нему, увлекая в игру.
— Саша, он ведь прав? — Тимур пристально посмотрел на меня.
— Да, прав, — я ответила на прямой взгляд мужчины.
— Тогда он все правильно сделал, — Тимур положил свою руку на мою ладонь, легонько сжал ее. — Не сердись на него.
— Не буду. И ты не сердись, — я улыбнулась Тимуру.
— Я уже не сержусь, — мужчина заключил мою ладонь в свои руки и нежно поцеловал в тыльную часть ладони. — Я люблю тебя.
Дальше все завертелось как в плохой мелодраме, меня с Алисой отвезли в полицию, где в нашем присутствии и в присутствии адвоката были опрошены все. Алиса не растерялась и в красках рассказала об издевательствах, которые ей иной раз приходилось терпеть, а иной раз она сбегала из дома. Даже ночевала на площадке, в домике детском, когда попойка мамы и ее ухажера длилась всю ночь. Я расплакалась, гормоны шалили, и я не смогла сдерживать себя. В рекордные сроки был собран увесистый материал о недобросовестном исполнении Клавдией родительских прав. Но это была ерунда, самое главное предстояло впереди. Мы планировали переговорить с горе мамашей и предложить ей деньги, в обмен на отказ от ребенка, заверенный нотариально. Я предвидела тяжелый разговор, и старалась подготовиться к нему морально, но так и не была готова, когда мы подъехали к моему дому.
— Может, ты не пойдешь? Тебе вредно волноваться, — Давид искренне переживал и с осуждением посмотрел на Тимура, который и не думал меня отговаривать от разговора.
— Нет, я должна пойти. Тимур, присмотри за Алисой, погуляйте или съешьте мороженое, — Тимур киснул и подмигнул девочке, которая радостно заулыбалась, как только прозвучало заветное слово «мороженое».
— О нас не волнуйся, мы придумаем, чем заняться, — Тимур внимательно посмотрел на Давида и тот кивнул. Они будто разговаривали мысленно, на одном им понятном языке.
Я выдохнула и вышла из машины. Не оборачиваясь, чтобы не промелькнуло и тени сомнения, что можно спрятаться за спинами своих мужчин, я пошла к подъезду.
Поднимаюсь на нужный этаж и чувствую спиной присутствие Давида, и понимаю, что это лучшая поддержка, лучшая помощь.
Дверь в квартиру Клавдии открыта, я, не стучась, толкаю дверь и прохожу в квартиру. Вид самый удручающий, обшарпанные стены, местами ипачканые, местами порванные обои. Вонь, непонятного происхождения ударяет в нос, и я останавливаюсь, что бы перевести дух, так как к горлу начал подкатывать тошнота.
— Ты в порядке? — Давид заботливо склонился ко мне, и уже взял под локоть, намереваясь вывести меня из квартиры, но я беру себя в руки и утвердительно киваю.
Иду на звук голосов, и выхожу в большую комнату, которая ранее служила гостиной, а сейчас это был притон, иначе и не скажешь. Всюду около стен бутылки, на полу одеяло и подушка, в засаленной наволочке, на журнальном столике, который служил обеденным столом, открытая банка консервов, хлеб, нарезанные крупными кольцами вареная колбаса, и естественно початая бутылка водки.
— Опаньки, доча а ты квартирой не ошиблась? — я не сразу заметила пьяную мать, которая сидела в кресле около журнального столика. Я оглядела комнату и увидела отца спящего на полу, на другом одеяле.
— Нет, где Клавдия? — хозяйку квартиры я так и не нашла.
— А она тебе зачем? — мать нагло осмотрела меня и Давида, и дольше чем того требовали приличия задержала взгляд на Давиде.
— Раз спрашиваю, значит, нужна, — я не собиралась вступать в препирательства с матерью, но мне нужна Клавдия, и больше я к этот дом приходить не планировала.
Я услышала звук слива воды, и обернулась на звук. Из туалета выходила Клавдия, нетвердой походкой, пошатываясь, она направилась в нашу сторону, и мне с Давидом пришлось сделать пару шагов вглубь комнаты, чтобы пропустить ее в комнату. Клавдия плюхается во второе кресло и поднимает на меня мутный от алкоголя взгляд.
— Тебе чего? — Клавдия налила себе в граненый стакан водки и, опрокинув его в себя, схватила кусок колбасы, начала с чавканьем жевать, и нагло смерять меня взглядом.
— Я пришла поговорить на счет твоей дочери, Алисы, — я не знала с чего начать и немного замялась.
— Че, надоела уже? Вернуть хочешь? А вот не возьму, — женщина загоготала от своей шутки.
Я не знала, как продолжить разговор, и обернулась на Давида, который понял причину моей заминки.
— Клавдия, это хорошо, что вы не претендуете на ребенка, мы как раз к вам по этому поводу и пришли. Нами собран материал по лишению вас родительских прав, но мы прекрасно понимаем, что это будет долго, и хотели бы ускорить процесс, — на этих словах Давида, женщина выпрямилась в кресле и на секунду туман хмеля из ее взгляда развеялся.
— Что вы собрали? Лишить МЕНЯ родительских прав? Меня? Да я ее носила, я ее рожала, я мать! — Клавдия стукнула себя по груди, и выглядело это до ужаса комично, как из пародийного фильма, но так как это была не выдумка сценариста, а реальная жизнь, то скорее напомнила мне фильм ужаса, для одной маленькой девочке, которую она наживала жизнью.
— Вы нас плохо поняли. Вас в любом случае лишат родительских прав, но как быстро зависит уже от того, найдем мы компромисс или нет. Завтра мы идем к нотариусу, и вы в его присутствии отказываетесь от опеки, любых прав и претензий на Алису, за это вы получаете сто тысяч рублей, как только выходите из кабинета нотариуса, — Давид сухо и по существу выдал все факты Клавдии, и дал ей минуту на то, что бы обдумать его слова.
— А не обманете? — было видно, что указанная сумма разбудила жабу алчности, которая сейчас уселась на гурди у Клавдии.
— Ну, вот. А мне врала, что денег нет, — это свои пять копеек вставила уже моя мама. Я лишь отмахнулась от ее слов, внимательно смотрела на мать Алисы. Было видно, что у нее в голове сейчас идет делема, сомнения, но соблазн был слишком велик. Она внимательно посмотрела на нас и медленно кивнула.
Давид сделала шаг в ее сторону, и сунул ей бумажку с адресом нотариуса.
— Завтра в 12 дня, будем ждать вас по этому адресу. Приведите себя в надлежащий вид, и еще, если опоздаете, второй раз я не предложу, — мужчина обнял меня за талию
