и Лука повернулся, чтобы поболтать с консильери, оставив Рокко томиться. Уровень шума возрастал по мере того, как капо входили, и Рокко стиснул зубы. Они всегда шутили, насмехались друг над другом, но Рокко никогда не присоединялся к их шуткам. Он не был помощником, солдатом или капо. Он был посторонним. Другой. Не член семьи. И он позаботился о том, чтобы все знали, что нужно держаться подальше.
— Итак, Лука говорит, что ты с дочерью Нунцио Мантини, — тихо сказал Чарли Нейлс, когда Лука оставил его, чтобы поприветствовать одного из капо. Чарли Нейлс был хорошим парнем, хотя и преклонного возраста, и никто не знал о Коза Ностра больше, чем он.
— Какого хрена? Не понимаю, какое тебе дело до моей личной жизни. — Рокко впился взглядом в удаляющуюся спину Луки, планируя долгую, медленную, мучительную смерть для человека, который называл себя его другом.
— Девушки — это бизнес, — сказал Чарли Нейлс. — А политические союзы полезны для бизнеса. К сожалению, с точки зрения политики, команда Де Лукки ничего не приносит на стол переговоров.
Верхняя губа Рокко скривилась от отвращения. К головорезам было прикреплено клеймо позора, которое никогда не исчезнет. Они были необходимым злом, которого остальная часть мафии притворялась, что его не существует. Только отец Грейс и команда Нико когда-либо относились к нему как к равному.
— Она взрослая женщина. Она делает так, как решила сама.
— Мантини нужны союзники, чтобы удержать свою власть. — Чарли Нейлс понизил голос, чтобы слышал только Рокко. — Если бы они у него были, он бы не лежал на больничной койке. Если он выживет, ему придётся смириться с тем фактом, что только политический брак может спасти его семью. Если он умрёт, его сыну — если он всё ещё жив — понадобятся союзники, если он захочет занять место Мантини — союзники, которых можно купить за симпатичное личико дочери Мантини.
— Я думал, что это Коза Ностра, а не Игра престолов.
— Одна и та же игра, разные игроки, — рассмеялся Чарли Нейлс. — Тебе нужно понять, куда ты вписываешься — если ты вообще хочешь вписаться.
Рокко не вписывался в эту компанию. Политические махинации семьи Гамболи не имели к нему никакого отношения, и он не должен был испытывать никаких чувств по поводу происходящего. И всё же мысль о том, что Грейс принуждают к политическому браку, затопила его волной неприятных эмоций. Ещё один визит к Клэю привёл бы его в порядок, но впервые с тех пор, как он нашёл подпольный клуб, идея быть избитым до состояния эмоционального оцепенения не была такой привлекательной.
Наконец, прибыл Нико, и Рокко проинформировал банду о перестрелке. У всех были вопросы, и он внимательно на них отвечал, прекрасно понимая, что сидит в кругу, а не прячется снаружи, как обычно. Люди спрашивали его мнение, рассматривали его идеи, как будто он был одним из них. В конце концов, все они согласились с тем, что, несмотря на спор о лидерстве с Тони, это был город Нико, а покушение на жизнь Мантини было оскорблением Тоскани и неуважением к семье Гамболи, которое необходимо было устранить.
— Я не смог связаться с доном Гамболи или его консильери, — сказал Нико. — Но Фрэнки подозревает, и я согласен, что Тони замешан в этом. Этот визит Нунцио должен был создать видимость справедливости, чтобы Тони не жаловался, но решение было почти принято. Нунцио собирался утвердить меня в качестве босса всей фракции Вегаса. Я бы не стал отрицать, что Тони попытается ликвидировать Нунцио и его сына, если он узнает об этом раньше времени.
— Но он ничего от этого не выигрывает, — отметил Чарли Нейлс. — Кроме как приглашения дона послать Де Лукки к нему домой посреди ночи за попытку убрать младшего босса без разрешения.
Все посмотрели на Рокко, и иллюзия развеялась. В конце концов, он был Де Лукки, и все они знали, что это значит.
Чарли Нейлс предложил некоторую информацию о политике в Нью-Йорке, и завязалась дискуссия о том, следует ли тосканцам вообще вмешиваться в то, что казалось делом Нью-Йорка. Нико быстро положил конец спорам. Он нанял больше охранников в больнице, организовал поиски Тома и согласился с тем, что Рокко должен продолжать защищать Грейс с такой поддержкой со стороны команды, какая ему нужна.
Он извинился, чтобы ответить на звонок, и вернулся через несколько минут, заняв место рядом с Рокко и Лукой.
— Миа только что сообщила мне, что Грейс и Габриэль у неё в офисе, — тихо сказал он. — Грейс пришла в голову идея попытаться найти своего брата, отследив его телефон, и Миа и Габриэль помогают ей.
— Блядь. — Рокко резко встал, и Нико жестом велел ему подождать.
— С ней всё в порядке. Ты знаешь, что у Мии лучшая система безопасности в бизнесе, и она сказала, что Грейс хорошо охраняют. Во всяком случае, это урок того, как вести себя с упрямыми женщинами. Всё дело в уважении. Миа позвонила мне, потому что она знает, кто такая Грейс, и она знает, что я хотел бы знать, что происходит. Если они что-нибудь найдут, она, конечно, сразу же напишет мне. Миа не из тех женщин, которые бросаются сломя голову навстречу опасности. У нас есть взаимопонимание. Она сосредоточена на своей кибербезопасности и хакерской работе, а опасную работу оставляет мне.
Рокко не был уверен, что оценка Нико Мии была полностью точной. Насколько он мог судить, Миа на самом деле не придерживалась правил, даже если это были правила Нико. Она была невероятно умной, опытным хакером и женщиной, которая не боялась отстаивать то, во что верила. В некотором смысле она была очень похожа на новую жену Луки, Габриэль, бывшего полицейского, которая сделала именно то, что Лука сказал ей не делать, чтобы спасти его жизнь. Она могла надрать задницу, размахивая оружием, и когда они с Мией собирались вместе, Рокко держался подальше.
Он предположил, что сходство между ними имело смысл. Сильных женщин привлекали сильные мужчины, а Нико и Лука, вероятно, были самыми влиятельными людьми в преступной семье Тоскани, за исключением Тони. Проблема заключалась в том, что сильными женщинами было трудно управлять, и становилось совершенно ясно, что Грейс обладала внутренней силой, которую у него никогда раньше не было возможности увидеть. Она больше не была невинной, доверчивой девушкой. Она была женщиной, и она знала, чего хочет. Чёрт возьми, он бы не удивился, если бы она решила отправиться на поиски Тома самостоятельно. Или с Мией и Габриэль. Христос. Одна только мысль о них
