Сверкавшие от ярости. Горевшие жаждой убийства. Бейли вздрогнула, обхватила себя руками и постаралась сосредоточиться.
— Впалые щеки и высокий лоб. Темные прямые брови. И волосы тоже. Хорошая стрижка: сверху попышнее, очень аккуратная вокруг ушей. И красивое лицо. Его немного портит челюсть – она мягкая, даже слегка безвольная.
— Это он, Бейли? — Кейд вновь положил руку ей на плечо, легонько сжав его в знак поддержки.
Собравшись с духом, она открыла глаза и взглянула на рисунок. Он был не вполне точен и несовершенен. Глаза должны быть расставлены чуть пошире, а губы полнее. Но и этого оказалось достаточно, чтобы она задрожала.
— Да, очень похоже, — она медленно поднялась, изо всех сил стараясь держать себя в руках. — Прошу меня извинить, — пробормотала она и вышла из комнаты.
— Дама смертельно напугана, — прокомментировала Сара, засовывая карандаши обратно в футляр.
— Знаю.
— Не хочешь рассказать мне, что у нее за неприятности?
— Я и сам не до конца уверен. — Кейд сунул руки в карманы. — Но все ближе подхожу к тому, чтобы это выяснить. Ты отлично поработала, Сара. Я твой должник.
— Я пришлю тебе счет. — Закончив собираться и поднявшись, она легко поцеловала его, изучая его лицо. — Не думаю, что ты когда-нибудь еще позвонишь мне, чтобы провести ночь в городе.
— Я люблю ее, — просто сказал Кейд.
— А то я не догадалась. — Сара она повесила сумку на плечо и дотронулась до его щеки. — Я буду по тебе скучать.
— Я буду рядом.
— Конечно, — согласилась она. — Но дикие и безумные деньки для тебя позади, Пэррис. Она мне нравится. Надеюсь, у вас все сложится.
Грустно улыбнувшись напоследок, художница развернулась:
— Я знаю, где выход.
Кейд все равно проводил ее и, закрывая дверь, вдруг понял, что действительно отказывается от части своей жизни. От свободы появляться и исчезать, когда и с кем ему вздумается, от поздних ночей в клубах с перспективой последующего дружеского, ни к чему не обязывающего секса, от ответственности только за самого себя.
Он взглянул вверх на лестницу. Бейли была там, а также связанные с ней ответственность, стабильность, обязательства. Единственная женщина в его жизни — отныне и до самого конца. Снедаемая тревогами женщина, которой еще только предстоит произнести такие нужные ему слова, и дать так необходимые ему обещания.
Кейд все еще мог бы просто уйти, и она не стала бы его ни в чем обвинять. Он был уверен, что как раз этого Бейли от него и ожидает. Кейд задался вопросом: кто же уходил от нее раньше?
Покачав головой, он без малейшего сожаления поднялся наверх, к ней.
Бейли стояла в спальне и смотрела в окно, сложив руки на груди и повернувшись спиной к двери.
— Ты в порядке?
— Да. Прости, что была невежлива с твоей подругой. Даже не сказала ей спасибо.
— Сара понимает.
— Ты давно ее знаешь?
— Ага, несколько лет.
Бейли сглотнула:
— Вы были любовниками?
Кейд поднял бровь, решив, что приближаться к ней не стоит.
— Да, я с ней спал. У меня были другие женщины, Бейли. Женщины, которые мне нравились, которые были мне небезразличны.
— Которых ты знал. — Сказав это, она обернулась. В глазах ее сверкала ярость.
— Которых я знал, — согласился он, кивнув.
— Это неправильно. — Она провела руками по волосам. — Ты и я, Кейд, и все остальное – это неправильно. Этого не должно было случиться.
— Однако случилось. — Он почувствовав в ладонях напряжение и засунул их в карманы. — Собираешь стоять и рассказывать мне, как ты расстроена встречей с женщиной, с которой я когда-то спал? Потому что я не пришел к тебе таким же, какой ты пришла ко мне?
