– У Саманты сегодня был нелегкий день. – Памела, не церемонясь, приступила к делу. – Когда ты мне звонила, голос у тебя был, как у придушенной кошки. Что случилось, Сэм?
– О, мелочь, ерунда. Наш генеральный директор, владелец контрольного пакета акций, взял и продал их. Вот так. Теперь на нашу голову сядет большая корпорация, а мы должны улыбаться новым владельцам и проглотить амбиции – ну, у кого они были, конечно.
Выраженное словесно, положение выглядело еще более отвратительно, чем в жизни.
– Ого! – Кэролайн вытащила глаза. – И кому вы приглянулись?
– Тони Мэтьюсу. Этому чокнутому миллиардеру, который только и делает, что мелькает в новостях.
– Ни фига себе, – резюмировала Памела. – Он же не занимается модой?
Саманта коротко вздохнула и изложила подругам суть проблемы.
– Теперь мы должны ублажать наблюдателей, которые со своей командой будут ошиваться полтора месяца в наших офисах и не давать нормально работать. Во все будут совать свой нос, везде рыться, пугать моих людей. А потом вынесут приговор.
– Посчитай плюсы, – возразила Памела. – Если «Мэтьюс лимитед» решит вас раскручивать, вы выиграли в лотерею, даже не покупая билета. Удача и нескончаемая прибыль просто поплывут вам в руки. Вам больше не нужно будет платить за рекламу в СМИ, у них достаточно денег, чтобы вывести вас в Европу… Да ты еще великим модельерам будешь руки пожимать!
– Если останусь на своем месте, – напомнила Саманта.
– А почему нет? Ты отличный работник и хорошо себя зарекомендовала. Просто будь собой, и все пройдет как по маслу.
Памела допила «Маргариту» и замахала Патрику, чтобы повторил.
– В команде будут юристы? – заинтересованно спросила Кэролайн.
– Да, юрист, финансист, менеджер по работе с персоналом… И во главе этой шайки – главный аналитик, который и напишет свой чертов отчет.
Саманта не могла понять, почему ее так задевает этот отчет, но вот задевает же.
– Тогда можешь не беспокоиться, юристы у них объективные, – заявила Кэролайн.
– Откуда ты знаешь? Ты с ними работала?
Саманта потерла лоб и поморщилась. От табачного дыма словно какая-то грязь оседает на коже, липкая и гадкая.
– Я лично – нет, а наша компания – да. Полтора года назад было громкое дело о финансовых махинациях в «Мэтьюс лимитед». Тони Мэтьюса пыталась подставить одна дамочка из совета директоров. Сливала большие суммы наркоторговцам. Вы должны помнить, это было во всех газетах. – Подруги согласно кивнули. – Юридическая служба у них очень хорошая, они нам так помогли. Мы были задействованы в числе прочих для расследования, так что я кое-кого оттуда знаю, хотя и не принимала непосредственного участия в той работе.
– А мне терпеть этого Ралфа Дормера полтора месяца, – уныло протянула Саманта, никак не желавшая расставаться с тоской.
Ей было неуютно, ее терзали плохие предчувствия, к тому же коктейль закончился.
– Как-как ты сказала? Ралф Дормер?! – вскрикнула Кэролайн.
– Да. Так зовут главу команды, которая придет ко мне из «Мэтьюс лимитед». – Саманта нахмурилась. – Ты что, его знаешь?
– Наслышана, – скривилась Кэролайн. – Вот теперь я готова тебе посочувствовать. Коллеги дали Дормеру прозвище Злой Старик, он один из самых одержимых шовинистов в этом прекрасном городе. Он тебя выживет, Сэм, просто потому, что ты женщина.
– Что за ерунда? – удивилась Памела, а Саманта воинственно добавила:
– Пусть только попробует! Я его по судам затаскаю.
– Не выйдет. Его отец генеральный прокурор Нью-Йорка, – вздохнула Кэролайн.
– У-у… – промычала Саманта и взялась за голову. – Вот это да.
– Бэзил Дормер, противный старикашка, ему седьмой десяток, а он еще скрипит и не собирается на пенсию. И сын, говорят, весь в него. Я не встречала младшего Дормера, но слышала о нем от коллег. Парень несколько лет назад чуть не сел за сексуальные домогательства на работе, но дело рассосалось само собой – оскорбленная девушка забрала заявление. Ее то ли запугали, то ли подкупили, неизвестно.
– Конечно, такое просто устроить, имея папашу генерального прокурора, – буркнула Памела. – Кстати, старший Дормер тоже шовинист проклятый, я как-то видела его в одном шоу по телевизору. Чуть не стошнило.
– Кто знает, что там было на самом деле, – рассудительно заметила Кэролайн. – Но история выглядела не слишком приятно.
– А что же Мэтьюс? – спросила Саманта. – Ведь он не любит людей с подмоченной репутацией, насколько я знаю.
