Со своей задачей фотографа Ася справилась достаточно быстро, я б даже сказала, с легкостью, ей совершенно не свойственной. Довольно усмехнувшись, она открыла мессенджер и вбила в поле адресата, наверное, адрес своего аккаунта. Я увидела раскрывшуюся было на весь экран фотографию — улыбающаяся Ася и обрезанный кусок мрачного мужчины в черном, очевидно, маячившего за спиной охранника, — но вникать в детали снимка девушка мне не дала.
Не мешкая, она спешно загрузила нужные фотографии и нажала кнопку "отправить". Потом, хмыкнув, на всякий случай продублировала всё ещё и на какую-то почту — я не вникала, на какую именно, а Ася предпочла стремительно удалить сообщение из моих исходящих. Фотографии, впрочем, оставила.
— Если захочешь их потереть, не беда, — предупредила она, вручая мне телефон, — но лучше залей куда-нибудь в файлохранилище и запиши на бумажке адресок… Лучше не терять такие данные. Хотя дело твоё. А с папенькой я разберусь, не переживай… Пара дней, и ноги моей не будет в этом доме! — голос Аси звучал почти с ликованием.
Она захлопнула папку с бумагами, сунула её в сейф, захлопнула его, нисколечко не заботясь о том, чтобы не шуметь, и самоуверенно двинулась к выходу. Когда я выскользнула следом за девушкой в коридор, от неё уже и след простыл. Мне пришлось самой ковыряться в замке, закрывая дверь, самой, дрожа, красться наверх, в собственную спальню. И только оказавшись в кровати, я осознала, что не оставила себе ничего, кроме документов, в которых я ровным счетом ничего не понимаю и даже показать никому не могу. А теперь должна надеяться на Асеньку, её порядочность и нежелание выйти за Воронцова замуж. Хотя…
Да забирала б она его себе! Да хоть насовсем! Мне самой этого хочется!
Но это не точно…
Глава двадцатая
Кто б мне сказал, что я буду так сильно волноваться — в жизни б не поверила! Казалось бы, ничего ж такого! Фотки остались в надежном месте, хотя я всё ещё ничего в их содержании не понимала… Кирилл продолжал оказывать знаки внимания, и я если и принимала некоторые из них, то исключительно из-за собственной невнимательности, а так — старательно продолжала от него отмахиваться. Грызлась с Василисой Михайловной, наблюдала за Асей в состоянии "дурочка хочет замуж" — она всё крутилась вокруг Воронцова, заглядывала ему в глаза, но теперь мне казалось, что каждый раз, когда Воронцов точно этого не видит, Ася раздраженно кривится и даже закатывает глаза, показывая всем своим видом, что будь её воля, ноги б её в этом доме не было.
А ещё я продолжала улыбаться Анжелике Пантелеевне, подпрыгивать каждый раз, когда она ко мне обращалась, и задаваться вопросом, действительно ли Ася поступит так, как обещала? Покажет всё своему отцу, не даст Анжелике Пантелеевне его, а заодно и собственного сына, подставить и ограбить? Спрашивать её об этом было как-то, мягко говоря, некультурно, да и мы наедине не оставались, чтобы секретничать, как подружки, и я очень сомневалась в том, что Ася ко мне хоть сколько-нибудь хорошо относится.
Но основной стресс я пережила в ту секунду, когда Кирилл радостно сообщил мне: поеду на его деловую встречу. Я так и зависла, ошеломленно моргая и не зная, как более-менее культурно озвучить вопрос "зачем". Ответ, казалось бы, оказался предельно логичным: я ведь его личная помощница, мне самое место на подобных мероприятиях.
Плевать, что я в договорах не особо что понимаю.
И плевать, что у Кирилла точно будет целая свора помощников с Анжеликой Пантелеевной во главе.
Может быть, следовало-таки ему что-то сказать? Но Ася заверила меня в том, что не нужно — с Воронцова станется тут же побежать к своей матери и всё ей доложить, возмущаясь, как это женщина решилась так сильно подставить собственного сына. Родного, между прочим, сына! Анжелике Пантелеевне, само собой, плевать будет, она придумает другой способ сбежать со всеми денежками.
А вот папа Аси, учитывая его влияние, всё сделает красиво.
Если поверит Асе.
