чего же пошлый пень, но с бешеным высокомерием громила!
Пока я ждала мужа, вернулся Костя и, раскинув руки, обнял этого грубого козла. Я не прислушивалась к тому, о чем двое говорили, но по расположению духа моего начальника и по крысиным ужимкам из категории «я же говорил» ухмыляющегося дело не по делу бугая я поняла, что скоро наше маленькое сообщество увеличится на одну язвительную и несдержанную на язык мужскую единицу. Таким образом, в строительной компании я буду единственным работником женского пола. Уверена, неплохо для многообещающего начала…
— Стой и не крутись, — не торопясь, раскладываю новую рубашку на мужской спине. — Юрьев, что ты, как маленький?
— Лёль, это же не «Детский Мир», а я не мальчик, которому покупают школьную форму. Давай спрячемся в примерочной, там посмотрим, как сидит товар и подходит ли к глазам. А по планам на вечер ничего не изменилось? — вполоборота задает вопрос.
— Нет.
— Хорошо, — Ромка выдыхает. — Очень хочется из города слинять.
— Устал?
— Устал дуракам заносить хвосты и читать полуграмотные донесения в журналах суточных происшествий. Два мужика полезли «драца», например. Знаешь, что такое «драца»?
— Нет, — натягиваю ткань. — Блин, коротковато. Ром, стой спокойно.
— «Драца» — это блатная, вероятно, форма для глагола «драться».
— Ах, они дрались?
— Да, солнышко, два мужичка, оказывается, выясняли отношения на кулаках, когда их оприходовал наш милый участковый. Но, к сожалению, товарищ старший лейтенант в полной мере не владеет грамотой, вернее, читает, слышит, понимает, устно выражает мысли, а вот с письмом невообразимые проблемы. Всё-таки свои имя и фамилию товарищ пишет без ошибок, да и в званиях не ошибается, поэтому я добавляю формулировку «в полной мере не».
— Нет, так не пойдёт, — качаю головой, выглядывая из-за его плеча. — Надо мерить.
— Оль, я же говорил, — жалобно канючит Юрьев.
— Идём-идём. Обхват твоей шеи не совпадает с шириной плечей. Ты какой-то непропорциональный, муж.
— Великолепный комплимент, — я вижу в зеркале, как у Ромки обиженно закатываются глаза и цинично выгибается верхняя губа. — Хорошо хоть с цветом всё нормально.
— Любишь тёмно-синий?
— Обожаю, — заведя за спину руки, он обнимает мою задницу и медленно сжимает ягодицы. — И вот эти штучки, которыми кое-кто виляет. Так что этот Фролов от тебя хотел?
— Строил из себя интеллектуала. Ты… Прекрати… — похоже, мой черед подкатывать глаза и хлопать по мужским рукам.
— Не терпишь, когда кто-то умнее тебя?
— Умнее или разумнее? — накидываю выбранные вещи на предплечье.
— Есть разница?
— Юрьев, не возникай. Итак? — смотрю на наше отражение.
— Я согласен на примерочную, Лёлик. Разденусь до трусов, если мы подберем к рубашке ещё и брюки.
— Ты обалдел?
— Заодно и проверим, на сколько я пропорционален в тех местах.
Мне кажется, я начинаю понимать, куда клонит сейчас сально ухмыляющийся муж, который силой тащит меня через просторное помещение магазина. Не дойдя нескольких метров до примерочных кабинок, Рома, пристроив мое тело перед собой, бережно подталкивает внутрь комнатушки, расположенной за плотной занавеской, выступающей в качестве двери, отгораживающей потенциального покупателя от глазеющей на всё и вся толпы…
— Что ты делаешь? — со сбившимся дыханием шепчу, пока муж наглым образом терзает мою шею.
— Я соскучился.
— Еще даже двенадцать часов не прошло, как мы расстались… Ой! — Юрьев прикусывает место, в котором встречаются ключица с шеей. — Тут же… — подставившись, я задираю голову и встречаюсь взглядом с поблескивающим глазом камеры, следящей за порядком в глухих, без окон и дверей кабинках. — Господи! — упираюсь в мужские плечи, пытаясь оттолкнуть. — Ром, нет!
— Ты чего? — Юрьев отстраняется, но демонстрирует абсолютное непонимание того, что происходит между нами. — Что случилось? — он снова тянется ко мне, пытаясь пальцами схватиться за пояс моих брюк.
— За нами наблюдают, — кивком показываю на дистанционного соглядатая. — Смотри!
— В примерочной? — Ромка поворачивает голову, глазами обращаясь к тому же месту. — Кто-то не прав, жена, и, очевидно, превышает полномочия, — он дёргает плечами, расправляя странно выгнувшиеся погоны. — Лишим их зрения?
— Юрьев, нет! — шиплю, хлопая по его руке, ладонью которой муж намеревается закрыть всевидящее око службы безопасности торговой точки. — Ты…
— Туалет и раздевалки, женщина. Непреложное правило. В душевых даже команда «Смирно» не работает. Её не отдают, когда взвод принимает так называемую ванну. В противном случае, это считается превышением и карается дисциплинарным взысканием для того, кто позволил подобное действие. Зеки, между прочим, об этом тоже знают. Недаром говорят, что наклоняться в бане за кусочком мыла — себе дороже выйдет. Короче, у наших граждан должно быть личное пространство, где они могли бы справить нужду, принять спокойно, без оглядки и боязни душ, переодеться, поменять нижнее белье, например. И потом…
— Ты планировал заняться со мной сексом в общественном месте, Юрьев, — я хитро суживаю взгляд и всё-таки хватаю его руку. — Что по поводу этого говорит закон? Сколько мы бы отхватили с тобой, если бы на той камере отразились наши голые тела, да сваленная на пол форма?
— Планировал и выполнил — разные по сути действия. План, намерение и осуществление, непосредственное действие находятся на разных чашах весов у слепой Фемиды. За подобное подразумеваются абсолютно разные формы ответственности и соответственно, меры пресечения. Так что…
Он снова тянется к средству слежения, только на этот раз я его не останавливаю, а с замиранием сердца слежу за тем, как Юрьев прикрывает вращающийся глазок и, крепко сжав, лишает любопытных жаждущих нашего с ним «мыла».
— Извини! — удерживая камеру рукой, он отвлекается на вибрирующий звонок мобильного телефона. — Ты не могла бы? — по его взгляду могу лишь догадаться, что аппарат находится в заднем кармане брюк.
«Андрей» — успеваю прочитать высветившееся имя абонента.
— Что мне сделать? — подношу смартфон к его лицу.
— Принять вызов и подставить трубку к моему уху, — Юрьев выставляет вторую руку на уровне моей головы, упёршись в стену, фиксирует нас в крайне неудобном положении.
Я выполняю всё, о чём он попросил. Муж, подмигнув мне, отвечает сослуживцу:
— Юрьев — у аппарата!
Ромка вслушивается в те слова, которые произносит ему в ухо лучший друг и странным образом спадает с только-только улыбающегося лица.
— Что случилось? — шепчу, пока отключаю вызов.
— Лёлик…
— Юрьев, блин! — не глядя, откладываю телефон на мягкий пуф в примерочной. — Не пугай меня. Что произошло?
— У тебя мама умерла…
Что? Этого не может быть! Когда?
Пятнадцать лет спустя
— Почему здесь? — женщина подозрительно оглядывается.
— Проблема?
— Общественное место? — возвращается ко мне. — Ресторан? В семь часов вечера?
— Это не свидание, Василиса, — со снисходительной на губах улыбкой отвечаю. — Так будет лучше и проще, — и громко выдыхаю, — и для Вас, и
