— Я ещё с твоей старшей дочерью общий язык до конца не нашёл, а ты мне новый сюрприз подкинула. Плодородная ты моя.
Дёргаюсь.
— Дверь там, — поднимаю правую руку, указывая на выход из больницы. — Я справлюсь, — повторяю в десятый раз подряд.
Тихонов же меня не слушает и, приобняв, ведёт прочь из больницы.
Глава 21
Даже на улице, на свежем воздухе, мне нехорошо. Первый триместр и с Маргаритой был очень тяжёлым по состоянию, второй гораздо легче. А я ведь была на семь лет моложе. Роюсь в сумочке в поисках мятной конфеты. Надо скорее добраться до еды. Такой вот парадокс: когда меня тошнит, мне помогает еда. Поэтому я вызываю такси через приложение.
— Алексей Викторович, если не сложно, положите, пожалуйста, мои пакеты в багажник. Сейчас приедет моё такси. И я помчусь за Маргариткой. Спасибо за помощь.
И становлюсь ровно, прикрыв глаза, дышу носом, рассасываю мяту и обнимаю себя руками. Молча смотрю перед собой, ожидая машину. Я рада, что он здесь, но всё ещё обижена. Взглянув на экран телефона, делаю вывод: такси должно вот-вот подъехать. Но Леше не нравится моё нарочито отстранённое состояние. Судя по сжатым губам, он злится.
— Какая же вы бесячая, Ольга, мать вашу, Вячеславовна. На вы она перешла. Воспитанная моя. Тебе напомнить, что между нами было? — Вырывает у меня из рук телефон и в два счёта отменяет заказ. — Понятно же, что я собираюсь её отвезти, а она назло мне такси вызывает.
— Ты… ты что натворил? — Я отбираю трубку обратно.
Внутри бурлит целая стихия из гормонов, обид и горечи. Хочется хорошенько ему треснуть. Я за ночь много чего напридумывала. А Тихонов, ухмыльнувшись, аккуратно берёт меня под локоть и тянет к своему авто. Мне не смешно, я все ещё полна негатива из больничной палаты, к тому же мужик, в которого я влюбилась до безумия, удумал «привыкать» к нашему детёнышу. Пусть к борщу пересоленному в школьной столовой привыкает, а я уже решила, что справлюсь сама.
— Мы поедем за Маргариткой вместе, — говорит как ни в чём не бывало. — Ты чего-нибудь хочешь?
— Убить тебя, — бурчу сквозь сжатые губы, а сама даже дышу иначе, когда он рядом.
— Это потом. А сейчас меня волнует твоё здоровье.
— У меня всё отлично, — вру, не краснея.
Глаза, губы, голос… всё такое родное, горячее и страстное, даже когда вокруг всё немного кружится.
— Замечательно, малыш, поехали.
Ох, как же сложно держаться на расстоянии.
— Да, мы с таксистом Александром сейчас поедем. — Вырываюсь и опять занимаюсь приложением. — Конкретно через пять минут, вот только его чёрный «фольксваген» припаркуется.
— Оля! — Отбирает телефон и снова отменяет заказ.
— Господи, Алексей Викторович, меня же так заблокируют в этом чудесном приложении, и я никогда не смогу вызывать через него такси.
— Знаешь что, Ольга? — Он быстро идёт к машине, заталкивает вещи в багажник.
Наблюдаю за ним, покачиваясь. Он возвращается, внимательно на меня смотрит и берёт за руку. Заметив моё дурное состояние, тащит активнее.
— Оль, я правда очень стараюсь, но ты превратилась в какого-то дикобраза. Я хочу тебе напомнить, что детей делают двое: мужчина и женщина. И ты тоже принимала участие, я тебя не насиловал. Не спорю — виноват. Но ты же женщина и лучше знаешь, что там надо было выпить, чтобы вот этого не было. А теперь я у нас подонок, а ты моя жертва.
— Вот этого вот?! — опять обижаюсь на него за нашего малыша, которого всё-таки решила сохранить.
— Господи, Оленька, ну не цепляйся ты к моим словам. Я имел в виду всю ситуацию в целом. Нашу ссору.
В его машину я всё-таки сажусь, но первое время молчу. Потом решаюсь огорошить его новостью:
— Я решила перевести ребёнка в другую школу и позже снять квартиру в другом районе.
— Подальше от меня?
Ничего не отвечаю.
— Это не поможет, — говорит за меня Тихонов. — Только бензина больше потрачу.
