class="p1">Вернувшись домой, выдыхаю.
Свернувшись калачиком на диване, открываю нашу переписку со Стасом.
White Panther: Чертовка, это просто отлично! Классно! Точно твои первые стихи?
Black Diamond: Да, точно. Я никогда раньше даже не пробовала.
White Panther: Мне они очень нравятся. У меня есть одна идея… Пока не буду тебе ничего обещать, вдруг не получится. Приду, если будет что рассказать.
Black Diamond: Заинтриговал! Может, хоть намекнёшь?
White Panther: Уговорила. Думаю, что можно докрутить это и сделать песню. Что скажешь?
Black Diamond: Я в шоке. Дай прийти в себя.
White Panther: Я пока ещё ничего не придумал, это только идея! Подожди недельку. Найду в графике время посвободнее.
Black Diamond: Да меня сама идея уже пугает! А петь сам будешь, с бандой?
White Panther: Не удастся соскочить, Чертовка! Петь будешь ты, я на подхвате.
Black Diamond: *Я в домике*
White Panther: Сова, открывай! Медведь пришёл.
Black Diamond: Ахах. Ладно, буду бояться потом, если ты что-то придумаешь.
White Panther: Не если, а когда. Готовься.
White Panther: Держи запись нашей первой песни.
Ух, как волнительно мне. Я скачиваю трек на телефон и включаю громко. Хоть я и слышала раньше запись своего голоса, сейчас он звучит совсем по-другому. Будто какая-то неизвестная певица с довольно красивым тембром поёт. Ещё и голос Стаса так хорошо сочетается с моим, особенно когда они звучат одновременно.
Иногда бывает, что когда слушаешь какую-то песню, которая в моменте попадает в настроение или просто очень нравится, мурашки бегут. Сейчас я словила точно такой же эффект. Видимо, потому, что вкладывала себя, свои эмоции в этот трек. И теперь они так откликаются. Магия.
Я послушала подряд раз пять. И всё равно никак не могу в голове уложить, что это я, мой голос.
Знаю, что Огонёк ждёт мою реакцию, но не решаюсь пока писать.
Я совершенно не представляю, что Стас собирается делать с первой нашей записанной песней, и с этой, которая ещё не родилась. Если она вообще появится. Мне не кажется, что я пою настолько хорошо, чтобы это можно было давать слушать совершенно чужим людям.
White Panther: Лина? Скажи, что ты просто в обмороке от того, какая крутая песня получилась?
Black Diamond: Я… эээ… да. Мне нравится. Сама не ожидала, что она получится вот такой.
White Panther: Все, кто слушал, тоже в восторге!
Black Diamond: А что, уже много кто слышал?
White Panther: Ты там боишься, что ли? Лина, это пушка! Я бы хотел выложить её в открытый доступ. Ты как?
Black Diamond: А может, не стоит?
White Panther: Ты мне доверяешь?
Black Diamond: Конечно. Но всё равно боюсь.
White Panther: Расслабься. Я все сделаю сам. И тебе не скажу, хехе.
Black Diamond: Эй, что значит не скажешь?
White Panther: Шучу!
White Panther: Чисто теоретически, какой бы ты псевдоним хотела?
Black Diamond: Никогда об этом не думала. Наверное, просто моё имя, Adelina. Вроде, достаточно неплохо звучит и смотрится.
На этой ноте Стас перестал вообще заводить разговоры о песнях. Обеих. И я расслабилась. Подумала, что он, наверно, прислушался ко мне и закрыл эту тему. Потому что ну правда, где профессиональные певицы, и где я.
Но несмотря на это, наше ежедневное общение продолжилось. И даже приобрело пикантные нотки.
White Panther: Лина, ты сейчас дома?
Black Diamond: Конечно, ночь же на дворе. Где мне ещё быть. А почему спрашиваешь?
White Panther: Что на тебе сейчас из одежды?
Black Diamond: Ахах, кажется я понимаю, к чему ты клонишь. На мне очень, ну просто крайне сексуальная одежда! Тебе понравится.
White Panther: Тогда присылай своё фото скорее.
Стас просто не знает, на что напросился. Потому что на самом деле я ни к чему такому не готовилась. На мне смешная пижама с гусями, в клювах которых зажат нож. Да и нижнее бельё без изысков. Простое и удобное хлопковое.
Поэтому я решаю подразнить Стаса. Бегу в коридор, где на стене висит огромное зеркало во весь мой рост. Принимаю позу посексуальнее, насколько вообще можно быть сексуальной в такой пижаме. И изображаю кошечку, которая выпустила когти.
Самой в этот момент становится так смешно, что вместо серьёзного лица, хотя бы с намёком на соблазнительность, я просто бессовестно ржу. Отсмеявшись, я всё же делаю и парочку кадров с более серьёзным видом.
И мне бы закончить на этом фотосессию, но я вхожу во вкус. Расстёгиваю все пуговки на пижамной блузке, распахиваю её так, чтобы было хорошо видно бельё. Делаю пару кадров. С каждым разом одежды на мне становится всё меньше. И последним фото достаётся уже вид меня обнажённой, но в достаточно целомудренных позах, которые оставляют простор для фантазии.
White Panther: Чертовка? Ты там заснула?
Black Diamond: Лови самую лучшую фотку!
И посылаю ему ту самую, где я смеюсь.
White Panther: Хулиганка! Но красивая, Лин, очень…
Black Diamond: Тогда лови ещё…
На этот раз шлю фото, где блузка расстёгнута.
White Panther: Уффф, это уже горячее. Есть ещё? Сохраню их для себя.
Посылаю самую последнюю.
— Чертовка, за что ты так со мной? Как мне теперь лечь спать? — голос Стаса с хрипотцой, как всегда, когда он возбуждён.
— Немножко хулиганю. Больше не буду! Ты почему звонишь? Рядом никого?
— Я на балконе. В комнате банда. У нас тут нет индивидуальных номеров, разбились по парам.
— Я так рада слышать твой голос. Говори, пожалуйста, хочу наслушаться впрок.
Мы воркуем ещё немного, пока пропажу не замечают парни и не выходят на балкон. Тогда мы договариваемся созвониться ещё при случае.
Не успеваю я отложить мобильный в сторону, как вижу, что звонит Мира.
— Детка! Ты видела? Я только что нашла такое! И ты молчала?
Лина
Я, честно говоря, опешила от такого напора. Только что я растекалась лужицей оттого, что услышала голос Стаса. И спустя всего минуту от меня уже требуют ответов на какие-то вопросы. Я ещё не перестроилась. Мои мысли — розовый зефир. Дайте помечтать. Приходите позже.
— Мир, да о чём ты? Я пока вообще ничего не понимаю, — нахмурившись, смотрю в темноту за окном.
— Ты когда в последний раз заглядывала в плейлисты и чарты в музыкальных новинках? — возбуждённо спрашивает подруга.
— Давно очень. Да я и в целом не слежу за ними.
— Оно и видно, — цокает она, наверняка ещё и глаза закатила, знаю я её.
— Да что там такого-то? Не тяни, рассказывай, — тороплю Мируську.
