Ознакомительная версия.
– Нет, – серьезно ответила Дина. – К новой жизни! Чтобы тебе потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Это не я, а классик сказал.
– Зануда! Да некогда мне этой ерундой заниматься. Не-ко-гда! – по слогам повторила она, уставившись на подругу. – Вот когда родишь сама, тогда поймешь. Мы говорим на разных языках! Гусь свинье не товарищ!
– Да, Марин, я гусь! Только я тебе именно товарищ. Если ты намерена со мной поссориться, чтобы продолжать тут спокойно жиреть, не надейся. Мы, гуси, друзей в беде не бросаем!
– Дина, – взмолилась Маруся, – да не хочу я тебя обидеть. У меня ребенок маленький, муж алкаш, пеленки, гулянки, готовки, поликлиники… Ты даже не представляешь, мне в ванне полежать некогда!
– Конечно, – подхватила Дина. – В ванне полежать некогда, зарядку сделать некогда, а сожрать целое блюдо кексов – это быстро! Раз – и нету! Ты кому врешь? Ты себе врешь, пытаешься оправдать свое бездействие. Тебе, дуре, надо разводиться и искать нормального мужа и отца для Макса! Или ты хочешь, чтобы твой сын рос, видя перед глазами такой замечательный пример. Тогда жди. В старости к тебе будет приползать синерожий сын-алкоголик и сшибать деньги на бутылку!
– Тьфу на тебя! – Маруся поплевала через плечо и постучала по столу. – Ты ж говорила, что я до старости не доживу.
– А ты при таком раскладе рано состаришься! – отбила атаку Дина. – Я ж чего пришла, я тебе кавалера нашла, а раз так, то извини.
– Стара я для кавалеров, Дин. – Маруся уже остыла и сникла. – Да и позориться неохота.
– Да уж, четверть века – это тебе не шуточки! Пенсия не за горами! Маринка, какую ты чушь порешь! Не будешь ты позориться, если мы тебя в норму приведем. Да соглашайся ты, дуреха! Я ж не могу тебя бросить. Ты сына родила, теперь за него отвечаешь! Он вон лежит, памперс закакивает, и от тебя зависит, что из этого обкакиша вырастет. Оставишь все, как есть, пеняй на себя. Он тебя не простит. Не плыви по течению, как… сама знаешь что!
Маруся хмурилась, о чем-то мучительно размышляя. Дина ткнула ее в мягкий бок:
– Давай, давай, начинаем новую жизнь. Решайся.
– Ну, гляди… – хлопнула рукой по столу Маруся. – Если не получится, то я…
– Хуже уже не будет, это я тебе гарантирую! – обрадовалась Дина и отняла у подруги последний кекс. – Все, мать! С сегодняшнего дня ты на диете!
– Давай с завтрашнего, – умоляюще прошептала Маруся. – У меня такая кулебяка в духовке.
– Вот я ее и съем, мне пока можно.
– Лопнешь. Ну, Дин, напоследок?
– Перед смертью не надышишься, – менторским тоном заявила Дина. Потом, помолчав, добавила: – Но чтоб в последний раз! Доставай свою кулебяку. Сейчас мы ее приговорим, чтобы алконавту твоему не досталась!
Начинать новую жизнь оказалось невероятно тяжело. Маруся норовила улизнуть из-под жесткого подружкиного контроля, но Дина была начеку. Она чувствовала себя Пигмалионом, лепящим из бесформенного тестообразного существа свою Галатею. Первым делом Дина выяснила диеты, которые любезно согласилась обсудить с Марусей, после чего решительно отвергла вариант, выбранный тягостно вздыхающей подругой, и ткнула пальцем в листочек с заголовком «Гербалайф».
– Вот. Это самое популярное средство. Герба – трава, лайф – жизнь. Понятно?
– Не очень, – осторожно промолвила Маруся. – Это в смысле, что я перейду на подножный корм или в результате диеты просто позеленею? Как эта самая герба?
