Я взяла конверт из его рук и пробежалась пальцами по своему имени, которое было написано красными чернилами.
— Что это?
— Кое-что от меня и кое-что от нее.
Я начала было открывать его, но его рука накрыла мою, чтобы остановить.
— Дождись, пока будешь одна, — сказал он. Он подошел ближе; я почувствовала тепло его дыхания на своей щеке.
— Хорошо, — прошептала я.
Фотографии.
Очень много фотографий.
Моей мамы. Моей тети. Все со времен колледжа. На некоторых из них присутствовала мама Блейка вместе с ними, но на большинстве были только они. Они улыбались и смеялись. Было ощущение, как будто они дали мне машину времени, и с помощью этих фотографий я смогла увидеть их жизни. Их эмоции. То, как они были счастливы.
Слезы не переставали течь, даже когда я дошла до самой последней. Это была не фотография. Письмо.
Мои пальцы тряслись, пока я открывала его.
Один.
Два.
Красные чернила.
Дорогая Не Эбби,
Это странно, правда? Письмо, написанное от руки… Мама говорит, что они намного более личные. А ты заслуживаешь этого — чего-то личного.
Я не знаю, получала ли ты когда-нибудь личные письма. Но я хочу, чтобы мое стало первым для тебя. Я хочу дать тебе много всего. Но я не знаю, как это сделать.
Хотел бы я знать, как это делается.
Но я хочу больше, чем ты показала мне.
Девять недель до выпускного.
Я уже скучаю по тебе.
Моя красивая, прекрасная девочка.
ГЛАВА 20
Блейк
— Дерьмово выглядишь, — сказал Трент, центральный нападающий и всем известный тупица, прислонившись к соседнему шкафчику. — Ты вообще спал? Тебя давно не было видно в школе. Это из-за Уилла? Все говорят, что ты сломал ему нос. Он нянчится с ним как маленькая сучка. Ты потому не был в школе? Потому, что избегаешь его? Сейчас он, скорее всего, в кафетерии. Не знаю, если ты захочешь…
Трент продолжал что-то говорить, но я игнорировал его, потому что все мое внимание было сконцентрировано на блондинке, которая медленно шла в моем направлении. Она оторвала взгляд от пола и заметила, как я наблюдаю за ней. На ее лице появился намек на улыбку. Я подумал, что она отведет взгляд, отвернется, но она не стала этого делать. Она продолжала подходить все ближе и ближе, и ближе, пока не поравнялась со мной.
— Привет, — сказала она, нервно сжимая лямку рюкзака.
— Привет.
— Привет. — Мне показалось, что Трент протянул свою руку, но не был полностью уверен, я был слишком занят, наблюдая за Хлоей. — Я Трент, — сказал он.
— Привет, Трент, — ответила она, не отрывая от меня глаз.
— Ла... дно... — он медленно отошел, оставляя нас наедине. Одних, в нашем маленьком мире, где были только она и я, и больше ничего.
— Привет, — сказал я снова.
Ее улыбка стала шире.
— Ты разговариваешь со мной в школе?
Она кивнула.
— У тебя есть планы на обед?
— Да, — ответил я, закрывая шкафчик.
— Оо... — Хлоя наконец-то оторвала от меня взгляд и отвела взгшляд в сторону.
Я закинул руку на ее плечи, уводя от шкафчиков в сторону коридора.
— С тобой, глупая пожарная машина.
Она остановилась на полпути.
— Ты только что намекнул, что я тупая задница?
— Полагаю, что так, — я рассмеялся.
— Чтоб тебя пожарная машина переехала, — сказала она в то время, когда я открывал дверь, которая вела в сторону школьной парковки.
— Куда поедем?
— Я за рулем.
Даже если она и заметила, как ребята из школы таращили на нас глаза, то не подала виду. Она вела машину с откидным верхом, надев солнцезащитные очки, с улыбкой на лице. Она завернула на заброшенную баскетбольную площадку, ту самую, на которой мы сидели той ночью, когда она оказалась в полицейском участке.
Ручной тормоз издал пронзительный визг, когда она потянула за него.
— Нужно, чтобы его проверили перед тем, как я уеду, — сказала она, состроив гримасу.
Мое сердце подпрыгнуло. Иногда я забываю, что она собирается ухать. Поэтому и сказал ей об этом.
— Вообще-то, я как раз хотела поговорить с тобой о Дороге, — сказала она.
— О том, что ты передумала уезжать? — я знал, что цеплялся за соломинку.
— Нет. О том, что мы — ты и я — будем делать до этого. Пока я здесь.
— Хорошо.
— У меня есть предложение.
Мои глаза зажглись, а на лице появилась глупая улыбка. Мне нравилось, как это звучит.
Она нахмурила брови.
— Ты знаешь, что ведешь себя как свинья?
— Ага.
Она вздохнула и драматически закатила глаза. Это была лучшая версия Хлои. Та, где она вела себя на свой возраст, не беспокоясь о тяготеющем будущем. Затем она посмотрела на меня, и ее взгляд стал серьезным.
— У нас есть только девять недель, Блейк.
— Я знаю, — сказал я. Мой тон очень походил на ее.
— Итак, ты будешь моим другом? Девять недель? А после я уеду. Я точно уеду и не хочу, чтобы ты думал, что сможешь изменить мои планы, просто потому, что ты этого не одобряешь.
Друзья.
Девять недель.
Ее слова все крутились в моей голове. Девяти недель было совсем не достаточно. Разумеется, даже если она уедет, мы сможем все равно общаться. По телефону, электронной почте, с помощью писем. Но…
— Девять недель, Блейк. — Ее взгляд погас. — Это все, что я могу предложить.
— Согласен. Я приму все, что ты мне предложишь.
Потом она потянулась ко мне, и ее губы соприкоснулись с моими. Это был разовый поцелуй. Мягкий. Этого оказалось достаточно, чтобы заставить мое сердце забиться чаще. Она начала отодвигаться от меня. Я запаниковал и положил руку ей на затылок, чтобы удержать в том же положении. Она улыбнулась напротив моих губ, но я отказался открыть глаза. Я не хотел, чтобы этот момент закончился.
— Мы все еще друзья после этого поцелуя?
Она захихикала, но не оторвала своих губ от меня.
Я прихватил ее верхнюю губу и слегка пососал ее.
— Тогда, что это значит?
— Благодарность за письмо.
Я открыл рот шире, стараясь углубить поцелуй.
— Я напишу тебе тысячу чертовых писем.
Она тихо засмеялась у моего рта, но когда мой язык дотронулся до ее губ, это тут же заставило ее замереть.
— Тебе не нужно больше писать, — прошептала она, а затем отпрянула.
На этот раз я ей позволил.
Она откинулась на своем сидении и устремила свой взгляд сквозь лобовое стекло.
— Этого письма достаточно.
Я тоже сел на свое сиденье и постарался скрыть свой стояк.
Молчание продолжалось.
— Мне никогда не удавался бросок с трехочковой линии.
