— Всё до безобразия банально, — ответил Кирилл не моргнув глазом. — Он стал уводить со счёта наши общие деньги. Проще говоря, у меня подворовывать. Как я мог с ним работать дальше? И обнаружил это дело совершенно случайно. До тех пор ему полностью доверял. Мы были знакомы много лет.
— Да уж, — глубокомысленно заметила я. — Деньги портят людей. Иной раз такое выкинут, что никогда бы не предположил…
— Это-то и есть самое обидное… — с грустью проговорил Кирилл. — Ты думаешь, рядом с тобой лучший друг, и доверяешь ему как себе самому… А выходит, никому нельзя верить.
— По большому счёту — да, — согласилась я. — Особенно в бизнесе.
— Теперь вот — ни бизнеса, ни друга…
Было видно, что эта тема для него всё ещё довольно болезненна.
— Кирилл, вижу вам неприятно говорить об этом, — в нерешительности заметила я. — А мне-то ведь хотелось задать вам ещё один щекотливый вопрос. Можно?
— Да без проблем, — улыбнулся он. — Вам всё можно.
Да? Ну и новость! Не знала. Почему это я у него на таком особом положении?
— Сразу скажу — если не хотите, то не отвечайте… — поспешно проговорила я.
— Прямо заинтриговали… — улыбнулся он. — Даже самому любопытно.
— Почему вы не общаетесь с отцом? — наконец, спросила я, понимая, что это не очень приличный вопрос.
Мне что за дело? Кирилл имеет полное право ничего не говорить. Тот сразу стал серьёзным, даже как-то сник. И я смущённо заёрзала на стуле. Вот, поставила человека в неловкое положение. А всё моё неуёмное любопытство!
— Кирилл, забудем… — махнула я рукой. — Извините за бестактный вопрос.
— Да не страшно, — он поднял на меня глаза, и в них читалась боль. — Просто я никому об этом не рассказывал, потому что приятного мало, одна обида. И всегда носил её в себе.
— Что же произошло? — осторожно спросила я. — Будьте уверены, эта информация останется между нами.
— Я знаю… Опять же, ничего особенного. Но это банально, когда касается других, а когда лично тебя… — он немного помедлил. — Просто отец бросил нас с мамой много лет назад. Я ещё был маленьким, мало что понимал. Помню только, что мама часто плакала украдкой, и мне, конечно, не объясняла причины, а потом отец вдруг стал собирать вещи и ушёл. Больше я его не видел. Он тогда ещё не был никаким олигархом. Кажется, работал главным инженером на нефтеперерабатывающем заводе.
— Они с вашей мамой поссорились? — уточнила я.
— Конечно! — горько усмехнулся Кирилл. — Как было не поссориться, если муж ходил на сторону… Связался с молоденькой секретаршей, а та оказалась девицей не промах. Вцепилась в него мёртвой хваткой. Это мама мне потом рассказала, когда я вырос и стал спрашивать, где отец. Она у меня человек интеллигентный, не стала бы интриговать, чтобы вернуть мужа в семью…
— Ну, другая семья — это, действительно, дело распространённое… — заметила я. — Но вы-то оставались его сыном. Почему же он с вами не общался?
— Мама пару раз переступила через себя и позвонила ему, чтобы напомнить о моём существовании, — понурив голову, сказал Кирилл. — Но, похоже, его новая жена потребовала порвать все связи с прошлым.
— Даже с сыном? — тихо спросила я.
— Выходит, что так… А потом ему, вообще, стало ни до чего. Он резко пошёл в гору, а о нас, видно, и думать забыл.
— Трудно было? — сочувственно спросила я.
И почему-то сразу подумала о Вадьке. Нет, у него, конечно, всё есть, даже более чем. Но ведь тоже растёт без отца. Достаточно сейчас заглянуть в грустные глаза Кирилла, чтобы представить, какими будут глаза Вадьки лет через двадцать-двадцать пять. Говорят, дети из неполных семей на всю жизнь ранены душой. И никакими деньгами этого не исправишь.
— Да, трудно, — признался Кирилл. — Мама, как могла, билась на двух работах, чтобы я ни в чём не нуждался. Но скоро стал понимать, что ей непросто. И рано начал подрабатывать, где мог.
— А школа, университет? — сочувственно спросила я.
— Успевал как-то… — доверительно сообщил мне Кирилл. — В университет сам поступил, на бюджетный…
— И окончили его с отличием! — с нескрываемой гордостью напомнила я, словно это была моя заслуга.
