не могла делать, но держал эти слова при себе.
— Я понимаю, что мы не разделяем одни и те же убеждения, — сказал я, потому что чувствовал, что Римо начинает уставать от этого. Торговаться насчет женитьбы было не в его правилах. — Но мы можем согласиться с одним неопровержимым правилом. Как будущий муж Джеммы, мое слово закон. Если я хочу, чтобы она поступила в колледж, она это сделает.
Даниэле все еще не выглядел счастливым.
— Да, твое слово будет законом с момента официального объявления о помолвке, — он снова повернулся к моему брату. — Но ведь ваша жена не училась в колледже, Римо, так почему моя дочь должна?
Такое было неправильно говорить. Римо никогда не рассказывал о своей семье. Его люди обычно знали, что лучше не упоминать Серафину или близнецов в его присутствии.
— Потому что мы так сказали, Даниэле, — резко ответил Римо.
Даниэле понял свою ошибку, слава Богу, и кивнул.
— Хорошо. Но я должен настаивать на том, чтобы Джемма была защищена должным образом, пока учится в колледже до своей свадьбы. Не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.
— Могу вас заверить, что с ней ничего, и точно, никто не случится, — сказал я. — Все будут знать, кому она принадлежит.
Незадолго до нашего отъезда мне наконец разрешили поговорить с Джеммой. Она расстегнула верхнюю пуговицу платья, и несколько прядей обрамляли ее лицо, спасая от этой ужасной прически.
— Интересный наряд для первого свидания, — сухо заметила я.
— Нонна и мама выбирали платье, — она покраснела, потом нахмурилась. — И это было не свидание.
В ее голосе послышалась неуверенность, будто она не была уверена, что такое настоящее свидание. Я определенно должен был показать ей свою версию свидания, когда она станет немного старше.
— Не понимаю, как тебе удается быть двумя разными людьми.
— Что?
— На боксерском ринге ты самоуверенна и откровенна. Когда твоя семья рядом, ты такая скромная маленькая штучка.
Ее губы приоткрылись.
— Именно так меня воспитывали…и именно этого ждет от меня моя семья.
— И ты никогда не хочешь освободиться от этого?
Она судорожно сглотнула.
— Они бы этого не допустили. Они не поймут, если я начну одеваться, как другие девушки, или отвечать взаимностью мальчикам. Просто от меня не этого ждут.
— Я и не ожидал, что ты будешь такой. Я хочу, чтобы ты была той, кем хочешь быть, и принимать решения сама. Ты знаешь, что я думаю о ваших угнетающих традициях.
— Пока мы не помолвлены, моя жизнь зависит от родителей, — она склонила голову набок. — Когда мы обручимся и вступим в брак?
Я пожал плечами, отводя взгляд от ее, полных надежды, оливковых глаз.
— Как только ты закончишь школу — мы обручимся, а после колледжа поженимся.
— Колледжа? — выпалила она. — Я должна поступить в колледж? Мой отец никогда не отправил бы меня туда.
— Я собираюсь отправить тебя. Я же сказал тебе, что хочу, чтобы ты была той, кем хочешь быть.
Гнев вспыхнул на ее лице, застав меня врасплох.
— Забавно, что и ты, и моя семья думаете, что знаете, что для меня лучше, когда ни один из вас не спрашивает, чего я хочу. Ты решаешь через мою голову, как и они. Это не дает мне право принимать решения самой, Савио. Это скрытое угнетение. Может, я хочу быть только женой и матерью; может, я не хочу поступать в колледж. Разве это не мой выбор, какую жизнь я хочу?
Я все еще был ошеломлен вспышкой гнева Джеммы, когда Диего распахнул дверь.
— Время. Твоему брату нужно уезжать.
Диего оглядел сестру с головы до ног, задержав взгляд на расстегнутой верхней пуговице. Конечно, он подумает, что это моя вина. Джемма вышла из гостиной и присоединилась к остальным членам своей семьи в маленькой прихожей.
Диего подошел ко мне вплотную.
— Я не трогал ее, черт возьми, — прорычал я.
— Это не то, что я собирался сказать, — прошипел он. — Это все из-за ерунды с колледжем, а ты ведешь себя как спаситель, который позволяет моей сестре получить высшее образование. Мы оба знаем, что дело не в том, что ты хочешь, чтобы Джемма получила диплом. Ты просто не хочешь так быстро жениться. Ты хочешь быть свободным, чтобы трахаться, когда тебе заблагорассудится.
— А кто сказал, что я не могу этого делать после свадьбы? — спросил я.
Диего мрачно кивнул.
— Я знал, что это была ошибка.
* * *
Мик, как и следовало ожидать, оказался полным неудачником. В течение нескольких дней он смотрел на меня исподлобья, пока не согласился снова потренироваться со мной и Диего, конечно, только для того, чтобы разозлить меня.
— И ты уже заполучил это? — злобно спросил Мик, с ворчанием опуская штангу.
— Он ничего не заполучит, если знает, что для него хорошо. Мы с папой позаботимся, чтобы Джемма прислушалась к нашим традициям, так что заткни свой гребаный рот.
— Отвали. Ты знаешь какой Савио. Он, наверное, уже вытворяет с ней всякие гадости. Неужели ты действительно думаешь, что он будет ждать, пока они поженятся?
Диего свирепо посмотрел на меня, а затем бросил тяжелый взгляд.
Я подошел к ним и толкнул Мика.
— Как насчет того, чтобы зализать свои ебаные раны и забыть о своей уязвленной гордости? Перестань быть чертовой киской и унижаться из-за этого. Ну и что, что ты потерял свою невесту, в воде еще миллион рыбок.
У Диего дернулся мускул на горле. Мик направился к жиму лежа, увеличивая некоторое расстояние между нами, что, вероятно, было к лучшему. Диего посмотрел мне прямо в лицо.
— Я хочу, чтобы ты поклялся, что не прикоснешься к ней до свадьбы.
— Не волнуйся, Диего. Джемма потеряет девственность после того, как мы поженимся, но не потому, что ты считаешь, что это твое гребаное право определять, когда она должна это сделать; и уж точно не потому, что несколько чертовых традиционалистов будут смотреть на нее свысока, если она не будет девственницей в свою первую брачную ночь. Она лишится этого в узах святого гребаного брака, потому что это то, чего она хочет, и это единственная чертова причина, которая имеет значение для меня, — я ткнул пальцем ему в грудь. — А если она передумает и захочет потерять ее раньше, то я уж точно не стану просить у тебя разрешения, потому что это только ее чертово решение, понял?
Он выглядел так, будто собирался разбить мне голову гирей, но ему просто нужно было научиться справляться с этим.
Джемма
Несколько недель спустя я
