— Она не расскажет, — обещаю я и оглядываюсь через плечо. — Верно, Индиго?
— Конечно, я не скажу, — отвечает Индиго, закатывая глаза. — Вам двоим нужно проводить время вместе. Вы слишком идеальны.
Кай усмехается, но затем улыбка исчезает.
— Вы готовы услышать хорошие новости? — он спрашивает.
На долю секунды я даже не понимаю, о чем он говорит. Его способность заставлять меня забывать обо всем удивительна.
— Эм, да? — Это больше похоже на вопрос, в основном потому, что он, кажется, не слишком рад хорошим новостям. — Но если это хорошие новости, почему ты кажешься таким подавленным?
— Потому что я думаю обо всех проблемах, которые могут возникнуть с этой хорошей новостью, — говорит он, а затем вздыхает. — Итак, Большой Дуг оставил мне флешку и записку, в которой говорилось, что на флешке есть информация о твоей маме. И я был действительно взволнован примерно минуту назад, когда понял, что, более чем вероятно, у этой чертовой штуки будет система безопасности, пароли и прочее дерьмо, чтобы никто не мог получить к ней доступ.
— Звучит проблематично, — говорю я, хмурясь.
— Все так и есть, — объясняет он. — Он осторожен во всем, что делает.
— Ты знаешь кого-нибудь, кто может взломать эти пароли, систему безопасности и прочее? — спрашиваю я, скрещивая пальцы на руках и ногах.
Он качает головой из стороны в сторону, размышляя об этом.
— Возможно, я смогу это сделать, но это займет некоторое время.
Моя челюсть чуть не ударяется о колени.
— Ты знаешь, как взламывать пароли?
— На самом деле это не взлом. — Он пожимает плечами, как будто в этом нет ничего особенного. — Больше похоже на решение головоломки.
Я внимательно изучаю его.
— Что еще ты умеешь делать, о чем я не знаю?
— Есть много вещей, которые я умею, о которых ты не знаешь. — Его губы угрожающе приподнимаются. — Пока что.
Я чувствую, как краснеют мои щеки. Возьми себя в руки. Перестань быть странной. Он не это имел в виду.
— Да, боже ты мой, — резко кричит Индиго, хлопая рукой по рулю. — Не могли бы вы двое уже просто поцеловаться? Я больше не могу выносить этого сексуального напряжения.
Я поворачиваю голову в ее сторону и бросаю на нее свой лучший смертоносный взгляд. Она мило улыбается мне и невинно пожимает плечами. Собравшись с силами, я снова обращаю свое внимание на Кая, гадая, что, черт возьми, он собирается сказать по поводу замечания Индиго.
Он смотрит на меня с любопытством, а затем его взгляд падает на мой рот. Мое сердце буквально замирает в предвкушении. Но потом я начинаю слишком остро осознавать действительность. Ждать. Он же не собирается целовать меня прямо здесь, перед Индиго, не так ли?
Но как только он наклоняется, мои тревоги вылетают в окно. Я помню ту ночь, когда он поцеловал меня на подъездной дорожке. Его губы были такими мягкими и нежными, и от соприкосновения наших губ по моему телу пронесся фейерверк.
Но Кай останавливается на полпути и внезапно откидывается назад.
— Какой у тебя компьютер?
Что, черт возьми, он только что сказал?
— А?
— Ты же забрала свой к бабушке? — спрашивает он, освобождая еще больше места между нами.
Мне приходится очень сильно постараться, чтобы не выпятить губу. Это уже второй раз, когда он почти поцеловал меня. Сколько раз это будет происходить между нами? И разве я не должна положить этому конец? Я о том, что между нами с Кайлером …
Святое дерьмо, я только вчера целовалась с Кайлером! Что со мной такое? Я должна это прекратить!
Боже, я действительно плохой человек.
— Или ты оставила его у себя дома? — спрашивает Кай, когда я ничего не говорю.
— Я, гм… Что? Нет, я взяла свой компьютер. — Я заставляю себя сосредоточиться на разговоре. — Но он довольно старый.
— А как насчет твоей бабушки? — он спрашивает. — У нее есть что-нибудь поновее?
Индиго хихикает:
— О, Кай, ты вроде неглупый парень. У стариков нет компьютеров. Ты должен это знать.