– Сама ты герба! Это специальный коктейль. Не спорь давай!
– А, ладно! – оживилась Маруся. Слово «коктейль» ей понравилось.
Кроме загадочной диеты Дина всучила ей кассету с комплексом упражнений.
– Чтобы два раза в день, поняла? Утром и вечером!
– У нас видак сломался, – радостно сообщила Маруся, понадеявшись обойтись «Гербалайфом».
– У мамы возьмешь.
– Так она мне и дала!
– Я улажу.
И действительно уладила. Валентина Макаровна была целиком и полностью на стороне мучительницы.
– Диночка, помоги! Я сама эту паразитку буду гонять, только не бросай. Ты посмотри, на что она похожа. И ведь ничего не слушает! Умная стала. «Я теперь сама мать», – передразнила она Марусю. – Ты представляешь, я ей говорю, разводись, а она все тянет. Да мы ее и Максюшу с удовольствием прокормим. А сейчас что получается? Она резину тянет, а мы с отцом еще и этого обалдуя содержим. Да гнать его поганой метлой…
– Будем решать проблемы в порядке очереди, – остановила Дина раскипятившуюся тещу. – Давайте сначала Маринкой займемся. Похорошеет, сама его турнет.
– Да она-то похорошеет, а вдруг и он исправится? Она ж, дурочка, опять поверит.
– Не успеет. Мы ее судьбу сами устроим, но для начала надо ее в норму привести. Женихам глаза не завяжешь. Тут поработать придется. – Дина тяжело вздохнула. – Самое главное, чтобы стимул был. А Витька не стимул, а… – Она сердито фыркнула.
– Ой, Бог в помощь тебе, Диночка. Если бы не ты, я даже и не знаю…
От «Гербалайфа» пришлось отказаться, поскольку у Макса, покушавшего мамино молочко с новым диетическим коктейлем, начался диатез. Возможно, эти два явления и не были связаны, но чудовищная сыпь, покрывшая и Марусю, выдавала происки врагов социализма.
– Это они специально нас травят, – заискивающе глядя в глаза Дине, попыталась пошутить она.
Конечно, лучше бы исключить чудовищный комплекс упражнений, на который ее обрекла жестокая подруга. Но вулканические прыщи, облепившие нежную белую кожу, подтверждали, что Дина ошиблась именно с питанием.
– Ладно. – Подруга не сдалась. – Переходим на капусту.
– Ме-е-е-е, – неудачно пошутила Маруся.
– Вот-вот, а теперь рожками меня бодни!
Вспомнив про блудного мужа, Маруся приуныла.
– У каждой женщины такой муж, которого она заслуживает. Муж – награда, за которую надо бороться, – наставительно произнесла Дина.
– Еще чего, не собираюсь я ни за кого бороться, – усмехнулась Маруся. – Пусть за меня борются!
– Правильно. Налицо явный прогресс. Только ты пока не дошла до стадии, когда есть за что сражаться.
Несмотря на прогресс в сознании, с физической формой дело обстояло напряженно. Два раза в день Маруся развлекала восторженно ухавшего Максимку комплексом своих «похудальных» упражнений, сотрясая хрусталь в серванте и пугая соседей снизу. Виктор перешел на положение жильца в пансионе. Она продолжала его обстирывать, кормить и убирать за ним. Обоих до поры до времени это устраивало.
В самом начале «похудальной» эпопеи мама принесла напольные весы, к которым прилагалась инструкция. Жирным черным шрифтом была выделена фраза: «Максимальный вес – 120 килограммов». Маруся осторожно наступила на пупырчатую поверхность, стрелка моментально уехала за последнюю цифру. Воровато оглянувшись на маму, нацеловывающую хихикающего Максимку, она соскочила на пол. Валентина Макаровна, не глядя на дочь, мрачно констатировала:
Ознакомительная версия.
