ставя свой стакан в посудомоечную машину. ― Ладно, я пойду приму душ.
― Подожди. ― Говорит она, обходя стойку. Она встает на цыпочки и обнимает меня коротко, но крепко. ― Серьезно, спасибо, что помог ей. Я знаю, что твои мотивы далеко не бескорыстны, но все же. Я не видела ее такой счастливой с тех пор, как Картер изменил ей. ― Она говорит, а затем быстро добавляет. ― И я говорю в целом, а не только из-за сегодняшней игры.
― Подожди. ― Говорю я ей, отстраняя ее от себя. ― О чем ты говоришь?
― Ну, я просто хотела сказать, что за последнее время она стала выглядеть счастливее…
― Нет. ― Я вклинился. ― Картер изменил ей?
Гнев разгорается в моей груди и затуманивает зрение, когда мои глаза сужаются на Беллами. На ее лице ― виноватое выражение, которое говорит мне о том, что она не хотела раскрывать эту информацию.
― Я… черт. Я думала, ты знаешь. ― Она складывает руки вместе и умоляет. ― Пожалуйста, не вспоминай об этом, пока она сама не заговорит.
― Когда?
― Это действительно не твое дело…
― Скажи мне, когда, Беллами. ― Я огрызаюсь.
― Прямо перед Швейцарией.
Я хлопнул кулаком по прилавку рядом с собой, ярость свернулась вокруг моих мышц и душила меня изнутри. Я знал, что этот ублюдок ни черта не стоит, когда он не последовал за ней сюда, а теперь у меня есть реальное подтверждение. Я просто не понимаю, что она нашла в этом мудаке.
Я знаю, что ее тянет ко мне, я видел это своими глазами и чувствовал своим телом, но она не сдается. Ее сопротивление было понятным, хотя и разочаровывающим, когда я думал, что дома он был любящим парнем.
То, что она хранит слепую верность мужчине, который обращался с ней, как с одноразовой вещью, бесит безмерно.
Оставит ли она его когда-нибудь?
― Почему она осталась с ним?
― Нет. ― Она говорит, ее голос окончательный. ― Я больше ничего тебе не скажу.
― Беллами… ― Я предупреждаю, но на этот раз она сама прерывает меня.
― Нет, не произноси так мое имя. Это не имеет значения. Она верна ему, и пока они вместе, она никогда не переступит черту в отношениях с тобой.
Я раздраженно выдохнул и положил обе ладони на стойку.
― Просто уходи, пока Роуг не увидела меня без рубашки рядом с тобой и не закатил истерику.
― Слишком поздно.
Я поднимаю глаза и вижу Роуга, прислонившегося к дверному проему, уголок его губ приподнят мрачной улыбкой.
― Мы просто болтаем, детка. ― Говорит она ему.
― Ничего страшного. ― Он отвечает небрежным пожатием плеч.
Мы с Беллами обмениваемся быстрыми взглядами, удивленные его беззаботностью. Когда речь заходит о ней, он, как правило, становится психом.
Я не верю в это ни на секунду.
― Это удивительно рационально с твоей стороны.
― Я заставлю ее заплатить за это, когда мы поднимемся наверх.
И вот оно.
Беллами краснеет до корней волос, отходя от меня и направляясь к нему. Она останавливается по другую сторону прилавка и дает мне последний совет.
― Она умная девушка, Рис, ― говорит она, бросая на меня пристальный взгляд. ― Если ты тот, кто ей нужен, она скоро это поймет. ― Она подбегает к Роугу и целует его в губы. Его рука обвивается вокруг ее талии, и они уходят, оставляя меня на кухне наедине с моим гневом, ревностью и желанием задушить будущего бывшего парня Тайер.
Тайер вошла в дом тридцать минут назад и с тех пор ищет меня.
Она не делает этого открыто, гораздо более тонко, но я вижу, что ей интересно, где я.
Она отворачивает голову во время разговора, делая вид, что просто смотрит куда-то в сторону, в то время как на самом деле она незаметно высматривает, где я могу быть.
Я растворяюсь в толпе и тенях, наблюдая за ней издалека. Потребность в ней переходит в насилие в моем теле с каждым разом, когда мне приходится сдерживаться, чтобы не прикоснуться к ней, и лучше мне держаться подальше и ограничить наше общение, пока я не наделал глупостей.
Я не знаю, почему потребность пометить ее так сильна, но я настолько опьянен этой мыслью, что у меня кружится голова.
Прикоснуться к ней уже недостаточно, мне нужно иметь возможность поставить на ней клеймо. Это постоянное притяжение и отталкивание между нами заставляет нас чувствовать себя так, словно мы находимся в крайности. Как будто мы растягиваем границы до предела и оба ждем неизбежного взрыва, находясь между решением спрятаться в укрытие или наблюдением за тем, как все горит.
Вот только Тайер каждый раз прячется в укрытие, как бы я ни пытался подтолкнуть ее к огню.
К черту все это.
Мне нужен перерыв, чтобы проветрить голову.
Еще несколько часов назад эта вечеринка казалась хорошей идеей, а теперь я хочу отправить всех по домам, чтобы бить по мешку до крови костяшки пальцев.
В моем теле столько злости и насилия, и я жажду драки, любой драки, чтобы очиститься от этих чувств.
Лучше держаться подальше и избежать этого Армагеддона.
Я направляюсь к лестнице, незаметно лавируя между людьми, чтобы она не увидела меня при выходе. Проходя по двое за раз, я избегаю попыток завязать разговор и направляюсь в игровой зал, захлопывая за собой дверь.
Вот только она не захлопывается и даже не издает шума при закрытии.
Я поворачиваюсь и вижу Тайер, стоящую в дверном проеме.
― Ты прячешься от меня? ― Она шутит, но я вижу, что в ее тоне есть доля серьезности.
Я поворачиваюсь к телевизору и беру пульт, стоя к ней спиной.
― Уходи.
Она встает передо мной, хмурит брови и смотрит на меня в замешательстве.
― Что случилось?
― Я сказал тебе уйти. ― Я говорю, указывая пультом на телевизор.
Она выхватывает его у меня из рук и бросает на диван рядом с нами, ее лицо при этом краснеет.
― Что, черт возьми, с тобой не так? Что случилось за последние несколько часов, что превратило тебя в мудака?
― Уходи. ― Повторяю я, обнажив зубы. ― Мы оба знаем, что твоему парню не понравится, если ты останешься со мной