— Я знаю об этом, — говорит Кай. — Но я однажды встретил парня, которому было около семидесяти и который знал, как взломать записи DMV.
Индиго смотрит на него «какого черта, чувак?» И Кай возражает с выражением лица «ой-я-не-хотел-этого-говорить».
— Но, в любом случае. — взгляд Кая фокусируется снова на мне, он кладет руку мне на бедро. — Может быть, нам стоит заехать ко мне домой и забрать мой. У меня есть убийственная программа, которая может пригодиться.
Я изумленно смотрю на него. — Серьезно, кто ты такой?
— Не слишком волнуйся, — говорит он. — Как я уже сказал, я не настолько велик, и определенно далеко не так хорош, как Большой Дуг. И это займет некоторое время.
— Сколько ты думаешь? — спрашиваю я, слишком хорошо осознавая, что его пальцы начали легко прокладывать дорожку вверх и вниз по моему бедру.
Да, на мне пижамные штаны, но почему-то это ощущение почти такое же сильное, как если бы он прикасался к голой коже.
Он пожимает плечами. — Несколько дней, несколько недель. Трудно сказать наверняка.
— Несколько недель. — Мою грудь снова сдавливает, почти ослепляющей болью. Как я могу ждать так долго? Мне нужно знать, что произошло. Что она сделала. Кем она была. Жила ли я с ней, когда она…? — Может быть, мне стоит просто поискать в Интернете информацию о ней.
Кай быстро качает головой, когда его пальцы обхватывают мое запястье, в месте, где прощупывается пульс.
— Обещай мне, что ты этого не сделаешь.
Мой пульс бьется о кончики его пальцев.
— Почему?
— Потому что то, что ты найдешь… Я не хочу, чтобы ты это видела.
— Ты видел это?
Он сглатывает и один раз кивает.
— В первом пакете документов, который мне дал Большой Дуг, было много статей и прочего о том, что произошло.
— И это действительно плохо? — Я качаю головой, глядя на себя. — Конечно, это было плохо… Она… убила кого-то. — У меня сдавленный голос.
— Эй, — предупреждает он, мягко дергая меня за запястье. — Я хочу, чтобы ты пообещала не только не искать ничего в Интернете, но и перестать переживать по этому поводу, пока я не получу доступ к файлам на этой проклятой флешке. — Когда я начинаю открывать рот в знак протеста, он обрывает меня. — И я не хочу слышать никаких «но». Просто перестань нервничать и позволь мне все исправить.
Хотя это мило, что он думает, что может это исправить, я не уверена, что мою маму, сидящую в тюрьме за убийство, можно исправить. Тем не менее, я киваю и складываю свои тревоги в маленькую коробочку, которую прячу внутри себя. Это та же самая коробка, в которой содержится боль, когда мой отец перестал со мной общаться, первый раз, когда Линн сказала мне, что я уродина и тот раз, когда Ханна убедила своих друзей прижать меня к шкафчику и написать непристойности на моем лбу перманентным маркером.
— Значит, ты хочешь, чтобы мы отвезли тебя в твой дом? — спрашиваю я и он кивает. — А как же твои родители? Разве они не спросят тебя, где твоя машина и об этом? — Я провожу кончиками пальцев по синякам на его пострадавшей щеке, стараясь не давить на них.
— Я быстро, одна нога здесь, другая там, — говорит он напряженным голосом. — В любом случае, их там может и не быть. Они иногда навещают мою бабушку по воскресеньям.
— Может быть, мы могли бы просто одолжить у кого-нибудь компьютер, — предлагаю я, не желая, чтобы на него накричал отец.
Он наклоняется ко мне ближе. — Я большой мальчик, Иза. Со мной все будет в порядке.
— Прошлой ночью, когда ты пытался уложить меня спать с собой на диване, ты об этом не вспоминал, — поддразниваю я, пытаясь поднять ему настроение.
— Я думаю, что мне следует получить бесплатный пропуск на все, что я сказал прошлой ночью, — возражает он. — Это как когда ты пьян и делаешь что-то глупое; это не считается.
— Да, попробуй сказать это моей подруге Дженне, — говорит Индиго, приоткрывая окно со своей стороны. — Однажды ночью она напилась, переспала с каким-то случайным чуваком и подхватила герпес.
