Не желая терять времени, намереваюсь сразу же утянуть Милану в тихое место. Да и момент подходящий, никто не помешает.
О том, что не пойду со всеми, успел уведомить руководителя накануне. Вопросов не возникло, так как она, к сожалению, в курсе произошедшего, но сейчас мне это только на руку. Осталось договориться с Милой.
— Останься, — толкаю с нескрываемой надеждой в голосе.
— Татьяна Алексеевна, у меня голова разболелась, в дороге укачало… Можно я отлежусь пока в комнате? — ноет где-то рядом Яна, которую только сейчас замечаю боковым зрением.
— Ох… Ну пойдем, я тебе дам таблетку, и отдохнешь, — заключает классуха.
— Спасибо, я уже выпила, поспать бы только…
— Конечно, оставайся, — соглашается та. — Артём, присмотри, — прилетает уже мне.
Мила выходит из оцепенения и резко подрывается с места. Успеваю поймать ее запястье через стол, но получая ментальную оплеуху и замечая болезненный взгляд, разжимаю пальцы и смотрю уже ей вслед с какой-то безнадегой.
Зашибись. Поговорили.
Ладно… Никто не обещал, что будет просто.
— Вообще-то… Могу пойти с вами, — задвигаю сходу, меняя план действий.
— Артём, — буравит взглядом классуха. — Не стоит.
Какая заботливая… Но дожидаться, пока в споре вывалит при людях какие-то свои опасения о моем здоровье не хочу. И без того с трудом удалось договориться, чтобы примкнуть к своим в этой поездке. Жаль на автобус никак не успевал. Мчался прямиком с аэропорта.
Иду в домик, где скинул вещи, и успеваю лишь достать чистую одежду, как в комнату без стука вваливается Яна.
Да блядь. Никогда не обращался с девчонками грубо, но эта явно напрашивается. Задолбала в конец, хочется откровенно послать. Приходится сдерживаться.
— Чего тебе? — бросаю грубо.
Основная злость направлена не на нее. Бешусь, что Мила снова сбежала. В который, мать твою, раз.
Как знал, блядь… Чувствовал же, что нельзя было ее тогда отпускать… Но нет. Поверил, что ей нужно время успокоиться, и на следующий день мы все спокойно обсудим.
Как и договаривались ранее, примчался к ней домой, а по итогу поцеловал закрытые двери. Пока ждал, что выйдет, успел проклясть целый свет. А уже утром следующего дня летел в забытую Богом деревню, намереваясь наконец-таки все выложить. Дошло, что скорее пошлет ко всем чертям, чем станет ждать почти два месяца, когда я вернусь подлатанный с чистосердечным. Смирился, что уж лучше сраная жалость, чем полный игнор и неопределенность в дальнейшем. Станет ли слушать? Заговорит? Поймет? Ну нахер эти риски.
Но все оказалось куда хуже, чем я предполагал…
Практически на полпути был вынужден повернуть назад и гнать уже в аэропорт, куда также мчались с вещами родители. Я даже забыл, что в тот день должны были прийти последние результаты анализов, по которым стало понятно, что я скорее откинусь, чем дождусь плановой операции.
Поймал себя на мысли, что даже в какой-то степени рад тому, что все закончится гораздо быстрее, чем предполагалось. Вот только период реабилитации затянулся.
Думал, стоит ли ей написать или позвонить, предупредить о своем отсутствии, но… Что бы я сказал? Где нахожусь, почему не приеду? Снова врать? Тошно уже было.
Она ведь знает, что не брошу, и дождется моего возвращения. Окончательно убедился в этом, когда мать несколько дней назад сказала, что она приходила к нам домой.
И вот я здесь. Вот только какого хрена опять сбегает?!
— Зашла поздороваться… — тарахтит Яна, напоминая о своем присутствии. — Ты так быстро ушел.
— Иди лучше спать, болеешь же, — отсекаю раздраженно.
Яна продолжает топтаться на месте, оглядываясь по сторонам, а я уже начинаю злиться конкретно на нее.
— Ладно… Понимаю, ты устал с дороги как и все. Я… Можно в ваш туалет? У нас там что-то сломалось, кажется…
— Иди, — отвечаю раньше, чем заканчивает.
Направляюсь на выход, но стопорюсь в дверях, сомневаясь, стоит ли ее оставлять здесь одну. Мутная она какая-то. Начинаю понимать Милу, когда говорила о ней.
Яна выходит, но не спешит покидать мою комнату, приходится выпроваживать лично.
