— Кто это вас так? — спросил врач и выбросил в урну грязный марлевый тампон. Я поморщился и соврал:
— Упал.
Самому не хотелось вспоминать, что поездка к Ангелине, чтобы забрать кольцо и ещё раз донести информацию, что мне, кроме жены, никто не нужен, обернулась разбитой головой. Кто знал, что Геля как припадочная сначала начнёт биться в истерике, а потом покажет истинную психованную натуру. Я забрал кольцо, и, пока вешал его на цепочку, Ангелина подхватила бутылку шампанского и запустила ей в меня. Я-то увернулся. И уворачивался и от пульта телевизора, и от чашки, даже от ежедневника в деревянной обложке смог ускользнуть, а вот от вазы — нет.
— Скотина, ублюдок, — кричала Ангелина, запахивая на себе ажурный халатик. Я кивнул на реплику, признавая, что да, таким и являюсь, но никак не ожидал, что оскорбления это лишь малая часть гнева обиженной женщины. Я развернулся к двери, шагая по осколкам бутылки шампанского и тут в затылок прилетело. За шиворот посыпалась мелкая колючая крошка, а боль прострелила через весь череп. Я медленно отшатнулся от стены и понял, что Ангелина, пока не угробит меня, не успокоится, поэтому заплетающимся языком, промямлил:
— Ну и коза же ты.
Плохо помню, как сквозь гул в голове и нестерпимый шум в ушах я вообще доехал до травмпункта. Мне повезло, и народу не было. Сразу исключили сотрясение.
— Прям так и упали до гематомы? — скепсис в голосе врача можно было понять. Приехал поздно вечером и с такой проблемой, которая у каждого второго, но я не хотел разводить бюрократию, поэтому упрямо стоял на своём.
— Всякое бывает.
Мне наложили тугую повязку и назначили обезболивающее. Если в течение нескольких дней гематома не рассосётся и боль не пройдёт, то надо будет томографию делать. Но я и так собирался с утра поехать в частную клинику. Какого черта я в травму-то поперся? Однозначно, сказывается чертова ваза.
Когда вышел и сел в машину, то крепко задумался. Но, проверив реакции, все же завёл авто и медленно, как черепаха, аккуратно выехал на проспект. Боль была тупая, и казалось — ну нет ей конца. Я сжимал зубы, чтобы не выть, и через четверть часа наконец-то припарковался у дома. Нетвёрдым шагом добрался до квартиры и хотел прям в коридоре упасть, но все же нашёл в себе силы дойти до аптечки и сожрать несколько обезболивающих. Через час стало понятно, что они слабо помогают, поэтому и уснуть не удавалось. Я ворочался на постели, стараясь не ложиться на спину, чтобы не давить на ушиб. В итоге от усталости, не иначе, задремал физиономией в подушку. Утро пришло резко и все с той же болью. Я провыл что-то неразборчивое и пошёл звонить Полине. Но поскольку ещё рано было, телефон молчал. Позавтракав снова таблетками, я позвонил в клинику и записался через час на томографию. Вызвал такси и, сжимая зубы, чтобы не орать от головной боли, поехал в больницу.
Ничего нового платные врачи мне не сказали. Правда, прописали более действенные обезболивающие, но уже в уколах. Один прям в палате поставили, и в голове прояснилось. Боль стала утихать, а звон в ушах не сводил больше с ума. Я блаженно смотрел на врача и кивал головой.
Пришлось отменить пару рабочих встреч. В состоянии, близком к нирване, нельзя работать. Я уехал домой. Обезболивающее не только усмирило метроном внутри мозга, но и заставило расслабиться. Клонило в сон с жуткой силой, поэтому ближе к обеду, набрав Полину ещё раз и не получив ответ, я решил, что вот вздремну — и точно начну названивать, или Александра наберу.
Сон был душным и каким-то ванильно-сладким. Как будто я счастливый отец семейства, и Полина рядом со мной улыбается. Из такого бреда выходить не хотелось, и только силой воли я заставил себя проснуться. Солнце клонилось к закату, и я с ужасом понял, что за сегодня ещё не говорил с Полиной. Начал нервно набирать ее, но Полли упорно не брала трубку. Я распсиховался. Встал и сходил в душ. Голова была более-менее свежей, и я, натянув джинсы, заварил себе кофе. Снова набрал Полли. Тишина.
