Опять же, сверчки. Я встал, налил Еве стакан апельсинового сока и поставил его возле ее тарелки.
Джереми наконец прочистил горло, когда я снова сел и поднял взгляд на него. — Да, я согласен. Когда урожай был хорош, он делал дополнительные опыления. Они платили за себя именно так.
Я перевел внимание на Еву. — Ты хорошо себя чувствуешь по этому поводу? Делать это так, как твой папа?
Она разрезала ее бисквит на маленькие кусочки, но не откусила ни разу. — Я, э-э, да, конечно.
Я протянул руку и скользнул пальцем под ее подбородком и наклонил голову так, чтобы она могла видеть мое лицо, когда я сказал следующее. — Если ты не поешь, я собираюсь вернуться к работе. Пожалуйста, ешь.
Она сглотнула достаточно громко, чтобы я услышал ее. — Ладно, — ответила она.
Я опустил руку и вернулся к еде. Мои слова, по-видимому, повергли их обоих в такой шок, что Джереми не знал, что сказать, и Ева не могла есть, так что я молчал, пока я не был удовлетворен тем, сколько она съела. Тогда я встал и отнес свою тарелку к раковине, чтобы ополоснуть ее и поместить в посудомоечную машину.
— Спасибо за завтрак. Это было лучшее, что я ел в течение длительного времени, — я сказал ей, перед тем как взять мою шляпу и направиться наружу. Это не было легко, но, надеюсь, она поняла намек, что я не ухожу.
ЕВА
— Я не думаю, что он уедет, Ева. Вам нужно поговорить, — сказал Джереми, как только мы услышали рев грузовика на улице.
— Но…у него школа. Скоро начнется бейсбол. Что…Он с ума сошел? Я не вижу в этом никакого смысла. — Я поставила вилку. Я должна была заставить себя поесть, потому что я хотела, чтобы поел Кейдж.
— Он не уезжает, — повторил Джереми. — Я пока еще ничего не выяснил, но я точно знаю, что он никуда не собирается.
Я встала, выбросила в мусорку свой недоеденный завтрак, соскребла тарелку, чтобы она была чистой, прежде чем подойти к раковине и увидеть, как грузовик грохочет на заднем дворе моей собственности, будто он принадлежит к ней. — Я думала, что он сегодня направится в школу. У него скоро начнутся экзамены. — Это был его способ сказать мне, что он нормально относится к нам с Джереми. Он собирался быть частью жизни Блисс и делал для этого все возможное. Он не знал, как мне сказать, поэтому он просто показывал. — Он уедет завтра. Он должен вернуться обратно.
— Думаю, ты ошибаешься, — сказал Джереми, как только положил тарелку в раковину и направился к двери. — Я не думаю, что он куда-то собирается, Ева.
Я уставилась на сарай, размышляя, о чем думал Кейдж. Передняя дверь хлопнула, когда она закрылась за Джереми. Он считал, что Кейдж остается… Но почему? Ради чего? В конце концов, ему придется уехать.
* * *
Прошло три дня, но Кейдж все еще появлялся в шесть утра и все еще вел себя, будто так и должно быть. Я продолжала готовить завтраки. Он продолжал их есть и разговаривать, словно он здесь и остается. Каким-то образом ему всегда удавалось уйти, прежде чем я могла остановить его и поговорить с ним. Он словно уворачивался от моих вопросов. Если бы я не боялась позвонить Лоу после всего этого времени, я бы позвонила ей и спросила, знает ли она, какого черта он делает.
Джереми стоял на крыльце, что-то погружая в свою губу спустя 3 часа после завтрака. Это было его обычное время для перерыва. Я вышла на улицу, чтобы поговорить с ним. Мы на этой неделе не очень много разговаривали. Нахождение Кейджа здесь поглотило мое внимание.
— Я думаю, планирует ли он уезжать на этих выходных? — спросил я, осознавая, что я была напугана, что он действительно так сделает. За три коротких дня я привыкла, что он всегда здесь.
— Неа. Его задница никуда не уезжает, — сказал Джереми, заталкивая свой табак в задний карман.
— Что насчет его уроков?
— Не думаю, что он заботится о своих уроках.
— Почему?
Джереми посмотрел на меня и ухмыльнулся. — Потому что, Ева, он доказывает тебе себя. Он не оправдывается и не объясняет, что он сделал. Он справляется с этим, как мужчина. Вот что он делает. — Он покачал головой и пошел вниз по лестнице, но остановился. — Черт меня подери, если это не заставляет меня уважать его жалкую задницу, — сказал он, а затем ушел.
Он доказывал себя? Сейчас? Зачем? Я села на ступеньку и начала изучать свою пустую левую руку. Я не могла одеть свое кольцо уже два дня. Обычно мне просто нужен был день, но сейчас это чувствовалось неправильным. Будто я бы была намеренно жестокой, если бы одела его. К Джереми, потому что он любил меня так, как я никогда его не полюблю, и к Кейджу, потому что оно было символом того, что между нами все кончено.
— Я продолжаю ждать, когда наша девочка зашевелится. Она когда-нибудь собирается шевелиться для меня? — сказал Кейдж, как только его тень упала на меня. Я посмотрела вверх, и его мерцающие глаза улыбались мне.
— Тебя никогда нет поблизости, когда она двигается, — сказала я, положив обе руки на свой живот.
Кейдж кивнул на место рядом со мной. — Можно присесть?
Можно ли ему присесть? Конечно, можно, но смогу ли я выдержать такую близость с ним? Мне удалось кивнуть, а он снял шляпу и занял место рядом со мной, не оставляя пространства между нами. Наши тела соприкасались от колена до бедра.
— Могу ли я с ней поговорить? — спросил он, изучая мой живот. Я часто стояла голой напротив зеркала и думала, что бы Кейдж подумал о моем теле сейчас. Я выглядела совершенно по-другому в отличие от последнего раза, когда он видел меня голой. Я стала нервничать, когда увидела, что он тщательно изучает мой распухший живот.
— Думаю, да, — сказала я, будучи неуверенной, что я этого хотела, но как я могла сказать ему "нет"?
Он переместил свое тело, чтобы было удобно положить обе его руки на мой живот. Я не могла сдержать дрожь, которая прошла по всему моему телу. Прошло столько много времени, с тех пор как Кейдж ко мне так прикасался. Его большие пальцы нежно двинулись по моему животу, поглаживая. Дрожь в моем теле была безошибочной. Я знала, что он это чувствовал, но он не высмеивал это и не упоминал.
— Пришло время подвигаться для меня, малышка. Я ждал всю неделю. Я хочу почувствовать тебя внутри твоей мамочки. — Он разговаривал с моим животом. Я собиралась заплакать. Я прикусила свою нижнюю губу так сильно, как только могла, чтобы отвлечь мои гормональные эмоции от нежности, свидетелем которой я была.
— Что ты обычно делаешь, чтобы заставить ее двигаться? — спросил Кейдж, посмотрев на меня.
— Пою, — призналась я, желая, чтобы я лучше держала свой рот на замке. Эмоции мелькнули в его глазах так быстро, что я чуть их не пропустила.
