кивком даю ему понять, что согласна. Искренне улыбаюсь ему, сильнее прижимаясь к его крепкому торсу. Он обнимает меня в ответ, и я чувствую, что действительно все будет хорошо. Мне и правда ничего больше не угрожает, я под защитой. Да, тогда, у меня дома, он сделал вид, что ему все равно на меня, но по факту это была лишь инсценировка. Он же почти сразу за мной приехал в логово к бандитам, и спас. Не помню точно как, но вытащил оттуда.
– Пойду уточню, что с твоей памятью.
Рома собирается уйти, а я категорически не хочу отпускать от себя эту твердую скалу и мою опору, даже на короткое время, поэтому быстро спрашиваю, не давая ему возможности уйти:
– Кстати, что с этими отморозками случилось? Как ты меня вывел оттуда?
Молот вглядывается в мои глаза, что-то обдумывает и, кода я уже потеряла терпение, постаралась встряхнуть его, чтобы скорее получить ответ на свой вопрос, он произносит:
– Банда ликвидирована. Полностью. Их накрыли омоновцы, те оказали сопротивление, и их за это уничтожили на месте.
Грустно. Даже несмотря на то, что они пошли по плохой жизненной дорожке. И грустно в первую очередь за их семьи, ведь их там действительно любили. Они потеряли мужей, братьев и отцов.
Что-то похожее произошло, когда они напали на особняк отчима Молота.
Гоню прочь от себя грустные мысли. Не должна я их жалеть. Они получили то, что заслужили.
– Отпускай меня, поговорю с врачами и…
Договорить ему не дает телефонный звонок.
– Да, Кощей? – затем следует затяжная пауза, за которую я успеваю ощутить, как Молот напрягся всем телом. Он буквально стал каменным. Я не слышу, что именно говорит Илья, лишь чувствую учащающееся дыхание Молота. А его друг тараторит что-то в трубку очень волнительно и быстро.
– И что ты предлагаешь?
Следует ответ Ильи.
– Когда? – Рома переводит взгляд на меня, а я вопросительно вздергиваю бровь. Они обо мне сейчас говорят?
– Хорошо, через полтора часа будем на месте, ты все организуй. – Рома кладет трубку, а после, присев на корточки возле меня, произносит: – Ты мне доверяешь?
– Что происходит?
Рома присаживается на корточки рядом со мной и берет меня за руки, а после, серьезно посмотрев в глаза, говорит:
– Меня заказали.
Взвизгнув от страха, хочу прикрыть лицо руками, но Рома сильнее их сжимает и удерживает в своем захвате.
– Успокойся! Не паникуй, все в порядке. Главное, мы действуем на опережение. Мы знаем их план. Наемник едет сюда, чтобы выполнить заказ. Мне надо подумать, что делать…
– Что же делать? А Сергей или Илья не смогут приехать?
– Они уже в пути. Если выберемся из клиники, то поедем к ним на встречу.
Он резко встает и, подхватив меня на руки, заносит обратно в комнату, сажает в кресло. А сам отходит к окну и полностью задергивает занавески.
– Пока я ничего не придумал, посиди в комнате, подальше от окна, и двери закрой. Я выйду, поговорю с главврачом. Если будет открытое нападение, то и клиника может пострадать. Мне бы этого не хотелось.
Он уже выходит из комнаты, а я понимаю, что не смогу тут одна, вот так, в безызвестности сидеть и ждать.
– Можно с тобой? – выкрикиваю ему вслед. Видно, из-за страха и адреналина и голос прорезался. Вышло даже громче, чем планировала.
– Нет! – категорично заявляет Рома. – Я не могу так рисковать тобой. Вдруг в коридоре с ним встречусь. Кощей не знает точно, когда он здесь появится.
– Тогда можно я к маме спущусь? – Затем чуть слышно добавляю: – Я боюсь оставаться одна в комнате.
– Отличное решение. И я буду более спокоен. – Услышав его добродушный, спокойный тон, поднимаю голову и вижу его чистые глаза и ослепляющую улыбку. – Думаю, у нее в палате ты точно будешь в безопасности. Она там под чужим именем лежит – Мария Кирилловна.
И на этих словах он скрывается за стеной, а я обуваюсь и стремительно выбегаю из палаты.
Спускаюсь на этаж ниже и иду по коридору, читая имена пациентов. Некоторые приводят меня в восторг, так как среди них я вижу Майкла Джексона, Уитни Хьюстон, Фредди Меркьюри. И конечно, на их фоне сильно выделяется имя Мария Кирилловна.
Осторожно стучусь – в ответ тишина. Нажимаю на ручку, и дверь открывается. Вхожу в палату, думая, что в ней никого нет, но когда вижу спящую маму, стараюсь двигаться тише. Просто присаживаюсь рядом с ее кроватью и смотрю на до боли родные черты лица, на чуть седоватые пшеничные волосы и… лежащую рядом черную косынку.
За другими навалившимися проблемами мое осознание потери отца несколько затупилось, и теперь я ощущаю сильные угрызения совести. Ведь так нельзя. А если к этому добавить и то, что его скоропостижная смерть из-за меня и наступила, так вообще тошно становится. А вдруг об этом узнает мама? Она меня возненавидит?
У мамы я сижу около часа, а в голове ворох мыслей. Размышляю о том, что, когда вся эта история закончится, я обязательно ей обо всем расскажу. И если эти врачи ей действительно помогут, то у нас будет семья. Настоящая. Как раньше. А еще в моих фантазиях рядом всегда Рома. Возможно, я не совсем ему подхожу: у него вон какая семья, а мне в противовес и поставить нечего. Но я же чувствую, что между нами что-то действительно есть. Его забота обо мне, переживания… Все не просто так, правда же? Мне очень хочется в это верить. Опять же, маму сюда поместил. Это же стоит огромных денег. И как я буду их возвращать, я пока не знаю, но обязательно сделаю это. Чтобы между нами не стоял финансовый вопрос.
Вдруг дверь резко открывается, и в проеме возникает взволнованный Рома. Он оценивает обстановку в палате и, убедившись, что мама спит, а я в безопасности сижу в кресле рядом, подходит. Протягивает мне руку и тихо говорит:
– Мы должны поторопиться. Пошли.
По тону понимаю, что медлить нельзя, поэтому даже не успеваю обнять маму напоследок и выбегаю из палаты вслед за ним. Мы осторожно двигаемся по коридору клиники, спускаемся в лифте на парковку. Оглядываясь по сторонам, двигаемся в направлении машины Ромы. О, теперь я эту машину не спутаю ни с одной другой. Забираемся в нее. Я замечаю, что задние сидения уложены горизонтально и что-то большое лежит на них и далее в багажнике, прикрытое плотным покрывалом.
Мне неловко спрашивать, что это, поэтому, отвернувшись, пристегиваю себя ремнями безопасности.