— Ничего не помнящей? — Слова вылетели из нее словно пули. — Ты не пришел ко мне ничего не помнящим. У тебя есть семья, друзья, любовницы. Жизнь. А у меня нет ничего, кроме осколков, которые невозможно сложить вместе. Мне плевать, переспи ты хоть с сотней женщин!
На этих словах голос Бейли прервался, и она яростно прошептала:
— Но ты их помнишь. Ты можешь их вспомнить.
— Ты хочешь, чтобы я сказал, что они ничего для меня не значат? — Гнев в нем начал нарастать под действием паники – она пыталась отдалиться, оторваться от него. — Разумеется, все они что-то значили. Я не могу ради тебя взять и перечеркнуть свое прошлое, Бейли.
— Я и не хочу, чтобы ты это делал.
Она на мгновение закрыла лицо руками, стараясь сохранить так и норовившее ускользнуть самообладание. Решено. Нужно просто быть сильной, чтобы довести начатое до конца.
— Извини. Твоя личная жизнь до моего появления в ней меня не касается, да суть и не в этом. А в том, что эта жизнь у тебя была, Кейд.
— И у тебя тоже.
— И у меня тоже, — кивнула Бейли, думая о том, что именно это ее и пугает. — Без тебя я бы ни за что не сумела так близко подойти к тому, чтобы это выяснить. Но я также понимаю, что мне следовало сразу пойти в полицию. Я лишь все осложнила, не сделав этого, но теперь намерена все исправить.
— Ты не доверяешь мне закончить начатое?
— Не в этом дело…
— Разумеется, не в этом, — сказал Кейд. — Речь не о том, чтобы пойти в полицию. Речь о тебе и обо мне. Ты думаешь, что можешь уйти отсюда, оставив все, что есть между нами.
Он выдернул руки из карманов и схватил ее за руки.
— Подумай еще раз.
— Кто-то погиб, и я к этому причастна. — Ее зубы едва не стучали, пока она пыталась не отвести взгляд. — Мне не следовало тебя в это вмешивать.
— Сейчас уже слишком поздно. Поздно с той самой минуты, как ты вошла в мой офис. У тебя не получится от меня отмахнуться.
Его рот обрушился на ее губы отчаянным и яростным поцелуем. Кейд прижал ее к себе, не давая возможности пошевелиться, терзая губы Бейли до тех пор, пока она бессильно не опустила руки ему на плечи.
— Не надо, — сумела она выговорить, когда он поднял ее на руки. Но для этого тоже было уже поздно. Пригвожденная его весом к кровати, она чувствовала, как все в ней кричит и трепещет в ответ на прикосновения его рук.
— Мне плевать на то, что ты забудешь. — Глядя на Бейли своими темными глазами, полными отчаяния, Кейд срывал с нее одежду. — Но это ты запомнишь.
Бейли оказалась вырванной из-под контроля, вне времени и вне пространства. Никогда ранее не испытывавшая на себе подобной свирепости и своеволия, она была не в силах им сопротивляться. Губы Кейда сомкнулись на ее груди, и Бейли пронзило удовольствие. Едва она набрала воздуха, чтобы застонать, как его пальцы проникли в нее и безжалостно подняли на вершину наслаждения.
Она закричала, но не в знак тревоги или протеста, а от ошеломляющего удовольствия быть ввергнутой в эту пучину. Ее ногти впились ему в спину, а тело забилось под ним подобно молнии. Бейли безрассудно открылась ему навстречу. Единственной мыслью в ее голове было: «Сейчас, сейчас, сейчас!» Он вошел в нее резко и глубоко, почувствовав, как она конвульсивно сжалась вокруг него, взлетев на новую вершину. Это было безумно, отчаянно. Так неправильно. И так непреодолимо.
