ключ из моей руки и заканчивая работу сам. Очень ловкий. Когда NOLA закрыта, он протягивает мне ключи обратно. Я беру их, не прикасаясь к его руке, я знаю свои пределы.
— Почему сейчас? Ты меня больше не знаешь. Это не очень хорошая идея.
Его глаза на мгновение сужаются, прежде чем он берет себя в руки.
— Это очень хорошая идея и лучший способ для нас снова узнать друг друга. Ты хотела этого тогда, но время было неподходящее.
Я вскидываю руки в знак поражения.
— Конечно, я хотела, чтобы ты преследовал меня тогда! Я помню, как перечитала все основные мировые религии и молилась об этом три раза в неделю.
— Так что же тебя сдерживает сейчас?
Сейчас я делаю кое-что другое три раза в неделю, и это не имеет ничего общего с молитвой. Я краснею и поворачиваюсь в сторону своей квартиры.
— Я не знаю, что сказать. Теперь все по-другому. Спокойной ночи, Бо.
Я думала, что очень ясно выразилась о своем отказе, но он идет в ногу со мной. Меня это устраивает. До моей квартиры всего несколько кварталов, и, если он хочет выступить в роли живого щита от этого зимнего ветра, я ему это позволю.
— Вот, иди впереди меня, — говорю я, пригнувшись, насколько это возможно, за его спиной.
Мне следовало взять с собой перчатки или шапку. В NOLA было обманчиво тепло.
— А чем это отличается? — говорит он скорее с игривым любопытством, чем со злобой. Поднимается ветер, и я шиплю на него. Он закатывает глаза и расстегивает свое пальто, стягивая его с
