– Что ты ей болтал? Ты хоть думай!
– Я же не ожидал, что она тут, – оправдывался Лешка.
– Тихо, ребята! Мешаете! – К ним обернулся старик географ, строго взглянул из-под очков и, похоже, не узнал.
– Пойдем отсюда, – решил Алик. – Погуляем по коридору, пока собрание кончится.
Ребята потихоньку выскользнули из зала.
– Черт знает что! – поморщился Лешка. – Вечер встречи – и такая скука. Если так будет до конца, то и не найдем никого из своих.
– После собрания обещают танцы, – успокоил его Алик. – Пойдем покурим.
Ребята свернули за угол и обалдели: навстречу им по широкому школьному коридору снова шла Танечка.
– Куда ты меня привел?! – застонал Алик. – Она просто преследует нас.
– Давай сбежим, – предложил Лешка.
– Прямо сейчас?
– Ну да! До лестницы несколько шагов, а там – бегом вниз.
– Не смеши! Нам же не десять лет.
– Тогда давай вернемся в зал.
– Она нас уже заметила, улыбается. Пошли.
Алик развеселился. Он чувствовал, что нисколько не боится Танечки, и Лешкины замешательство и растерянность смешили его. Представить только, если бы сейчас они, два здоровенных парня, кубарем скатились по лестнице, убегая от математички.
– Не захотели слушать директора? – поинтересовалась Танечка.
– Вы тоже не на собрании… – не очень вежливо буркнул Лешка.
Танечка обезоруживающе улыбнулась. Алик ответил ей веселой улыбкой, Лешка хмурился, уставившись в пол.
– Скучно?
Алик кивнул:
– Решили прогуляться.
– Я тоже не пошла: каждый год одно и то же, надоедает. Ладно, мальчики, в коридоре болтаться не очень удобно, пошли в мой класс. Посидим, поговорим, о себе расскажете.
Алик готов был согласиться, но Лешка его опередил:
– Мы лучше покурим… На улице.
– Ну, как хотите. Собрание закончится примерно через полчасика. Возвращайтесь, будет повеселей.
– Вернемся обязательно! – пообещал Алик.
Лешка уже ждал его на лестнице.
– Разворковалась, разулыбалась… – Лешка скривился. – Просто лучший друг.
– Тормози! – засмеялся Алик. – По-моему, ты на нее больше меня злишься.
– Честно говоря, я ее боюсь. Не прошло со школьных лет.
– Забудь. Ну, не сошлись когда-то характерами. Ты же сам меня уговаривал. Столько лет прошло. Мы с тобой взрослые люди. Ты к тому же отец семейства. Скоро Вовку в школу отправлять, а ты математичку боишься.
– Вовке, слава Богу, еще семь лет гулять можно. – Лешка заулыбался. – А ты, я гляжу, с ней ничего, болтаешь.
– Ну, молчать-то невежливо. Тем более что она сама объявила перемирие. Ее никто не заставлял к нам подходить. Она на меня зла не держит, почему я должен ей хамить? В конце концов, мы с тобой были не подарочек. Только вспомни, какие штуки ей устраивали!
Алик, а за ним и Лешка расхохотались, наперебой вспоминая свои выходки, порчу дневников и журналов, взрывы, поджоги и хулиганство…
– Странно, что она с нами вообще разговаривает, – сделал вывод Лешка. – Я бы таких ученичков десятой дорогой обходил!
– Смелая дама наша Танечка, как оказалось! Кстати, я раньше не замечал, что она так часто улыбается.
– Не замечал, потому что с нами ей было не до улыбок.
– Наверное.
Курить на улицу друзья не пошли, так и проболтав все полчаса на лестничной площадке между этажами, рискуя снова оказаться в обществе Танечки.
– Алешенька, ты просто умница! – Валентина Васильевна сияла как начищенный пятак. – И сам пришел, и Данилина наконец-то приволок, думаю, силой.
– Почти! – согласился Алик. – Правда вас, Валентина Васильевна, я всегда рад видеть.
– Поэтому пять лет не появлялся, – добавила классная.
– Не потому. По другим причинам.
– Другие причины давно остались в прошлом, Алечка. Разве нет? Татьяна Евгеньевна вовсе не держит на тебя зла.
– Это мы уже выяснили, – согласился с ней Алик. – Но сюда я сегодня пришел только из-за вас.
Он говорил чистую правду, и Валентина Васильевна, хотя и не очень поверила, была польщена.
– Что нового в науке, коллега?
– В истории? – засмеялся Алик. – Вы же сами нас учили: история – самая консервативная из наук. Сталинский бум отгремел, все упорядочилось, и больших новостей пока нет. Тем более что я занимаюсь девятнадцатым веком, декабристами.
– Декабристами? Алик, милый, это же так интересно!
– Напротив, многие считают, что как раз это теперь неинтересно. Движению дают негативную оценку. Мне это не нравится, хочу вернуть общество к истинному восприятию декабризма.
– Я, конечно, согласна с тобой, Алик, но надеюсь, что ты твердо стоишь на демократической позиции. – Валентина Васильевна строго посмотрела на Алика.
Алик улыбнулся: лет пять – семь назад историчка с такой же строгостью во взгляде поинтересовалась бы твердостью его коммунистической позиции. Это не было двуличием и лицемерием. Валентина Васильевна была из тех доверчивых людей, которые, убедившись в правильности какого-нибудь нового постулата, тут же встают на его защиту и не сомневаются до появления следующего.
Лешка откровенно скучал и переминался с ноги на ногу.
– Ой, ребята! – спохватилась Валентина Васильевна. – Давайте лучше так: сейчас вы идите, веселитесь, встречайтесь, а послезавтра… Да! Послезавтра в моем девятом «Б» классный час. Я вас жду.
– Зачем? – удивились друзья.
– Сами понимаете, девятый класс – ребятам пора определяться с профессией. Будет просто прекрасно, если вы, мои бывшие ученики, расскажете им о своих профессиях, о своей учебе.
Алик растерянно смотрел на Лешку.
– Ну, Алику есть о чем рассказать: Москва, университет, аспирантура, девятнадцатый век. – Лешка улыбнулся. – А я-то при чем? Разве они не знают о местном политехе?
– Алеша! Не преуменьшай! Инженер – прекрасная профессия. – Валентина Васильевна втолковывала все это Лешке, как первокласснику, и он послушно кивал.
– Вообще-то мы этого не планировали, – попробовал выкрутиться Алик. – Может, в другой раз?
– Никаких разговоров! – категорически заявила классная. – Послезавтра, вторая смена, пятый урок. Быть обязательно!
– Я на работе… – несмело вставил Лешка.
– Я же говорю: вторая смена, пятый урок. То есть в шесть десять. Успеешь.
– Хорошо, – согласился Лешка.
– А теперь идите и отдыхайте!
– Вечер сюрпризов! – вздохнул Лешка, когда они расстались с Валентиной Васильевной. – Слушай, Алька, честное слово, я не знал, что все так получится! Знал бы, и тебя бы не повел, и сам бы не пошел!
