— Хороший сервис, – вздохнула, вспомнив вопрос сквозь сон, нужна ли мне мама.
Значит, меня спросили, и я сама маму разрешила впустить. Интересно, что было в капельнице, чем же меня обкололи таким убойным? Хотя… хотя, маме я рада все же. Пусть она и привычно невыносима.
— А Лиза где? У Юльки твоей непутевой? – недовольно поинтересовалась мама. — Ох, сколько раз я говорила тебе, чтобы не общалась с этой простигосподи. Еще и внучку мою к ней посылаешь. Научит плохому, вот увидишь!
— Прекрати!
— Сама решу, прекращать мне, или нет, – она дернула меня за волосы так, что слезы выступили на глазах. — Насмотрится Лиза на твою подружку, и вырастет такой же, помяни мое слово.
Ох, мама неисправима. А все потому, что Юля во времена учебы познакомилась с парнем, который маме не понравился. Татуированный, в пирсинге, со шрамированными бровями. Неформал. И теперь моя подруга для мамы «простигосподи». Вот встретила бы Юля прилизанного паренька в костюмчике – мама бы одобрила.
С детства бьюсь с мамой за то, что по внешности нельзя судить. В восьмом классе мне было запрещено общаться с новенькой одноклассницей, поселившейся по соседству. Только потому, что та носила откровенные вещи. В обтяжку, с декольте. Девочку Яной звали, и эти вещи ее саму смущали, но Яне приходилось донашивать вещи своей сестры. Денег на новое не было. До сих пор забыть не могу, как мы с Яной вместе со школы возвращались, заболтались у дома, мама вышла и чуть ли не за волосы меня утащила. Кричала на всю улицу, что со всяким сбродом она мне общаться запрещает.
Стыдно было… да до сих пор стыдно. Перед Яной я в школе извинилась, и она простила, но дружбы не случилось между нами.
— Сергея я попрошу не впускать.
— Ну и дура, – высказалась мама.
— У меня мужчина есть. Хороший мужчина. Любит меня, и я его люблю. Помнишь, мы с ним за Лизой заезжали к тебе?
— Знаю я про твоего мужчину, Сережа рассказал. И про того обалдуя я догадалась, что все не так просто, – проворчала она. — Несерьезный. Вылитый… этот, как его, хипстер.
— Началось, – закатила я глаза. — Мам, ты даже не знакома с Никитой, но снова судить взялась.
— Поиграется, и бросит. Дочка, я старше, и жизнь лучше знаю, – мама заговорила мягко. — Слушай, пока я жива. Думаешь, я тебе зла желаю? Ты же кровиночка моя, хоть и бестолковая получилась. Парнишка этот больно смазливый, несерьезный, сразу видно. На машину я его посмотрела, выглянула, когда вы уезжали – из богатеев он. Да и Сережа рассказал мне многое, он умеет информацию искать. Ухажер твой – тот еще ходок, поматросит, и бросит. А Сергей… он не идеал, но нагулялся уже, вернуть тебя искренне хочет. Примешь его обратно и не прогадаешь. У Лизы отец будет, у тебя муж. А с этим своим Кириллом…
— Его Никита зовут, – поправила я.
— Да без разницы, как там его величают, – отмахнулась мама. — С ним ничего путного не выйдет. В итоге и без него останешься, и Сережа найдет себе другую. Не такая уж ты у меня и незабываемая королева красоты, чтобы за тобой всю жизнь бегать. В итоге одна останешься.
— Синица в руке, да? – усмехнулась я. — Мам, а знаешь, я тоже иногда так думаю. Что бросит, что наиграется. У меня эти мысли будто на подкорку вшиты, рефреном идут в голове. Кто я, и кто он? Разные мы, но даже если Никита, как ты сказала? Поматросит и бросит, да?
Мама настороженно кивнула.
— Я хоть удовольствие получу, уж прости за откровенность. Сергей как-то без души меня матросил, я себя не женщиной с ним чувствовала, а соседкой по кровати. С ним все было в полсилы. Свадьба какая-то смазанная, разговоры ни о чем, постель тоже. Не сказать, что ужасно все было, но и ярких моментов кроме рождения Лизы не было, – говорила я маме, наблюдая, как ее брови постепенно вздергиваются все выше, и выше. Не привыкла она к подобной откровенности, считая ее пошлой. — Никите я стараюсь верить, он мне предложение сделал. И я согласилась, – улыбнулась я. — Но даже если он окажется несерьезным, и бросит меня – это жизнь. К Сергею я в любом случае не вернусь. Знаешь, лучше уж одной быть, чем с предателем.
