— И все это время ты с ней общался? Почему ты нам не сказал?
— Не знаю, — вздохнул Томми. — Я хотел, потому что я думал, что она действительно им понравится, но боялся, что ты не одобришь нашей дружбы. Она очень хорошая… и очень одинокая. Ей совершенно никто не помогает.
— Кроме тебя, — с горечью сказала Лиз.
Джон выглядел так, словно у него гора свалилась с плеч.
— Кстати говоря, — Лиз начала понимать, что к чему, — ты водил ее к доктору Маклину?
Томми был поражен до глубины души.
— С чего ты взяла? Он что, сказал тебе что-нибудь?
«Как он мог? Он же обещал!»
Но Лиз покачала головой:
— Ничего он мне не говорил. Просто упомянул о том, какой ты хороший мальчик, и я не могла понять, что это он о тебе вспомнил… через шесть лет. А потом одна из учительниц сказала, что видела тебя с красивой девочкой, которая явно беременна.
Она посмотрела на сына, спрашивая себя, собирается ли он жениться на ней по любви или просто из желания помочь.
— А что она собирается делать с ребенком?
— Мэрибет еще не знает. Она понимает, что не сможет его вырастить сама, так что скорее всего отдаст его на усыновление. Она считает, что для ребенка так будет лучше. Понимаешь, у нее есть одна интересная теория…
Он хотел объяснить родителям все как можно лучше, чтобы они полюбили Мэрибет так же, как и он.
— ..что некоторые люди проходят через нашу жизнь очень быстро, как Энни, чтобы дать нам какой-нибудь необычный и ценный дар. И поэтому ей кажется, что этот ребенок должен был появиться, что именно она должна родить его, но воспитывать его она не сможет. Она твердо в этом убеждена.
— Это очень тяжелое решение для молодой девушки, — тихо сказала Лиз с сочувствием.
Однако ее очень беспокоило то, что сын явно потерял голову.
— А что думают ее родители?
— Они не желают с ней общаться до тех пор, пока она не вернется домой без ребенка.
Похоже, что ее отец — настоящий тиран, а мама совершенно запугана. Так что Мэрибет предоставлена самой себе.
— Да, только ты-то тут при чем? — удивленно спросила Лиз. Это было слишком тяжелое бремя для ее сына — почти подростка.
Джон, однако, узнав, что это не его ребенок, заметно успокоился.
— Я хочу, чтобы ты познакомилась с Мэрибет, мама.
Лиз колебалась, не зная, что делать: то ли заложить основу для будущих отношений, то ли просто запретить сыну видеться с этой девочкой.
Но это было несправедливо, и она вопросительно посмотрела на мужа. Джон пожал плечами, давая понять, что он не возражает.
— Ну что ж, — согласилась она, словно делая одолжение Томми.
Если он так серьезно относится к этой Мэрибет, может быть, ее действительно стоит увидеть.
— Она очень хочет продолжать учебу.
Я каждый вечер занимаюсь с ней, даю свои учебники и переписываю задания. И, между прочим, она меня обгоняет, пишет прекрасные сочинения и очень много читает.
— Почему тогда она оставила школу? — неодобрительно спросила Лиз.
— Ей приходится работать, чтобы содержать себя. Она не может вернуться в школу до тех пор, пока не родит ребенка.
— А потом, когда ребенок родится? — Лиз ждала от него определенного ответа, хотя сам Томми еще не знал, что будет потом. — Ты-то что будешь делать? У вас с ней все серьезно?
Он поколебался, не желая делиться с ней своими сокровенными мечтами, но понял, что соврать не сможет.
— Да, мама… это серьезно, — признался Томми. — Я ее люблю.
Тут забеспокоился Джон:
— Слушай, ты же не собираешься жениться на ней? Да еще воспитывать ее ребенка? Томми, тебе только шестнадцать, и ты сам не знаешь, чего хочешь. Если бы ребенок был твой, это было бы другое дело, но это, слава Богу, не так. Ты не должен совершать необдуманных поступков.
— Я сам не знаю, что будет с нами, — сказал Томми совсем взрослым голосом. — Я бы женился на ней, если бы она согласилась, и воспитывал бы ее ребенка, но Мэрибет не хочет ни того, ни другого. Она собирается вернуться в школу, а потом поступить в колледж.
Мэрибет считает, что сможет жить дома, но я не думаю, что это возможно. Мне кажется, ее отец не даст ей продолжать образование — насколько я могу судить о нем по ее рассказам.
Но до окончания учебы замуж выходить она не собирается. Понимаешь, папа, Мэрибет вовсе не ожидает, что я на ней женюсь. Мне придется долго ее уговаривать выйти за меня замуж, если я этого захочу.
— Тогда не делай этого, — посоветовал сыну Джон, открывая банку пива и делая большой глоток. Неужели случится так, что его сын женится в шестнадцать лет?
— Не делай того, о чем ты можешь впоследствии пожалеть, Томми, — вступила в разговор Лиз, стараясь казаться спокойнее, чем была на самом деле. — Вы оба очень молоды.
Если вы совершите ошибку, вы сломаете друг другу жизнь. Мэрибет уже один раз ошиблась, и вы должны понимать, как дорого приходится платить за ошибки.
— Мэрибет говорит то же самое. Поэтому-то она и хочет отказаться от ребенка. Она говорит, что, если она его оставит, это будет еще одна ошибка, за которую придется платить всем. Мне кажется, она ошибается, потому что в один прекрасный день она пожалеет, что отказалась от него, но Мэрибет считает, что ребенок заслуживает большего, чем она может ему предложить.
— Может быть, она права, — грустно кивнула Лиз.
Разве можно представить что-то более ужасное в жизни женщины, чем отказ от собственного ребенка? Может быть, только потеря любимого дитя еще страшнее. Но отдать чужим людям малыша, которого ты носила в себе девять месяцев, казалось ей полным кошмаром.
— Знаешь, Томми, есть множество бездетных пар, которые не могут зачать ребенка, и они были бы счастливы кого-нибудь усыновить.
— Я знаю, — устало отозвался он.
Было уже половина второго ночи — они уже полтора часа сидели на кухне, обсуждая проблемы Мэрибет.
— Я просто думаю, что все это слишком ужасно. Что она получит взамен ребенка?
— Будущее. Может быть, для нее это более важно, — мудро заметила Лиз. — Если Мэрибет в шестнадцать лет станет матерью, жизни у нее не будет, тем более что родители не собираются ей помогать. А если ты женишься на ней, твоя жизнь тоже будет искалечена. Дети, которые еще даже школу не окончили, не должны становиться родителями, это противоестественно.
— Можно, я приведу Мэрибет к нам, мама?
Просто поговори с ней. Я хочу, чтобы ты с ней познакомилась; может быть, ты поможешь ей с учебой. Она уже обогнала меня, и я не знаю, что ей делать дальше.
— Хорошо.
Родители обменялись обеспокоенными взглядами.
— Пусть приходит на следующей неделе.
Я приготовлю обед.
Это прозвучало так, как будто она приносит огромную жертву. Лиз после смерти Энни возненавидела готовку. Кухня каждой своей мелочью напоминала те счастливые дни, когда они там возились с дочкой. Теперь же Лиз еще больше почувствовала свою вину — ведь если бы она продолжала готовить обеды, ее сыну не пришлось бы ходить в ресторан, подобно бездомному сироте. Она попыталась хоть как-то извиниться перед ним, когда они уже выходили из кухни.