И большой вопрос, что она понимала под словом "красиво".
Однако, сбегать было некуда. Я, облаченная в неудобнейшую деловую блузку и юбку, приобретенную в магазине только потому, что на деловые встречи в моем привычном стиле не сходишь, сидела на заднем сидении очередной дорогущей воронцовской машине представительского класса и проклинала тот день и час, когда вообще решилась ввязаться в эту авантюру. Бежать было надо, сломя голову, когда только увидела Кирилла. Или принять от него денежную компенсацию тогда, в первые дни, оцарапать ему машину своими туфлями и уносить ноги!
Вот. Идеальный вариант. Мелочная месть, неплохие деньги и любимая работа в офисе Оли и Даниила — я же там чудо как хорошо вписалась! А не вот эта вот "личная помощница" для какого-то мерзопакостного гада вроде Воронцова, который, как оказалось, ещё и жертва интриг родной матушки.
Всегда знала, что я очень везучая.
Особенно где не надо.
…В машине нас было четверо. Кирилл, восседавший за рулем, хотя предполагалось, что в этот раз он воспользуется услугами водителя, его вечный надзиратель, то бишь, Анжелика Пантелеевна, вся страшно деловая и, чего греха таить, красивая, собственно, я, сверлившая этой деловой взглядом затылок, ну и Ася, всю дорогу что-то гуглившая и листавшая инста-ленту в телефоне. И она совершенно точно была тут самым спокойным человеком, который вообще не волновался.
— Помни, — науськивала Анжелика Пантелеевна своего сына, — спорить с Павлом Петровичем ни в коем случае нельзя. И договор вы должны подписать максимально быстро, пока он не начал задавать тебе лишние вопросы. Если что, отвечать буду я. Ты же так и не удосужился вникнуть в дела своей фирмы!
Воронцов закатил глаза.
— Ма, разберусь.
— Что значит "разберусь"? — скривилась она. — Я знаю, как ты разберешься! Ты, как всегда, сделаешь какую-то ерунду, а мне потом расхлебывать. Твой отец поставил меня в ужасное положение, велев отдать все бразды правления тебе сразу же, как только я попытаюсь устроить свою личную жизнь. Чтобы это дело процветало, мне пришлось бы всю жизнь быть одинокой! Ты же совершенно не хочешь учиться!
Судя по всему, Кириллу материны возмущения оказались до одного места. Он припарковался у какого-то безгранично дорогого ресторана, где почему-то должно было происходить подписание договора — я б предпочла, если б они делали это в офисе, — и первым выскочил из автомобиля. Я же буквально вывалилась на улицу следом за ним.
— Дверь матери открой, — напомнила Воронцову. — И Асе.
Он закатил глаза, но — повиновался.
— Что б я без тебя делал, — скользя по мне пристальным взглядом, протянул Воронцов.
Остался б без копейки, наверное. Хотя… Мне-то какое дело? У меня вот совсем скоро месяц к концу подходит, можно увольняться… Да что там, скоро… Разве не сегодня? Это я, получается, могу уйти прямо сегодня…
— О чем думаешь? — поинтересовался Кирилл, и я застыла, порываясь прямо сейчас сказать ему: увольняюсь. А дальше пусть делают всё, что хотят…
Но, перехватив внимательный взгляд Воронцова, я осознала, что сделать этого не смогу. Раз уж ввязалась в игру богатых дяденек и тетенек, должна закончить всё, как следует, а то буду чувствовать себя редкостной скотиной. Не могу я так просто бросить Воронцова, даже если сейчас думаю, что он — последний гад и редкостная сволочь. Нет уж, пусть живет…
А потом, когда всё закончится, обязательно пошлю его к чертям собачьим. И буду с удовольствием наблюдать за тем, как он попытается вспомнить, как же меня хвали пять лет назад!
— О работе думаю, — даже не солгала я. — И о том, что мы, кажется, опаздываем?
— Именно! — подтвердила Анжелика Пантелеевна. — Так что я предпочла бы двигаться побыстрее. Кирилл, Ася, не задерживайтесь. Асенька, ты же знаешь, что Павел Петрович этого терпеть не может…
— Конечно, — пожала плечами Ася. — Папа очень пунктуален. Вон, его машина уже стоит, кстати.
