И побелевшие морды других стран радовали тем, что я утёрла им нос и нагнала страху ещё до начала турнира. Борьба психологического давления начиналась гораздо раньше, чем многие думали. За пределами стадионов, в прессе и социальных сетях. Мы гордились собой и заставляли других поджимать хвосты в нерешительности.
Застегнув олимпийку, стащила с ног коньки и переобулась в кроссовки. На сегодня льда больше не будет, и надо дать ногам возможность максимально отдохнуть. Завтра ту же самую программу придётся откатывать с ещё большими усилиями. Это не пугало… Я прекрасно осознавала, что наша мощь не в том, что мы выходили на каток с желанием уничтожить, а в том, что никогда не сдавались и всегда сражались до самого последнего аккорда музыки. Разина собрала нас всех около себя и вымученно улыбнулась.
— Прекрасно откатались, у меня даже слов нет, — усмехнулась тренер. — Посмотрите на перекошенные лица соперниц, они явно впечатлились. Правильно сделали, что сегодня выложились по максимому, завтра нам это даст преимущество и возможность заткнуть их за пояс. Кому надо на массаж, остальные по номерам. По отелю и городу не шляться. Соревнования уже скоро, и не только мы привыкли играть на психологическом давлении. Следует быть максимально осторожными. Все поняли?
— Да, — опять же дружно гаркнули мы.
— Тогда час свободного времени и на ужин, — заключила Мария Георгиевна.
На том, собственно, и порешили. По правде говоря, есть особо не хотелось. Но нарушать распорядок дня было бы себе дороже. Потому подхватив хмурую Розочку под руку, я поволокла её в номер. Отдохнуть в самом деле следовало. Мы пашем ежедневно, и отдых — это часть нашей работы. А судя по её настрою, там в голове таились ещё большие черти чем у меня. Её партия из «Ромео и Джульетты» была столь чувственной, что казалось ещё мгновение и оживёт даже лёд, но что-то меня настораживало в ней, и это было плохо.
И всё же вечер прошёл относительно нормально. После ужина нас сводили в музей, показали достопримечательности и с миром отпустили спать. Залезая под одеяло, я хотела начать разговор, но Роза отвернулась к окну и уже не смотрела на меня. Так что, решив её не трогать и дать время попсиховать, закуталась в одеяло. Проверила чат с Лёшей и умиротворённо прикрыла глаза. Завтра меня ждал самый важный день в жизни. Ещё сложнее будет лишь на Олимпиаде, но до неё надо выиграть эти соревнования, чем я, собственно, и собралась заняться.
Ирина
С самого утра всё пошло наперекосяк. Казалось, что любое движение причиняло острую боль в подреберье. Тело, которое вчера переполняла лёгкость и грациозность, сегодня казалось каким-то чужим и незнакомым. Словно деревянная кукла, я переставляла ноги и семенила в сторону разминочной. Разговоры в спортивном крыле не стихали ни на мгновение. Каждому хотелось выплеснуть эмоции, поделиться ими или скинуть с плеч излишний груз ответственности. Вставив в уши наушники, я отрешилась от этого мира и поддавалась своим невесёлым мыслям.
Сегодня мои демоны притихли и растерянно шушукались, в надежде найти оптимальный ответ на невысказанные вопросы. Телефон пиликнул, показывая слова поддержки от всех подряд. Но Лёша так и не прислал сообщения. Тревога шевельнулась в груди, а я на мгновение оторопела, когда передо мной появился бывший и нагло ухмыляясь, притянул к себе, сделав при этом парочку фотографий. Это уже ни в какие рамки не лезло и хотелось за это переломать ему все руки.
— Ты совсем больной придурок? — я вытаращилась на него и заблаговременно вспомнила, что материться по-английски в такой толпе противопоказанно тренером, а конструкцию из трёх пальцев можно демонстрировать исключительно из кармана.
— Я рад, что наш роман всё ещё жив, по крайней мере, на просторах интернета, — как ни в чём не бывало, заявила эта козлиная рожа. — Поверь, так будет лучше для нас с тобой. Это придаст веса и драматизма, когда будем кататься на Олимпиаде. Двое возлюбленных, стремятся к пьедесталу, разлучённые странами и командами. Половина мира рыдать будет.
— Половина мира будет рыдать, если ещё раз посмеешь такое выкинуть, — зло шипела я в ответ. — Я тебе рожу разукрашу так, что мать родная не узнает. Считал, можешь мне изменять с кем попало, а потом припираться как ни в чём не бывало? Ага, сто раз, держи карман шире, люлей отвешу. И скажи спасибо, что сюда полетели только фигуристы, иначе тебе бы уже вырвали загребущие ручонки и запихали бы так глубоко в задницу, что ни один хирург не достал бы и на место не пришил бы. Потому отвали по-хорошему, по-плохому тебе не понравится.
— Будет тебе дуться из-за такой ерунды, — отмахнулся парень и сверкнул улыбкой, — когда будешь на трибунах, не забывай делать личико милее, чтобы камеры захватывали его в самые волнительные моменты моего выступления.
— Катись к чёрту, — отшатнулась я на пару шагов, — я тебе только венок на могилку подарить могу. Ищи другую дуру, которая будет за тебя переживать. А мне надо готовиться к раскатке, я победить хочу, а не в твой фан-клуб вступать. Придурок!
— Что хотел этот идиот? — рядом со мной появилась Роза.
— Забей, только о его дохлой тушке переживать не хватало, — потрясла я головой, отгоняя от себя дурные мысли. — Надо Лёше написать, чтобы он чего ни того не подумал, увидев фотографии. Этот идиот сделал снимок и написал, что мы всё ещё вместе.
— Вот придурок, — показала язык и уволокла меня в сторону младшенькая. — Ты не раскисай, всё будет хорошо. Откатаешь и можно на заслуженную пенсию.
— Что ты заладила про уход? — не выдержала я и психанула.
— Не знаю, — потрясла головой Роза и посмотрела на меня серьёзным взглядом. — Просто у меня очень плохое предчувствие. Словно опять что-то должно случиться. Я не хочу, чтобы ещё кто-нибудь пострадал, особенно ты.
— Расслабься, всё будет в полном порядке, тренер не даст нас в обиду, — потрепала её по голове. — Хватит пустой болтовни, пошли уже разминаться и готовится к раскатке. Мы сегодня последние стартуем. Потому в сильнейшей разминке будет жарко. А к тому моменту стоит не потерять настрой. Тебя и так от нервов уже штормит.
На это возразить ей было нечего. Тяжело вздохнув, Роза покачала головой и поспешила на первые тренировочные