— Есть такое… — смущённо улыбнулся Кирилл.
— Потом военная служба…
— Да, разное пришлось повидать, — уклончиво ответил он, и я почувствовала, что для него это тоже особая тема. — Мне хотелось всего добиться самому. Да и другого выхода не было.
Он немного помолчал.
— Правда, недавно отец вдруг объявился, — сказал Кирилл. — Разыскал меня и теперь регулярно звонит.
— И чего хочет? — спросила я.
— Общения. Я у него, оказывается, единственный сын. Так получилось. При всей его любвеобильности…
— А вы что?
— А ничего, — жёстко проговорил Кирилл. — Раньше я ему был не нужен. А теперь он состарился и вспомнил о сыне. Предлагает ввести в свой бизнес. Но я не хочу от него никаких подачек! И привык всего добиваться сам.
— Надо же как… — я была озадачена.
«Ладно, хватит мучить мужика воспоминаниями, — невольно подумалось мне. — И так видно, что жизнь его не баловала. Это при живом-то отце-олигархе!»
— Кирилл, а вы заметили, что у Вадика синяк на щеке? — вспомнила я.
— Да, заметил, — кивнул он.
— Чувствую, что-то там не то у него в школе… — задумчиво проговорила я. — На днях собираюсь сходить и выяснить… Он вам не говорил, в чём дело? Со мной молчит как партизан.
— Говорил, — улыбнулся Кирилл. — Но я обещал Вадику вам не рассказывать. Он не хочет вас расстраивать.
— Там что-то серьёзное? — всполошилась я. — Может, мне надо вмешаться?
— Не волнуйтесь, обычные мальчишеские дела… — успокоил меня Кирилл. — Вам точно не надо вмешиваться. Мы сами всё решим.
Вот даже как? Оказывается, у них от меня появились какие-то секреты? Мне, матери родной, Вадька не сказал, а чужому мужику — пожалуйста! Прямо обидно. Хотя, конечно, Кирилл не чужой. Но, может, мальчишка не всё может рассказать матери? Ладно уж, подожду немного, если они так просят. Но хоть ещё один синяк увижу — сразу помчусь в школу!
— Вадик очень домашний, не умеет за себя постоять… — с сожалением проговорила я.
— Но вы же не будете его до пенсии защищать! — резонно заметил Кирилл. — Мужчина должен сам решать эти вопросы.
— Да какой он мужчина! — воскликнула я. — Малыш…
— Если будете по каждому поводу вмешиваться, то он так и останется на всю жизнь маминым малышом, — назидательно проговорил Кирилл. — Ещё и навредите ему.
Ишь, учит меня! Он потому так рассуждает, что не считает Вадьку своим. С чужими-то проще! Душа не болит. А если он прав?
Тут позвонил Вадька, лёгок на помине.
— Да, солнышко, — я тут же схватила телефон.
Сижу себе, винцо попиваю, а ребёнок там один!
— Мам, ты скоро приедешь? — с грустью в голосе спросило дитя.
— Уже лечу! — ответила я. — А что такое? У тебя всё в порядке?
— Да. Просто так звоню.
Соскучился! И одному ему неуютно. Он, конечно, неизбалованный и умеет себя занять, но всё-таки ещё маленький, мой козлёнок.
— Сейчас выезжаю. Ты пока спагетти разогрей в микроволновке.
Я дала «отбой». Кирилл всё это время внимательно прислушивался к разговору.
— У вас ведь няня заболела, — вдруг сказал он, — а Вадика надо из школы забирать. Хотите, можем это делать по очереди.
— Ой, спасибо, Кирилл, — смущённо проговорила я. — Но мне прямо неудобно…
— Тогда решено, — заявил он, игнорируя мои сантименты. — Завтра — вы, а послезавтра — я.
Глава 30
На следующий день у Кирилла зазвонил телефон, и высветился незнакомый номер.
— Я слушаю…
— Здравствуйте, Кирилл Андреевич, — раздался взволнованный детский голос. — Это Вадик Мельников… то есть Вадим Мельников…
— Привет, дружище, — обрадовался Кирилл.
У него как раз выдалось несколько свободных минут.
— Ничего, что я вам звоню? — тут же встревоженно спросил Вадик. — Не отвлекаю?
— Очень хорошо, что позвонил, — подбодрил его Кирилл. — Как у тебя дела?