– Сэм, подумай! – воскликнула Памела. – Тони Мэтьюс далеко не дурак, зачем ему портить отношения с прокурором Нью-Йорка? Разумеется, тут многое можно спустить на тормозах.
– Видимо, из-за той истории младший Дормер заделался женоненавистником, во всяком случае в офисных реалиях, – закончила Кэролайн. – Я знаю, что он с женщинами не работает, у него вся команда исключительно мужчины.
– Может, он голубой? – предположила Саманта. – Может, вся его команда – смазливые мальчики в бирюзовых рубашках.
– Кажется, нет. Его сексуальная ориентация тебе все равно не поможет. Сложность с такими типами в том, что женщина его раздражает не потому, что она сексуальна, несексуальна, плохо или хорошо работает, а просто потому, что она женщина.
– Переодеваться в мужика поздно, да и вряд ли мне удалось бы скрыть вот это. – Саманта постучала пальцем по аппетитной груди. – Придется быть паинькой, не сметь проявлять даже малейшего человеческого качества, только деловые. Ненавижу.
– Ты ведь хочешь место заместителя директора? – тоном демона-искусителя поинтересовалась Памела.
– Очень хочу. Я не зря вкалывала столько лет, чтобы сдаться сейчас. Никакой шовинист меня не остановит, можете мне поверить.
Саманта решительно стукнула ладонью по столу.
– За успех! – и подруги чокнулись бокалами, которые незаметно принес и расставил Патрик.
Стоило Саманте войти в приемную, как Эмили подскочила к ней и зашептала:
– Он там! В вашем кабинете!
– Кто? – нахмурилась Саманта, которую нынче утром все раздражало.
День начался из рук вон плохо: любимая блузка оказалась грязной, а она об этом забыла, повсюду на улицах были пробки, и потому часы показывали уже пятнадцать минут одиннадцатого, а она только входила в офис. И тут еще Эмили с непонятными намеками и загадочным выражением лица.
– Мистер Дормер! – трагически зашептала секретарша. – Он явился ровно в десять, минута в минуту, и ждет вас!
– Вот черт! Я не думала, что все будет так быстро.
Саманта с сомнением посмотрела на дверь собственного кабинета, который вдруг перестал быть неприступной крепостью. На ее территорию проник враг, и его следует уничтожить. Лучники, готовьтесь!… Хотя нет. Не стоит думать об этом человеке как о враге. С ним надо сотрудничать.
– Ты подала ему кофе? – с надеждой поинтересовалась Саманта.
– Он отказался, мисс Хоук. Сказал, что пришел сюда не кофе пить, а работать.
Да уж, вежливости мистеру Дормеру не занимать. Ладно. Разозлившись, Саманта велела Эмили кофе все-таки приготовить и распахнула дверь кабинета.
Ралф Дормер сидел в кресле у самого окна и созерцал панораму; в окно светило яркое солнце, и поэтому Саманта могла рассмотреть только его силуэт. Она сделала пару шагов, остановилась и демонстративно кашлянула. Дормер повернул голову.
– Вы опоздали на четверть часа. – Его голос лязгнул, как чугунный засов на воротах тюрьмы. – Вы не должны были это делать.
Что она должна была сделать, так это сообразить, что Рэд Котман не станет зря терять время и пришлет свою команду ревизоров сразу же.
Ну ладно, не стоило вчера пить текилу, но пятнадцатиминутное опоздание в Нью-Йорке – это не то, за что принято вздергивать на дыбу. Причем Саманта начальница и сама себе хозяйка.
– Не должна, – согласилась она любезным тоном, позабыв, что должна быть паинькой, – однако я не совершила преступления, мистер Дормер. Мой рабочий день официально начинается с одиннадцати, если вам неизвестно.
Так и было записано в ее трудовом контракте – только Саманта позабыла об этом в далекие времена, привыкнув вставать рано и приезжать в офис ни свет, ни заря, а теперь вот вовремя вспомнила и мысленно похвалила себя. Если Дормеру захочется это проверить, он зубы обломает.
– Давайте начнем еще раз, – любезно предложила она, пошла к своему столу и, поставив на него сумку от Пако Рабанна, протянула ему ладонь. – Меня зовут Саманта Хоук, я руковожу нью-йоркской сетью бутиков «Данго».
Ралф Дормер поднялся, и Саманта наконец смогла его разглядеть. И еле удержалась от искушения выругаться шепотом – зря она вчера так буквально восприняла слова Кэролайн о Злом Старике.
Она почему-то думала, что Дормеру не меньше пятидесяти, но на вид он оказался чуть старше нее. У него были широкие плечи, подходящие скорее крутому парню из бейсбольной команды, чем офисной крысе, и правильные, запоминающиеся черты лица. Четко очерченный волевой подбородок, нос с еле заметной горбинкой, плотно сжатые узкие губы. Темные волосы подстрижены так, что едва прикрывают виски, темно-серый костюм кажется черным, галстук в тон без узоров… Стиль «замшелый консерватор».
