Ознакомительная версия.
Хедли невольно состроила гримасу:
— И что, сбывается?
Папа с улыбкой обвел жестом бальный зал:
— Например, обо мне она постоянно говорила. И вот, как видишь…
— Я думаю, тут больше постарался ты, а не мироздание.
— Тоже верно, — согласился папа, разводя руками. — В любом случае, как только младенец действительно появится, тебе мы расскажем об этом первой.
— Правда?
— Конечно! Хедли, ты что?
— Просто я подумала — у тебя теперь столько новых друзей…
— Слушай, детеныш! Ты все равно самый важный человек в моей жизни. И потом, кого еще я попрошу сидеть с малышом и менять ему подгузники?
— Памперсы, — поморщилась Хедли. — Они называются памперсы!
Папа засмеялся:
— Называй как хочешь! Лишь бы ты была рядом, когда понадобится твоя помощь.
— Конечно. — Хедли сама удивилась, услышав, что ее голос дрожит. — Обязательно.
Хедли не знала, о чем говорить дальше. Можно было бы повиснуть у отца на шее, как в детстве, но она не чувствовала, что вправе сделать это. Ей никак не удавалось опомниться после всех сегодняшних событий. Слишком многое случилось за один день, да еще после того, как время долгие месяцы стояло на месте.
Кажется, папа все понимал, он обнял ее за плечи и повел к столу. Сколько раз они так ходили в обнимку, возвращаясь к машине после футбольного матча или с ежегодного вечера девочек‑скаутов! Пусть все остальное изменилось, пусть между ними океан — самое главное все равно осталось, как раньше.
Он по‑прежнему ее отец. Остальное — всего лишь география.
18:10
по Североамериканскому восточному времени
23:10
по Гринвичу
ВО ВРЕМЯ ПРИСТУПА КЛАУСТРОФОБИИ даже просторное помещение может показаться тесным. А на сегодняшнем приеме время летело, словно он длился всего несколько минут, а не часов. То ли музыка так действовала, то ли танцы или даже шампанское. Было похоже на ускоренную киносъемку, когда сцены мелькают разрозненными обрывками.
Монти и Вайолет произнесли тосты. Его то и дело прерывали смехом, ее — слезами. У папы с Шарлоттой сияли глаза. Позже, когда уже был разрезан свадебный торт и Шарлотта исхитрилась увернуться от папиных попыток отомстить за измазанный глазурью нос, вновь начались танцы. Подали кофе, все уже без сил сидели за столом, с раскрасневшимися щеками и гудящими ногами. Папа втиснулся между Хедли и Шарлоттой, а Шарлотта, прихлебывая маленькими глоточками шампанское и отщипывая кусочки пирога, то и дело поглядывала на него.
— У меня что, на лице что‑нибудь не то? — не выдержал наконец папа.
— Нет, я просто беспокоюсь, все ли у вас хорошо, — призналась Шарлотта. — После того как вы поссорились на танцполе.
— Разве это было похоже на ссору? — улыбнулся папа. — А предполагалось, что это вальс. Может, я сбился с такта?
— Да он мне раз десять ноги отдавил! — поморщилась Хедли. — А так у нас все в порядке.
— Не больше двух раз! — притворно возмутился папа.
— Прости, дорогой, но тут я вынуждена поддержать Хедли! Мои бедные оттоптанные ножки говорят сами за себя.
— Мы женаты всего несколько часов, а ты уже со мной споришь?
— Даю слово, я буду спорить с тобой, пока смерть нас не разлучит!
На другом конце стола Вайолет начала легонько позвякивать ложечкой по бокалу. Ее поддержали другие гости, и папа с Шарлоттой вновь склонились друг к другу для поцелуя и остановились, только заметив, что позади них мнется официант, дожидаясь, когда можно будет забрать тарелки.
Хедли отодвинула свой стул и наклонилась за сумочкой.
— Я, наверное, пойду подышу воздухом.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — тут же спросила Шарлотта.
Монти подмигнул ей из‑за бокала с шампанским, словно намекая: предупреждал, мол, не увлекайся спиртным.
— Все нормально, — быстро ответила Хедли. — Через пару минут вернусь.
Папа, откинувшись на спинку стула, многозначительно улыбнулся:
— Передавай маме от меня привет!
— Что?
Он кивнул на сумочку.
— Скажи: я передаю привет.
Хедли смущенно улыбнулась — надо же, как легко ее разоблачили…
— Ага, я еще не растерял родительское чутье, — проговорил папа.
— Не воображай, что ты такой ужасно умный! — передразнила его Хедли и, обращаясь к Шарлотте, прибавила: — Наверняка у вас получится лучше.
Папа обнял жену за плечи и поцеловал ее в макушку.
— Не сомневаюсь!
Уходя, Хедли услышала, как папа принялся рассказывать гостям разные истории из детства своей дочери и то, как он всегда успевал прийти на помощь в нужный момент. Заметив, что она оглянулась, папа прервал свой рассказ на полуслове и подмигнул ей. Его руки были широко разведены в стороны — видимо, он наглядно показывал величину какой‑нибудь рыбины, или расстояние до края поля, или еще какую‑нибудь подробность очередной притчи из прошлого.
Оказавшись за дверью, Хедли на минутку прислонилась к стене. Она словно вынырнула из сновидения. Рядом ходили люди в джинсах и кроссовках, а у нее в ушах все еще звучала музыка, и от этого мир вокруг казался слишком ярким и чуточку нереальным. Хедли вышла через вращающуюся дверь на улицу и глубоко вдохнула прохладный воздух, наслаждаясь поднявшимся ветерком.
Каменная лестница перед отелем выглядела до смешного пафосной, будто вход в музей. Хедли отошла в сторонку и попыталась найти место, где можно было бы присесть. Только теперь она заметила, что ее ноги вот‑вот отвалятся, а в голове пульсирует боль. Все тело налилось свинцовой тяжестью. Хедли уже не помнила, когда в последний раз спала. Она попробовала сообразить, который сейчас час в Коннектикуте, но цифры на часах расплывались, а мозги отказывались работать.
В мобильнике высветилось новое сообщение от мамы. У нее радостно замерло сердце. Такое чувство, как будто они были в разлуке не один день, а гораздо дольше. Не важно, утро дома или вечер… Хедли набрала номер и, зажмурившись, выслушала протяжные гудки.
— Ну наконец‑то! — раздался в трубке мамин голос. — Просто какие‑то телефонные кошки‑мышки.
— Мам, — прошептала Хедли, опираясь лбом на руку. — Скажешь тоже!
— Так хотелось с тобой поговорить! Я ужасно соскучилась, — проговорила мама. — Как ты? Который у вас час? Как там? Хедли глубоко вздохнула и вытерла нос.
— Мам, прости, что я тебе всякого наговорила. Когда уезжала.
— Ничего, — ответила мама после секундной паузы. — Я знаю, что ты на самом деле так не думаешь.
— Не думаю!
— И знаешь, я тут поразмыслила…
Ознакомительная версия.
