ругались, часто выбирались куда-то, много разговаривали и она баловала его вкусной едой. Готовить для себя не особо стремилась, но получалось у неё вкусно. А его радовать ей очень хотелось. Взамен Илья подарил ей столько нежности, что иной раз от умиления слёзы наворачивались.
Было начало марта, снег уже потихоньку начал таять и ей не терпелось покататься с ним на мотоцикле. В субботу она проснулась ближе к девяти и потянувшись к его стороне постели, не обнаружила Илью. Он сидел склонившись на краю кровати у неё ног и держал голову руками.
— Илюш, что случилось? — спросонья не поняла что с ним и накрыло неприятным предчувствием.
— Доброе утро, солнышко, — он повернулся к ней и тепло улыбнулся, а глаза невесёлые при этом — Пойдём кофе попьём. Разговор есть.
..
В полной тишине они пили кофе на кухне, время будто остановилось с утра. Только за окном жизнь суетливо и громко текла своим чередом. Илья молчал, его настрой давил на Машу своей тяжестью. Она не знала с чего начать, решив как есть уже спросить напрямую:
— Илюш, я опять где-то накосячила да? — вопрос завис в воздухе.
Он постукивал пальцами по кружке в каком-то непонятном для неё оцепенении и, словно сейчас заметил её сидящую напротив. Но отвечать не торопился. Ей показалось, что ему трудно подобрать сейчас нужные слова.
— Не выберешь ты меня никогда, Маш, — внезапно начал он, — Давай расстанемся. Теперь уже окончательно. Я больше не хочу себя мучить, да и тебя тоже долбать своей любовью мне не стоит. Не нужна она тебе. Права ты была.
Он что, с ума за ночь сошёл? Всё же хорошо вчера было, роллы заказали, комедию посмотрели, не могла же она потом во время секса что-то выкинуть? Маша лихорадочно начала перебирать в голове их последние разговоры. Может, она нечаянно ляпнула ерунду какую-нибудь в своём репертуаре? Она очень старалась с ним следить за своей речью. Боялась обидеть или взболтнуть лишнее, как с Севой бывало. Испытывала к Илье если не любовь, то что-то очень близко похожее на это чувство. Всё чаще в последнее время ловила себя на мысли, что боится его потерять. А тут прилетело откуда не ждали.
— Илюшка, миленький…
— Ты нигде не косячила, солнышко. Просто часто во сне его зовёшь и даже слёзы текут иногда. Бужу тебя, а ты бубнишь забавно, переворачиваешься и дальше спать. Вот и этой ночью тоже звала. Ты вообще в курсе, что жуткая болтушка, когда спишь?
— Кого я звала? — ну, сама как будто не догадалась. Что уж дурочку включать теперь, когда он прекрасно понял всё.
— Севу своего. Я тогда ещё понял, что лишний, когда забирал тебя с работы. Это же шеф твой, да? Ты думаешь, я такой обидчивый, чтобы не понять, когда девушка говорит, что не готова съезжаться? Ошибаешься, мы бы отложили эту тему на некоторое время и дальше жили. Ты тогда впервые его имя сказала во сне. Я после секса с тобой заснуть от переизбытка чувств и мыслей не мог. Всё думал, какой тебе сюрприз сделать и с отцом познакомить хотел.
Бабушка как-то говорила, что Маша разговаривала почти месяц во сне, когда мама оставила её и уехала. Звала её и с плачем просыпалась. Со временем прошло, пока в детдом не переехала. Там Галине Сергеевне дети жаловались поначалу, что новенькая спать им не даёт, мол бабку свою зовёт без конца. И это прекратилось за пару месяцев. Странно, ведь Ира ничего не говорила, пока у неё жила недавно. Значит, опять началось.
— Осенью я выпил и выкурил свою пожизненную норму, похоже. Всё как в тумане прошло… Сейчас что уж говорить об этом. Неважно уже, — господи, как же ужасно она сейчас себя почувствовала после его слов, — Татушка же твоя тоже вся о нём, зря наврала. Маша-Сева равно бесконечность, да?
— Прости, пожалуйста. Илюшечка, дорогой мой… — прошептала она, а самой стыдно за его мучения. А он такой спокойный, но внутри видно, что всё полыхает. Ей казалось, кружка сейчас треснет у него, настолько сильно Илья сжал её рукой.
— Маш, прекрати. За любовь не извиняются. Никто же не умер. Не моя, так не моя. Не реви только, — он отодвинул наконец, несчастную кружку и наклонил голову, стараясь больше не смотреть на Машу. Его состояние передавалась ей, от этого становилось ещё тяжелее.
— Прости, Илюш. Я очень старалась, — он расплывался в её глазах, Маша едва успевала слёзы вытереть. Илья повернулся на стуле, достал из средней выдвижной секции салфетки и протянул ей, — Пожалуйста, не возненавидь меня. Прошу тебя. Ты мне очень дорог.
— Ты чего, солнышко? Другом быть я не смогу, сама понимаешь. Тяжело будет. Но ненавидеть тебя я при всём желании не смог бы. Не дождёшься, — он ещё и шутить пытается в такой ситуации. Она точно его не заслуживает. Хотя за этой мыслью психолог просил Машу понаблюдать и отмечать, как часто она это внушает себе такое.
— Он — моё проклятие, похоже, — немного успокоившись, продолжила она, — Столько плакала из-за него и всё равно не могу забыть. Я правда старалась и думала, что у меня почти получилось. Честно предупредила ведь тебя с самого начала. Получается, ты своё время зря на меня потратил.
— Ну попробовать же я должен был, — улыбнулся он через силу, — зато теперь жалеть не о чем. Уехал бы с вашего кемпинга молча и не нашёл бы время потом.
Только сейчас она увидела, как былой задор в его глазах потух. Это был совсем не тот взгляд, которым он смотрел на Машу при их знакомстве. Со своими чувствами и вечными мыслями о Севе она даже не заметила, что Илья вернулся к ней заметно осунувшимся и похудевшим. Маша почувствовала себя монстром, беспощадно перемоловшим и выплюнувшим его. Ну почему он такой хороший? Лучше бы орал, встряхнул её, втаптывал в грязь и ругался. Может, ей легче было бы разойтись с ним. Она теперь вряд ли себе простит его любовь и хорошее отношение. Хотя догадывалась, что на сессии психолог скажет ей: Маша не ответственна за решения и поступки окружающих её людей. Он осознанно пошёл на отношения, услышав её предупреждение и всё равно рискнул. Значит, винить ему только себя. Но это всё потом. Сейчас вина и обида за развал их пары глушила все здравые мысли и эмоции искали скорейшего выплеска.
— Илюшка, дорогой мой, пожалуйста, будь счастлив. Не упусти из-за меня дуры кого-то стоящего.
