Подошло четырнадцатое февраля. Не желая участвовать в очередном фарсе, Котя сбежала из города и отключила телефон. Утром следующего дня в своем почтовом ящике вместо квитанций за квартплату она обнаружила увесистый сверточек. Непонятно, как он там оказался, потому что через верхнюю щель он при всем желании пролезть не мог. Внутри оказались две упаковки наручников и открытка с заштопанным мишкой, внутри которой почерком Тимура было написано: «Чтобы в следующий раз по чужим мужикам не попрошайничала».
Каждое Котино утро начиналось с письма от Тимура. Он присылал ей на электронку какую-нибудь забавную картинку, анекдот или историю для поднятия настроения. Внизу неизменно стояла подпись «Я скучаю по тебе».
Ну, как вот так можно жить?
Котя и жила от письма до письма, проверяя почту каждые пять секунд, если письмо задерживалось.
Но от предложений сходить вместе в кино или съездить с компанией на шашлыки неизменно отказывалась. Потому что понимала: окажись она один на один с Тимуром — конец ее выдержке и якобы игнору.
Как-то незаметно подобрался конец февраля и открытие «Олимпа». Для Главных Бизнес-Монстров города Тяжелков, как и планировалось, устроил «предоткрытие». Собственно, к тому моменту, когда через два дня произошло торжественное перерезывание ленточки, заказов в двух отрывшихся салонах уже было на неделю вперед. Тогда же был и большой банкет. Однако настоящее празднование было не тогда, а неделей раньше, когда объект был официально «сдан». Коропоратив был небольшой, во многом спонтанный, и проходил прямо в офисе. Но менее душевным он от того не стал. Это был и Котин праздник тоже. Не могла же она туда не поехать?
Тимур проснулся от Котиного вопля «Дежавю!» и удара подушкой в голову.
— Катя, ты не могла бы орать немного тише. И так голова раскалывается…
— Я тебе сейчас кое-что другое расколю! Щипцами для орехов!
— Ты не могла бы объяснить свои претензии человеческим языком, не срываясь на ультразвук?
— Ты можешь объяснить, как я тут оказалась?
Тимур попытался сосредоточиться, но продукты мыслительной деятельности разбегались от молоточков в голове.
— Не могу, — честно признался он.
— Как ни старайся, Шварценеггер из «Вспомнить всё» из тебя не получится. Против твоего бессилия свидетельствуют презервативы, — Котя ткнула пальцем куда-то за пределы кровати.
Тимур сжал голову с боков, — чтобы не развалилась, поднялся на локтях и действительно увидел две поюзанные резинки на полу.
— Кать, если бы я был в памяти, они бы лежали в мусорном ведре, — убежденно возразил Тимур. — И я бы хоть что-то помнил, — простонал он следом. — И вообще, ты бы предпочла проснуться в кровати со мной, а презервативов вокруг не обнаружить?
Хотя, возможно, это был бы и неплохой вариант, Тимур ухватил-таки за хвост убегающую мысль. Катя тоже с ответом задержалась, отметило сознание Тима независимо от него.
— Однако выполнить норму это тебе не помешало! — вынесла Котя обвинительный вердикт.
— Дай мне полчаса и бутылку пива, и я опять буду готов к выполнению нормы, — ответил Тимур, но заметив гневное выражение лица собеседницы, поправился: — Стакан пива и пятнадцать минут! — Котя скрестила руки на груди. — Ну, пять минут в туалет сбегать. ПопИсать! — Тимур состроил просительную физиономия и сложил в мольбе ладошки.
— Ну уж нет, пИсать первой бегу я! — возразила Котя на пути к санузлу.
Когда первый шок от пробуждения в чужой постели прошел, на Котю нахлынули воспоминания вчерашнего вечера.
Импровизированный банкет начал хвалебной речью Тяжелков. Она скорее почувствовала, чем услышала, как сзади подошел Тимур. Он взял ее за руку. Котя позволила себе несколько секунд насладиться теплом его твердой руки, после чего высвободила свою кисть и отошла в сторону. Она веселилась, смеялась, кокетничала с другими мужчинами, краем глаза ловя, как мрачнеет Тимур. Он все чаще оказывался возле стола, опрокидывая рюмочку коньяка. В процессе очередной словесной баталии с милым молодым человеком, вроде как строительным прорабом, Котя потеряла Тима из виду.
Она искала его, скользя взглядом по залу, но его нигде не было. Кокетство сразу потеряло всякий смысл и вкус. В голове стали мелькать картинки тамерлана в седле верного «броневичка», рассекающего просторы городских дорог, звон разбитого стекла, капли крови на снегу…
Добравшись до окна, выходящего на стоянку, она с облегчением обнаружила машину Тимура на месте.
Приемная исполнительного директора была открыта, и из его кабинета через щель просачивался слабый свет.
Тимур сидел в мягком кресле «представительской зоны», уронив голову на сомкнутые в замок руки. У Коти защемило сердце, так ей вдруг стало жаль его, этого гордого одинокого зверя, которого она отвергла.
Вообще-то этот зверь относится к отряду парнокопытных, напомнила Пятая Точка.
И в такой трактовке то, чем ты собираешься заняться, тянет на зоофилию, съехидничал Мозг.
Всем заткнуться! А то вдруг передумает, неожиданно нашли общий язык Сердце и То Место, Которое Никто Не Спрашивает.
Котя бесшумно приблизилась к тамерлану и провела рукой по жестким черным волосам.
Тимур поднял голову, пробираясь в самую душу взглядом черных глаз.
— Мне этого недостаточно, — проговорил он тихо.
Она села, охватив его ноги коленями, и прижалась к его рту.
— Мне этого недостаточно, — выдохнул Тимур в ее губы.
Катя медленно, пуговка за пуговкой, расстегнула блузку. Следом за этой вещицей на полу оказался и предмет, скрывавшийся под ней.
— Мне этого недостаточно, — прошептал Тимур, пробуя на вкус ее грудь и сжимая ягодицы сильными руками.
На какой-то момент он отвлекся на поиски в заднем кармане, а потом сдвинулся в кресле ниже, чтобы Коте было удобнее расстегивать его ремень и брюки, и стянул их вместе с бельем. Заморачиваться дальнейшим раздеванием Коти он не стал: просто задрал юбку и сдвинул в сторону резинку стрингов — благо, по старой привычке, она была в чулках. Он вообще мало заморачивался чем бы то ни было. Как хищник, дорвавшийся до добычи, он ни на что, кроме главной цели не отвлекался. Одним движением ворвавшись в тугую плоть, Тимур, покрывая Котю короткими, жалящими поцелуями, с силой насаживал ее на себя, задавая бешенный темп. Катя отдалась ему в руки, понимая, что сейчас лучше не перечить. Впрочем, ни сил, ни желания это делать у нее не было. Безумный вихрь захватил ее, заставляя забыть, где она и кто она, унося прочь всю мишуру. В мире остались только они двое — измученные и изголодавшиеся друг по другу.