Возвращаясь обратно, снова иду к сумке с вещами, достаю все необходимое и направляюсь в душ. Уже после, лежа на кровати, подключаюсь к вай-фаю и жду возвращения нашего класса. Ждать приходится долго, время течет до раздражающего медленно.
Услышав голоса на улице, подрываюсь на выход. Среди толпы быстро нахожу взглядом Милану и конкретно подвисаю, разглядывая ее с нескрываемым интересом. Красивая. Разрумяненная, растрепанная, уставшая и такая красивая…
Перехватывает мой взгляд, но быстро отводит глаза в сторону. Ну нет… больше не сбежишь.
Иду на встречу, но стоит ей заметить мое приближение, тут же ретируется по направлению, как я предполагаю, к своему домику, разве что на конкретный бег не срывается.
Можно было бы рассмеяться от всей нелепости происходящего, но блядь… Мне совсем не смешно.
Упрямо шагаю следом. Дверь, ожидаемо, заперта. Стучу.
— Открывай давай, спринтер. И не вздумай удирать через окно — перехвачу.
— Уйди, пожалуйста, — шелестит взволнованно где-то очень близко. Подозреваю, что жмется к двери. — Я… Я устала, давай вечером поговорим.
— Бля, Мил… Ну сколько можно? Долго бегать будешь? Один хрен поймаю, открывай!
— Нет!
Вымученно вздыхаю, припадая спиной к двери.
— Где моя Ми?
— Твоя… — хмыкает и вымученно усмехается.
— Моя. Та, что вечно требует ответов, все хочет знать и не боится сложностей.
— Там, где ты ее оставил, — оглушает меня.
Жмурюсь, тяжело переваривая ее слова. Как только допускает такое? Поворачиваюсь лицом к двери с острым желанием прорваться внутрь и разнести в пыль эти сомнения.
— Помнишь, что сказал тебе в последнюю нашу встречу?
Молчит. А я продолжаю:
— Не сомневайся во мне.
— Помню. А также помню то, что сразу же после этого ты сбежал, — контузит окончательно.
Сбежал? Да это еще кто сбежал!
— Не открывает? — доносится сзади. Оборачиваюсь — Вероника. Отлично. Как раз вовремя.
— Прошу, — тяну едва слышно и отхожу в сторону, предоставляя ей путь.
— Мила, это я, открой.
Тишина. Гребаная, затяжная тишина.
— Он еще там?
Верчу головой, подсказывая ответ ее подруге.
— Ммм… Да, — отвечает та, игнорируя мою просьбу. А я уж думал, она мне поможет, как иногда бывало.
Под моим недовольным взглядом закатывает глаза.
— Ми-ла! Я тоже в душ хочу, открывай давай!
— Пока не уйдет, не открою! — решительно заявляет упертая Ми.
Окей.
Разворачиваюсь на выход и не трогаю ее до самого ужина. Она даже успевает расслабиться и все чаще смотрит в мою сторону за соседним столом. Сначала напряженно, затем задумчиво, а потом и вовсе расстроенно. Не удивлюсь, если обижается, что оставил попытки ее выловить…
После ужина выхожу раньше и жду со стороны ее домика. Слышу их приближение и застываю.
— Где Артём? — спрашивает Мила у своей подруги.
— Я что, слежу за ним? В самом деле! Как дети малые! Ты же хотела с ним поговорить, сколько раз к его дому моталась, сосчитаешь хоть? А сейчас чего?
Выходит не раз ко мне ездила?
— Тише ты, — шипит моя Ми. — Я не знаю… Я боюсь. Ты видела, как он смотрит? И вообще… Он какой-то другой… Изменился как-то…
— Тот же Соколов. А вот ты и вправду изменилась! Ниче не ешь совсем. Я за тебя тут возьмусь…
Слышу, как открывается дверь и выхожу из укрытия, перехватывая Милу и затаскивая внутрь.
— Сорян. Погуляй, пожалуйста, — бросаю опешившей Веронике и закрываю перед ней дверь.
— Охренели! — доносится снаружи, а затем все звуки стихают.
Зато отчетливо слышу надрывное дыхание Ми вперемешку со своим собственным. Наступаю я — отступает она. Пока не оказываемся у окна.
— Продолжим? — начинаю вкрадчиво.
Мила косится на открытое окно, будто в серьез раздумывает сигануть через него.
Вместо того, чтобы подойти ближе, зажать ее и закрыть все пути отступления — стою на месте. А затем совершаю немыслимое — делаю шаг в сторону, освобождая проход, за что получаю ее недоумевающий и, как мне показалось, обеспокоенный взгляд.
