заставляет меня расплыться в победной улыбке. Позволяю себе с превосходством посмотреть на откровенно раздосадованную девушку.
— Милая моя, ты оказывается у нас домушник.
— Кто?
— Вор, специализирующийся на кражах квартир, — со стороны соседской двери раздаётся старческий голос, привлекая внимание.
Из щёлки выглядывает седовласая старушка с очками в круглой оправе. Она с любопытством поглядывает на каждого из нас по очереди. Мне становится понятно, что у нас всё это время была как минимум одна зрительница.
— Добрый ночи, Людмила Иосифовна, — приветливо здоровается с ней Ваня и обнимает меня со спины. Не вырваться. И пока не буду.
— Ванечка, ты бы видел, что тут было, — восторженно частит женщина и начинает рассказывать, но её перебивает Виктория, которая явно не умеет вежливо относиться к старшим. Она с громким хлопком закрывает дверь. Старушка замолкает на полуслове, глядит несколько секунд в ту сторону, а потом выдаёт. — Вот эта милая девушка нравится мне больше, — указывает на меня. — Ты бы, Ваня, выгнал взашей другую.
— Обязательно, Людмила Иосифовна, — подталкивая меня к своей двери, обещает Рокотов и уже тише добавляет. — Сначала только узнаю, что происходит.
— Я тебе объясню, что происходит, — выпутываюсь из его объятий и поворачиваюсь к парню. — Я в очередной раз застала в твоей квартире девицу сомнительного вида.
— Я тоже от тебя не в восторге, — в коридоре появляется Виктория, к счастью, полностью одетая, но очень недовольная.
— Как ты попала в мою квартиру? — настроение Рокотова полностью меняется. Теперь он хмуро взирает на девушку, которая ни капли не раскаивается.
Цокнув языком, она роется в сумке и выуживает из неё связку ключей. Пока эти двое разбираются, я терпеливо дожидаюсь своей очереди. Не хочу, чтобы у нас были свидетели.
Оказывается, что милая девушка Виктория вытащила из куртки Вани ключи, пока тот находился за столом с её родителями. Когда же он уехал, сославшись на «смехотворную» причину, она через некоторое время тоже покинула дом и, проследив через знакомых за местонахождением Рокотова, поехала прямиком к нему.
В итоге он забирает свои ключи и выпроваживает девушку за дверь, напоследок пригрозив, что расскажет всё её бабушке, которая имеет огромное влияние на всю её семью. Не буду скрывать, Виктория покидает наше общество в очень неблагостном состоянии и, разумеется, одаривает меня злым взглядом. Н-да, вот что творит с людьми любовь. Хотя тут скорее просто кто-то не умеет признавать поражение, поскольку привык к безотказности. Иногда полезно получить по лбу.
— Вот скажи мне, Рокотов, кого я в следующий раз застану у тебя и в каком виде? — заговариваю, когда парень, защёлкнув замок, поворачивается ко мне лицом. — Тебе не кажется, что это уже перебор? Знаешь, что я тебе скажу, — хмурюсь и распаляюсь ещё больше, заметив улыбку на его лице. — Мне надоело. Ты прежде чем разбрасываться признаниями, сначала определись, чего действительно хочешь, и разберись с другими своим бывшими-нынешними-возможными пассиями. И нет! Я тебя не ревную, поэтому не надо так лыбиться.
— Завтра выходной, а сейчас поздно, — заводит вообще другую тему он, приближаясь. — Может, останешься?
— Так, понятно, — разочарованно заключаю я и, застегнув пуховик, заматываю обратно шарф. — Зря пришла. А зачем пришла? — тут же сама у себя спрашиваю.
Ваня послушно сторонится, пропуская меня к выходу, и это почему-то меня злит.
Кто-нибудь мне объяснит, почему я злюсь? Ну не влюблена же я, явно? В моей голове столько вопросов роится, а ответов на них нет или они меня просто-напросто не устраивают. К тому же я не могу отрицать очевидного, что к Ване меня тянет. Какое только это притяжение? Возможно, Ева права и мне действительно нужно перестать придумывать для себя всякие отмазки и просто провести время с парнем. Тем более он не вызывает во мне отторжения.
С расставания с Вадиком я слишком закрылась в себе и стала ещё более недоверчивой. Хотя я столько отрицала это. Так, если подумать, то я ещё молода, мне бы гулять, веселиться, не задумываться о той ответственности, что рано или поздно всё равно меня застигнет. Может, послать всех моих тараканчиков?
На этой мысли останавливаюсь, взявшись за ручку двери. Стою так и пялюсь в одну точку, пока с меня медленно исчезают шапка, шарф. Непонятно, то ли я сама оборачиваюсь, то ли это Ваня меня разворачивает. Глядя прямо в глаза, он неспешно ведёт замочек вниз, попутно расстёгивая пуговицы. Ещё непонятнее — кто первый тянется за поцелуем.
Становится невыносимо жарко, из-за чего приходится перестать целоваться.
— Давай-ка мы от этого избавимся, — шепчет парень и помогает снять пуховик, который вешает на крючок, пока я разуваюсь. — И если ты решишь сбежать, то у тебя ничего не получится, — приникает щека к щеке и обдаёт горячим дыханием ухо. — Дверь закрыта на ключ, а ключ спрятан в надёжном месте.
— То есть я в плену? — отклоняюсь назад, подняв брови. Руками веду по мужским плечам, делая лёгкий массаж.
— Бинго, — подмигивает и поднимает меня на руки.
— Чем займёмся?
— А чем ты хочешь?
— Ну ты же понимаешь, что секса тебе сегодня не видать, — мурлычу ему на ухо, обвив шею руками.
— Мне от тебя не только секс нужен.
— Да ну? — хмыкаю я. — Чем докажешь?
Но он ничего не отвечает. Сажает меня на диван, уходит куда-то и возвращается с коробкой в руках. Кинув мне свой телефон с открытым сайтом, предлагает мне заказать еду, пока сам будет разбираться с приставкой, которую он приобрёл совсем недавно и ещё не опробовал.
Через несколько минут мы выбираем игру, а ещё через некоторое время наслаждаемся грузинскими блюдами.
До глубокой ночи мы играем в автогонки, а потом, переместившись в просторную спальню, смотрим сериал про Шерлока. Мне очень нравится версия с Бенедиктом Камбербэтчем. Есть в ней что-то мозгодробительное. Достаточно прикольно. Но, к сожалению, я быстро засыпаю, так и не посмотрев больше одной серии. Так уютно под боком Вани, как не было, кажется, никогда.
Снится мне какая-то розовая лабуда, из которой почему-то не хочется уходить. Даже единороги бегают по широкой радуги.
Сегодня получается один из тех сладких снов, что вызывают улыбку на губах и просыпаться не хочется, а хочется нежиться в постели как можно дольше. Под моей ладонью мерно вздымается грудь, голова покоится на подушке совсем недалеко от мужской руки — её тяжесть ощущается.
Прямо-таки идиллия.
Я чуть шевелюсь, медленно и верно просыпаясь, и меня тут же крепче прижимают к телу, рука с талии сползает на бедро, по-хозяйски мнёт его.
— Рокотов, не наглей, — бормочу, но не предпринимаю попыток скинуть наглую конечность. — Ты и так значительно
