Проработав в фирме девять лет, Энни в тридцать пять лет открыла собственное архитектурное бюро. Работу она любила, но предпочитала заниматься жилыми домами, а не большими корпоративными проектами, над которыми в основном приходилось трудиться. За четыре года самостоятельной деятельности Энни сумела найти свою нишу. И неожиданно сильно затосковала по детям, когда они стали жить отдельно. Выражение «пустое гнездо» обрело для нее вполне реальные очертания. И пустоту в душе она заполняла работой, а не людьми.
В первые три года жизни с детьми Энни вообще не встречалась с мужчинами. Потом было несколько мимолетных связей, но ничего серьезного. Не хватало на это времени — все силы отдавались воспитанию племянника и племянниц и карьере архитектора. В ее жизни не нашлось места мужчине. Лучшая подруга Уитни Коулман вечно ее за это ругала. Они подружились еще в колледже. Уитни была замужем за врачом в Нью-Джерси, трое ее детей были моложе Маршаллов. Подруга всегда служила для Энни источником бесконечной поддержки и бесценных советов. Теперь Уитни мечтала о том, чтобы Энни подумала о себе, ведь тринадцать лет ей приходилось заниматься другими. Первые годы прошли как в тумане, но потом Энни смогла увидеть результаты своих трудов. Она выполнила клятву, данную Джейн, — вырастила детей, и все трое благополучно устроены в этом мире.
— И что теперь? — спросила Уитни, когда Кейт перебралась в общежитие. — Что ты собираешься с собой делать?
Энни тринадцать лет не задумывалась над подобным вопросом.
— А что я должна делать? Встать на перекрестке и подзывать мужчину, как такси?
В тридцать девять лет одиночество не пугало Энни. Она привыкла. Жизнь сложилась не так, как планировалось, но все же Энни была счастлива.
Дети выросли достойными людьми. Архитектурное бюро процветало, работы было больше, чем нужно. Энни с детьми неплохо зарабатывали. Тед подал документы на юридический факультет и вместе с приятелями по колледжу снял новую квартиру. Лиз, проработав три года в «Эль», получила в свои двадцать пять лет контракт с «Вогом». Каждый сумел найти собственную дорогу. Энни выполнила свой долг. Единственное, что не сбылось, — это личная жизнь. Оставалась только работа. Дети были личной жизнью Энни, и она убеждала себя, что большего не нужно.
— Это просто смешно! — фыркнула Уитни. — Можно подумать, тебе сто лет. Ни к чему отказываться от встреч. Дети выросли.
Она уже несколько раз пыталась знакомить Энни с мужчинами, но все без толку. Энни заявила, что ей все равно.
— Если мне суждено встретить мужчину, так и случится, — с философским видом рассуждала она. — Кроме того, я уже привыкла жить своей жизнью и хочу проводить каникулы и отпуска с детьми. Мужчина будет только мешать. К тому же он может им не понравиться.
— Неужели ты хочешь оставаться только тетушкой, и все? — с грустью спросила Уитни. Казалось несправедливым, что Энни пожертвовала всей своей жизнью ради детей сестры, но казалось, что подруга всем довольна и счастлива тем, что имеет. Батарейка в собственных биологических часах Уитни давно уже села, у нее было трое детей, и большего от жизни она не хотела.
— Я счастлива, — уверяла Энни.
Обычно подруги встречались за ленчем, когда Уитни выбиралась в город по делам, то есть за покупками. Когда дети выросли, Энни изредка ездила на уик-энд в Нью-Джерси, но львиную долю времени отнимала работа. А работа была прекрасна! В Верхнем Ист-Сайде стояло несколько отличных домов, которые перестроила Энни. Были живописные пентхаусы, несколько очаровательных поместий в Хэмптонсе и одно в Бронксвилле. Она перестроила несколько особняков под офисы для клиентов. Ее бизнес процветал и продолжал расти. Совсем недавно пришлось отказаться от одного проекта в Лос-Анджелесе и от другого в Лондоне, потому что не было времени на разъезды.
Итак, Энни на жизнь не жаловалась. Она сдержала слово, данное себе и сестре: дети благополучно перешли из детства к юности. И не стоило жалеть о жертвах, которые пришлось принести. К сорока двум годам Энни стала одним из самых успешных архитекторов Нью-Йорка и имела возможность работать на себя.
Холодным утром накануне Дня благодарения Энни бродила по захламленному особняку на Восточной Шестьдесят девятой улице вместе с парой, которая наняла ее два месяца назад. За этот дом супруги выложили немалые деньги, для них это имело большое значение, и теперь им хотелось, чтобы Энни превратила его в современное жилище. Сейчас, среди гор строительного мусора, оставленного рабочими после сноса нескольких стен, это трудно было вообразить. Энни показывала заказчикам увеличенные пропорции гостиной и столовой и место, где предполагала возвести парадную лестницу. Как у архитектора, она обладала уникальным талантом совмещать старину и современный дизайн, интерьеры в ее исполнении выглядели одновременно авангардными и уютными.
Супруг настойчиво расспрашивал Энни о стоимости работ, а его жена, увидев картину полного развала, совсем приуныла. Энни дала слово, что за год все закончит.
— Так вы обещаете, что через год мы сможем сюда переехать? — с сомнением спрашивала Алисия Эберсол.
— Это очень хороший подрядчик, — с улыбкой убеждала их Энни, — он еще ни разу меня не подводил. — Переступая через балки, она говорила спокойно и уверенно. В серых слаксах, стильных кожаных ботинках и теплой куртке с меховой оторочкой капюшона Энни выглядела значительно моложе своего возраста.
— Наверняка расходы возрастут вдвое. Я понятия не имел, что придется столько разрушить, — ворчливо заметил Гарри Эберсол.
— Мы освобождаем пространство. Эти стены понадобятся для ваших картин. — Энни работала в очень плотном контакте с дизайнером интерьера и все проблемы держала под контролем. — Через три месяца вы уже начнете ощущать красоту этого дома.
— Надеюсь, — негромко отозвалась Алисия, но ее голос звучал неуверенно. Супругам очень понравился дом, который Энни перестроила для их друзей. Они буквально осаждали ее просьбами, и когда Энни увидела дом, то не смогла устоять, хотя у нее была масса работы. — Надеюсь, мы не ошиблись с этим домом, — с сомнением продолжала Алисия.
Ее муж покачал головой:
— Сейчас поздно об этом говорить.
Они спустились на первый этаж и направились к выходу. Улица встретила их порывами ледяного ветра. Энни натянула на голову меховой капюшон, спрятав под ним прекрасные светлые волосы. Оба супруга уже отметили, насколько она хороша, да и отзывы о ее работе тоже были только хорошие.
— Чем собираетесь заняться на День благодарения? — светским тоном осведомилась Энни, с рулоном чертежей под мышкой провожая Эберсолов до машины.