— Я уже написала заявление.
— Да, я знаю, секретарша директора из канцелярии мне сразу же позвонила, — вздохнув, зевает, — я порвал твоё заявление.
— Нет, ну это ни в какие ворота, Тихонов! — Всплеснув руками, бью себя по коленям и поворачиваюсь к нему. — Уже и секретарша знает.
— Все знают. Они называют тебя моей Олей и говорят, что мы красивая пара.
Я вздыхаю, откидываю голову, прижав её к креслу. Честно говоря, когда мы так близко и находимся в одной машине, когда он постоянно напирает, подчёркивая, что никуда не денется и хочет быть со мной, злость постепенно тает. Люблю ведь его, до потери пульса люблю. А ещё он по-прежнему притягательный и очень красивый. И, когда он рядом, проблемы мои видятся какими-то притянутыми за уши. Ну подумаешь, не так сказал, не так отреагировал, самое главное, что никуда ведь не делся. Вон, сидит, терпит мои взбрыки и гормональные закидоны.
Тихонов паркуется возле дома сестры. Я планирую сходить самостоятельно, но он настаивает на том, что мы должны пойти вместе.
— Тебе нельзя нервничать, — прям чувствует, что ничего хорошего меня там не ждёт.
В квартире шумно, Маргаритка очень радуется, завидев меня, немного грустнеет, когда за спиной видит Лёшу, но всё равно сильного негатива нет.
— Помирились? — спрашивает Рита, но почему-то у Лёши, глядя на него исподлобья.
— Я над этим работаю, — улыбается Тихонов дочери и идет за ней в зал.
Ответной улыбки нет, но, по крайней мере, они не ссорятся.
Дети сестры демонстрируют ему, во что сейчас играют, предлагают присоединиться, и мой учитель садится на ковер.
Я ухожу на кухню, беру из корзинки на столе банан и срочно запихиваю его в рот. Стоя в дверном проеме, я наблюдаю за тем, как Лёша быстро включается в процесс. Он старается. Вместе с детьми Леры он играют в настольную игру. Тихонов берёт в свою команду Маргариту и вместе они всех побеждают, моя дочка прыгает от восторга. Она вообще очень любит, когда с ней играют.
Повернувшись к сестре, натыкаюсь на злой, жестокий взгляд. Она хоть и старается говорить тише, но ожидаемо психует. Лера возмущена тем, что я не избавилась от ребёнка. Обзывает меня безмозглой и слабой на передок. И говорит, что этот ловелас меня обязательно бросит, а растить второго ребёнка она мне помогать не станет. И Ваня с чужим приплодом обратно не примет. Мне противно и больно. Её слова смешиваются в интершум. Опять хочется плакать. Я стараюсь её утихомирить, но она только сильнее заводится. Она моя сестра, и я люблю её, но порой мне кажется, что она просто завидует тому, какой страстный роман вспыхнул между мной и Лёшей. Её жизнь почти такая же серая, как была моя до Тихонова. И ей не понять.
— Мы уходим! — вклинивается в наш разговор учитель.
Своим неожиданным появлением на кухне он прерывает сестринскую тираду.
— Хватит уже лить дерьмо сестре в уши. Оле нельзя нервничать. Если захотите нормально познакомиться, приходите в гости, когда будете в адекватном состоянии.
Если честно, я благодарна Лёше за то, что мы уходим, потому что я очень устала и хочу прилечь. А она несет что попало без остановки. Тихонов меня спас, мы забираем Маргариту и едем домой.
Зайдя в квартиру, Лёша помогает мне раздеться. Кроме того, что мне нехорошо, дико хочется спать.
— Маргарита, помоги мне, пожалуйста, с едой, маме надо прилечь.
— Ты мне не папа и не можешь указывать, — огрызается дочка и идет в свою часть комнаты.
Я хочу сделать ей замечание, но меня опережает Лёша.
— Маргарита, я не указываю, а культурно прошу, и мы кажется обсуждали уже, что у тебя есть настоящий папа. Но в жизни так случается, что иногда взрослые люди не могут больше жить вместе, как вышло у мамы и папы.
— Пусть он идёт к себе домой, мама! Он меня бесит!
Вздохнув, закрываю глаза. Я больше не могу. Все это как снежный ком: то ссоры, то беременность, то жуткая больница, то Иван, то сестра, теперь Маргарита, я просто не выдержу…
Дочка забирается с ногами на диван и, скрестив руки на груди, зло сжимает губы.
