Хонор бросило в дрожь от крайнего отвращения.
— Я ни в чем не увязла по шею.
— Но вы все же следовали за ним, — холодно заметил Ландри.
— Это мое личное дело, мистер Ландри, — неохотно отозвалась она.
— Арест Грейнджера избавит вас от необходимости общаться с ним по этому вашему личному делу?
— Если повезет, то да, — ответила она с горячностью.
— Тогда я думаю, что вам действительно следует испытывать благодарность по отношению ко мне, Хонор Мейфилд.
Она сощурила глаза:
— И вы из тех людей, кто не стесняется напоминать об этом?
Он посмотрел на нее, взгляд его серых глаз был непроницаем.
— Я выполняю все, что я должен в этой жизни, Хонор. И очень пристально слежу за тем, что должны мне.
Долгое время она не могла отвести взгляд и освободиться от невидимых оков, которыми воспользовался Константин Ландри, чтобы целиком приковать ее внимание. Она никогда не встречала таких мужчин. С одной стороны, ее будоражили предчувствия опасности, но с другой — она была уверена в этом человеке, что успокоило ее даже больше, чем непонятная настороженность, которую он вызывал у нее.
— Я вам верю, мистер Ландри. — И она верила. Целиком и полностью. — Вы же не полицейский, верно?
— Нет.
— И вы действительно владелец Наследника?
— О да, — подтвердил Ландри. — Он принадлежит мне.
На мгновение в его серых глазах она увидела гордость, удовлетворение и энтузиазм одновременно.
Сцены из прошлого замелькали в голове Хонор. Она вспомнила похожее выражение в глазах ее отца, когда он говорил о Стиляге. Люди, которые владеют скаковыми лошадьми, заражены какой-то лихорадкой, даже когда они стараются сделать вид, что лошади — чисто финансовое вложение или своеобразное налоговое прикрытие. Быть вовлеченным в мир ипподрома почти всегда означает быть страстно увлеченным всем, что там происходит. Это не просто царство цифр и больших финансовых сделок, это арена, которая затрагивает человеческие чувства. Хонор показалось странным, что Константин Ландри может интересоваться таким миром. Он не производит впечатления эмоциональной натуры.
— Вы действительно случайно узнали о планах полиции в отношении Грейнджера и решили спасти меня, когда увидели, как я направляюсь прямо в засаду?
— Да.
— Просто потому, что я не похожа на тех, кто имеет дело с такими людьми, как Грейнджер?
Ее рука нервно вертела кожаный ремешок рюкзачка, пока она вспоминала возникшее у нее ощущение, будто он уже знал ее имя да того, как попросил ее представиться.
— На то у меня свои причины. И это одна из них.
Хонор вздохнула:
— Ну, тогда я действительно вам благодарна, По правде говоря, я совсем не горела желанием встречаться с ним. Если теперь он в руках копов, то это определенно снимает с меня мою проблему.
В первый раз с тех пор, как началась вся эта неразбериха, Хонор прислушалась к себе и поняла, что испытывает чувство облегчения. Огромного облегчения. Нерешительная улыбка осветила ее лицо.
Ландри отметил все эти изменения в ее настроении и поздравил себя. Первая нить паутины попала в цель. Хонор Мейфилд еще не понимает, что ей было бы лучше испытывать свою судьбу на парковке вместе с Грейнджером. «Объясняться с копами, возможно, было бы для нее проще и безопаснее в конечном итоге, чем общаться со мной, — решил Ландри. — Но у нее нет выбора. Лети в мои сети, прелестная муха».
На самом деле он считал, что она была не такой уж прелестной. Но в ней было неотразимое очарование, которое, похоже, подействовало на него. Светло-карие глаза были выразильными, и них светился спокойный ум. Здесь, в тени, едва уловимый золотистый оттенок ее волос нe просматривался, но прическа ей шла.
Пышная, небрежная волна волос едва касалась шеи. Мягкий рот и слегка агрессивный нос лишь дополнялись широко поставленными, чуть раскосыми глазам. Хотя ее черты нельзя назвать правильными, — общее впечатление ныло вполне приятным.
И все же Ландри вдруг осознал, что он, оказывается, изучает лицо Хонор, доискиваясь, что в ней заинтриговывало его. Возможно, это некая сила, проступающая в манере вести себя или, может быть, закрытая, настороженная красота, которую он увидел в ее глазах. Она не была легкомысленной женщиной. В ней чувствуются и гордость, и ум, и доброта.
Ландри много лет учился составлять точные суждения о других людях. Иногда от этой способности зависела его жизнь. Да, мужчину, который преодолеет ее барьеры, определенно ждет награда.
Остальное в ней тоже неожиданно оказалось интересным. Плиссированные брюки цвета хаки, которые суживались к щиколоткам, подчеркивали округлости красиво очерченных ягодиц. Блузка цвета арбузной мякоти была просторной, но не скрывала узкой талии и небольших дерзких грудей.
«В постели она будет отзывчивой и податливой», — решил вдруг Ландри. Чисто интуитивно он знал это. Его тело подсказывало это ему. Это придавало пикантности его планам на Хонор Мейфил, правда, противоречило его принципам — не отвлекаться от цели, которая должна оставаться кристально чистой в его мыслях.
— Хонор, — тихо сказал он, пробуя ее имя на слух.
Она с любопытством посмотрела на него:
— Да?
— Интересное имя.
— Это выбор моего отца, — сообщила она безразлично.
— И вы оправдываете свое имя?
— Поскольку я не играю с вами в покер[1], не понимаю, какое это для вас имеет значение.
— Ваш отец доволен вашими успехами?
— Мой отец умер, мистер Ландри.
Ее суровый отпор был встречен молчанием. Ландри не пробормотал обычного в подобных «Мне жаль». И как будто не удивился, что услышал. Ей это не понравилось, похоже, он знает ее ответы наперед. Это заставляло Хонор нервничать. Сегодня она и так чувствует себя достаточно смущенной. С другой стороны, ей явно пришлось бы испытывать большую неловкость, если бы Конн Ланд-ри не перехватил ее по пути к парковке. Ее губы расплылись в теплой улыбке.
— О чем вы думаете, Хонор?
— О том, что я вам обязана, если вы действительно спасли меня от ловушки, расставленной на Грейнджера.
— Согласен.
Она язвительно улыбнулась:
— Более галантно было бы пожать плечами и сказать мне, что ваша помощь вам ничего не стоила и что я не должна из-за этого беспокоиться.
Он промолчал.
— Но вы не настолько галантны, не так ли?
Хонор вопросительно изучала его непроницаема лицо.
— Я предпочитаю платить по счетам и ожидаю этого же от других.
Конн выглядел слегка озадаченным из-за того, что она осмелилась предложить ему иной образ, отличный оттого, к которому он привык.