Телефон тренькнул входящим видеосообщением от Полины. Я включил и…
Скринкаст разговора с Ангелиной, когда она вчера вечером мне позвонила. Вот дрянь! Вот коза! Она отправила его Полине. Полли сделала соотвествующие выводы, потому что моя оборванная фраза, что сейчас приеду, не в мою пользу играет.
Кольцо, что висело теперь у меня на цепочке на шее, стало прожигать под собой кожу, и я потёр грудь. Полина не отвечала на звонки. Вообще вышла из мессенджера. Я накинул футболку, подхватил ключи со столика и спустился на парковку. Завёл машину и выехал со двора. Вечерний город просто замер в пробке. Я психовал и сжимал руль, как будто от этого зависела скорость автомобильного потока. В голове снова начало шуметь, и я от этого все больше отвлекался от дороги. Бесит.
Когда выехал на трассу, то стало полегче. Несмотря на ее загруженность, здесь хотя бы можно обгонять. Правда, когда встречка не идёт вереницей, это делать проще, но ничего… И так выкручусь. В ушах снова зашумело. Я продолжал набирать Полину в надежде, что, может быть, она захочет на меня наорать, но ее телефон молчал.
Черт!
Впереди меня ехали старые "Жигули": обогнать не давали и скорость не увеличивали. Я дёргался влево, чтобы рассмотреть, когда там машин не будет. Нервы натянулись как струны, и я все же набрал новый номер, который был на клочке бумаги все это время. Александр тоже не отвечал.
Черт.
Жигули снова решили проверить мою выдержку и обломались. Я выехал на встречную.
Не вовремя
Глава 55
Поцелуй отозвался внутри не привычным теплом, а наоборот. Казалось, от губ Александра растекалась холодная волна, что замораживала изнутри все органы. Я хотела отстраниться, но легкие ладони легли мне на талию. Отодвинуться невозможно. Можно прекратить поцелуй, но губы Алекса так настойчиво и упорно завладевали моим ртом, что я просто потерялась от такого напора. Привкус шоколада тоже растаял, и я так печально подумала, а может, просто укусить Александра, чтобы уже закончить этот спектакль. Куда я вообще лезу со своим контуженным чувством любви? Я же пожалею однозначно. И не потому что опять все пойдёт по старому сценарию. А из-за предательства.
Не знаю, как Макар умудрялся не мучиться чувством вины, но оно у меня появлялось даже от этого поцелуя.
Неправильно как-то. Словно предаю я не мужа, а себя. Свой выбор, своё решение.
Алекс прошёлся языком мне по верхней губе, задевая слегка край зубов. Что интересно, мне не хотелось бежать в ванну. Боже, как работает моя извращённая психика, что в одной ситуации я как припадочная кожу содрать готова, а в другой — вполне нормально реагирую на близость.
Александр оторвался от моих губ, и я надеялась уловить искру тепла, интереса в его глазах, но там была злость. Она переливалась чернильным пурпуром, мерцала…
— Наигралась? — хрипло спросил Алекс и отодвинулся от меня, оперся на спинку дивана и сложил руки на груди. Я растерянно смотрела на него и не понимала, с чего он вызверился на меня. — Нормально тебе? Интересно?
В голосе — чистый яд, и он расползался по воздуху, задевая меня, обжигая. Александр вдруг вылез из образа очаровательного любителя сладостей и стал… настоящим.
— О чем ты? — непонимающе выдавила я и тоже отодвинулась. А то мало ли. Темные глаза стрельнули в меня недовольством.
— Полин, неужели я глупее тебя? Или твоего мужа? Или…
— Погоди, — перебила я. — Да, возможно я не права, но ты с утра говорил, что я прекрасна и божественна…
— Да, — рявкнул Александр и встал. Теперь я сложила руки на груди. — И я не отказываюсь от своих слов. Но ты ведёшь себя как эгоистичная принцесска, которая никак больше не может насолить бравому рыцарю.