— Все мужчины гуляют, и мудрые женщины умеют закрывать на это глаза.
— А я не мудрая. Бестолковая я у тебя, сама же говорила. Мам, я просто пожить хочу, понимаешь? Рядом с мужчиной хочу быть, которого люблю и которого хочу. Жизнь-то одна, и я ее прожить хочу, а не просуществовать.
— Тебя накачали чем-то, – после небольшой паузы произнесла мама. — Не узнаю тебя, Надя.
Мама не понимает меня. Ну что ж, я хоть попыталась.
— Я очень тебя люблю, правда. Да, мы не ладим, но я принимаю тебя такой, какая ты есть, не пытаюсь изменить. И ты прекрати все это, хватит. Я Никиту люблю, и верю ему. Просто прими мой выбор. Свою жизнь я буду строить так, как сама хочу, мужчину сама выбрала, и ребенка тоже воспитывать буду так, как сама решу, – высказала я все, что давно нужно было высказать.
Но маму не проняло. Очень уж твердолобая она у меня. Нахмурилась, дернула головой, и отмахнулась от всего мною сказанного.
— Так что случилось-то с тобой, что ты в больницу попала? Мне эта пигалица, которая здесь медсестрой работает, так ничего и не сказала.
Я опустилась на подушку, и тотчас отшатнулась от нее – вибрирует. Под неё я телефон убрала. Наверное, Сергей с «левых» номеров названивает. Не хочу с ним разговаривать.
— Надя, – в палату заглянула хорошенькая, улыбчивая медсестра, — к вам еще посетители. Ольга Андреевна и Андрей Павлович. Впускать?
Я тихонько застонала.
Мама Никиты и брат Лиды. Вместе. Очаровательно, просто прелестно.
Вот только за что мне это?
ГЛАВА 20
— Нет, не впускайте! – вскричала я, подорвавшись на кровати.
— Хорошо.
Медсестра собралась уходить, а я… я зависла.
Как это – не впускать? Маму Никиты, и не впускать?
Блин!
— Подождите. Впустите их, – тихо попросила я.
Медсестричка кивнула, опустив глаза. Явно думает, что я та еще дура и припадочная, но она еще и не таких видела.
— Кто это еще приперся? – поинтересовалась мама.
— Мой бывший босс, и мама Никиты. Мам, – попросила я, — может, тебе уже пора?
Она вспыхнула.
— Выгоняешь? Я, вообще-то, через весь город ехала к тебе не ради пятиминутного разговора.
Я кивала, набирая сообщение Никите:
«Спаси! Приехала моя мама, твоя мама и Андрей. Еще и Сергей в пути. Я просто не выдержу, приезжай, плиз. Ты мне нужен, Ник!!!»
— Надя, некрасиво копаться в телефоне, когда с тобой разговаривают. Сколько можно тебе очевидное объяснять? – взвилась мама.
Дверь открылась, впустив воздух, пропахший хлором – типичный такой больничный запах, неприятный. И я увидела как всегда ухоженную Ольгу Андреевну и Андрея.
В глазах потемнело, но не от дурноты… хотя, нет, именно от нее. Паника накрыла с головой. Захотелось заныть, как инфантильной девочке, и руки заломить, мол, за что мне это! А лучше спрятаться у более сильного человека, попросившись на ручки.
— Здравствуй, Надя. Я с мандаринами и соком, – Ольга Андреевна заговорила первой, кивнув моей маме.
— Я тоже захватил. Надя, как ты себя чувствуешь? Если нужно что-то, я могу сходить, и купить, – встрял Андрей, и обратился к моей маме: — Добрый день.
— Добрый, – поздоровалась я. — Мама, это Ольга Андреевна – мама Никиты, а это Андрей Павлович – мой работодатель. Бывший, – добавила я, взглянув на Андрея.
Он не стал строить из себя смертельно оскорбленного и невероятно удивленного. Кивнул, давая понять, что так и думал. Может, даже хотел этого.
— Мы можем поговорить наедине? – высоким голосом поинтересовалась Ольга Андреевна, – намекая на мою маму, присутствие которой нежелательно.
Мама дурой никогда не была. Вернее, я не знаю ее коэффициент интеллекта, зато знаю другое. Она болезненно самолюбива, и не терпит, когда ей указывают на то, что она не ко двору.
— Вы ни о чем не будете разговаривать с моей дочерью наедине! – предсказуемо возмутилась мама. — Я останусь, я ее мать, и…
