Отчасти ужас, отчасти желание, а отчасти чистый адреналин, вызывает мурашки на руках и ногах, заставляя мое дикое сердце сбиваться с ритма.
Вид его желания заставляет меня чувствовать себя сверхчеловеком. Как будто я способна на все. Как будто все мои атомы вибрируют с опасно высокой скоростью, угрожая расколоть меня на части.
Как будто я могу начать левитировать прямо с этой кровати и поджечь весь дом.
Глядя в темные глаза Кейджа, пылающие желанием, я понимаю, что впервые в жизни не боюсь быть собой. Впервые я не боюсь осуждения. Впервые я не забочусь о том, что мне следует сделать то, что считается безопасным, умным или тем, что я должна сделать, потому что «должна».
Впервые я почувствовала себя по-настоящему свободной.
— Тогда сделай это. Пометь меня всю. Отдайся мне целиком. И не смей сдерживаться, — прошептала я.
Проходит какая-то доля секунды, пока Кейдж в сомнении облизывает губы. Он ненадолго прикрывает глаза.
Затем он хватает меня за лодыжки, подтаскивает к краю кровати, наклоняется и впивается большим, ненасытным ртом в мою задницу.
Он впивается в нее зубами, издавая животный рык.
Это первобытный звук победы. Он словно лев, ликующий об очередной убитой им жертве.
Его зубы неожиданно сменяет рука. Раскрытая ладонь Кейджа впечатывается в то место, где только что был его рот, жгучим шлепком, который заставляет меня подпрыгнуть и вскрикнуть от шока.
Кейдж начинает говорить со мной по-русски.
Грубые, гортанные слова на русском языке вылетают сквозь стиснутые зубы.
Это звучит чертовски сексуально, что я едва сдерживаюсь, чтобы не кончить.
Кейдж переворачивает меня на спину, стягивает с меня лифчик, отбрасывает его в сторону и глубоко целует меня, кусая мои губы. Кейдж тяжело дышит, его руки дрожат. Я знаю, что он балансирует на тонкой грани самоконтроля, едва сдерживаясь, потому что боится, что если он полностью отпустит себя, как я того потребовала от него, то причинит мне боль.
От того, что этот огромный, опасный мужчина может быть таким милым и нежным, у меня на глаза наворачиваются слезы.
Я обхватываю Кейджа ногами за талию и отвечаю на его поцелуй чуть жестче, притягивая мужчину к себе, потянув за волосы.
Он прикусывает мочку моего уха. Мою шею. Мое плечо. Я смеюсь, задыхаясь, чувствуя, что схожу с ума.
Кейдж целует и покусывает мою кожу. Хотелось бы сказать, что он «ласкает», но прикосновения его рук жестче. Жаднее. Он захватывает большую часть территории моей плоти везде, где только может дотянуться, хватая мои груди и бедра, его губы прослеживают траекторию движения ненасытных рук.
Когда Кейдж кусает меня за внутреннюю часть бедра, я издаю стон.
Он замирает. Растерянно спрашивает:
— Не слишком?
— Боже, нет. Не останавливайся.
Кейдж разворачивается лицом к другому бедру и впивается зубами в нежную плоть и там. Выгибаю спину ему навстречу, страстно желая прикосновений его требовательных сексуальных губ в других местах.
Например, там.
И Кейдж дает мне именно то, ради чего я так отчаянно выгибаюсь, уцепившись за мой клитор и втягивая его губами. Издаю звук, который, я точно уверена, никогда не издавала раньше. Это звук полнейшего восторга.
Затем Кейдж кладет руку мне на живот, чтобы удержать меня в статичном положении, а сам продолжает пировать мной, вбирая все до капли, пока я лежу с раздвинутыми ногами, стону и извиваюсь, неистово раскачивая бедрами навстречу его лицу.
Когда Кейдж вводит в меня два пальца и проходится зубами по моему клитору, я кончаю.
Мой оргазм внезапный и бурный. Настоящий взрыв удовольствия. Широко раскрываюсь для него, содрогаясь и выкрикивая его имя.
Кейдж расстегивает ширинку джинсов, возится там, пока его рот продолжают заполнять мои соки. Он приподнимается, опираясь одной рукой на кровать. Другой он придерживает свой член. Я мельком вижу его эрекцию, выпирающую из кулака, прежде чем Кейдж проталкивается в меня почти на всю длину.
Мы издаем стон в унисон. Впиваюсь ногтями в его спину, пока огромный, твердый член Кейджа раскрывает меня для него полностью.
Его голос низкий и хриплый, когда Кейдж произносит:
— Да, детка. Ты тоже оставляешь на мне свои отметины.
Затем Кейдж трахает меня глубоко и жестко, дико всаживаясь в меня, как будто от этого зависит его жизнь.
Я обхватываю Кейджа ногами за талию, уперевшись лодыжками в его спину.
Мои груди подпрыгивают. Мои легкие болят. Моя кожа покрывается испариной. Кейдж входит в меня снова и снова, балансируя на одной руке надо мной, а другой обхватывая мою задницу и притягивая меня ближе с каждым жестким толчком бедер.
Под звуки моих собственных беспомощных криков и его грудных звуков удовольствия я снова достигаю кульминации.
Все мое тело напрягается. Моя голова откидывается назад. Прижимаюсь к кровати, дергаюсь, насаживаясь на его член, конвульсивно сотрясаясь от толчков.
Кейдж замедляет движения бедер, опускаясь на локти, и приближается ртом к моему уху:
— Теперь ты моя, — шепчет величественно Кейдж, а его голос торжествует. — Ты кончаешь на мой член, значит, ты - моя.
Я всхлипываю, чувствуя, как последняя нить, связывавшая меня с землей, распуталась и отправила меня в бескрайнюю черную космическую дыру.
Где-то глубоко внутри я понимаю, что это именно то, чего я боялась. Этого момента, прямо здесь.
Момента, когда я, наконец, отдаюсь ему, сердцем и душой, телом и разумом, отдаюсь полностью.
Теперь для меня нет пути назад. Я не могу передумать.
Что меня удивляет, так это то, что я и не хочу этого.
Неважно, кто или что он, мне все равно.
Я согласна на все.
Я притягиваю голову Кейджа и крепко целую его, понимая, что той девушки, которой я была до этого момента, больше не существует. Когда мы поднимемся с этой кровати, - нас уже будет не двое, мы с ним станем единым целым.
Наверное, в этом мы с ним похожи: ни для кого из нас не существует половины пути.
Мы оба придерживаемся принципа «Пан, либо пропал».
— Посмотри на меня, — приказывает Кейдж.
Я открываю глаза и смотрю на него сквозь пелену блаженства. Кейдж выглядит прекрасным, каким-то потусторонним, его взгляд горит огнем, брови нахмурены от напряжения.
Кейдж наращивает темп толчков, и я понимаю, что он хочет, чтобы я наблюдала за его кульминацией. Когда Кейдж кончит в меня, он хочет, чтобы мы оба смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, чтобы мы могли видеть все, все то, что есть между нами, когда мы разделяем наши тела и дыхание.
Кейдж четко произнес, - он хочет, чтобы я знала это:
